Сюзанна Шлосберг - 1001 ночь без секса

Я. Какие фильмы из виденных в прошлом году вам больше всего понравились?

С-7. Я видел только «Патриота» – это охренительный фильм. А ты?

Я. Мне нравится «Выскочка». Я так смеялась, что у меня живот заболел.

С-7. Ну, блин, ненавижу этот фильм. Охренительно тупой. Я хотел потребовать, чтобы мне вернули стоимость билета.

Я. А «Хай-Фай» вы видели? По-моему, очень смешной фильм.

С-7. У меня этот хренов Джон Кьюсак уже в печенках сидит. Лезет в каждую дырку – охренеть от него можно.

Снова прозвенел колокольчик, и я поняла, что время вышло. На свадьбу сестры я пойду одна.

По-моему, пары, собирающиеся сочетаться браком, можно разделить на три категории: 1) романтики, мечтающие сделать свадьбу самым незабываемым, самым прекрасным и, уж конечно, «счастливейшим» днем в своей жизни; 2) солдаты, которые смотрят на изнурительные свадебные приготовления как на учебный лагерь для новобранцев, решая, удастся ли им с честью выдержать битвы за порядок при рассаживании приглашенных и испытание выбором подружки невесты; если удастся, то и сама супружеская жизнь им не страшна; 3) прагматики, стремящиеся устроить скромный, но запоминающийся день, с которого пойдет отсчет их новой жизни.

Когда я представляла себе собственную свадьбу – зная, что перспективы мои в настоящий момент нерадостные, я старалась пореже заниматься этим, – то понимала, что попадаю в категорию прагматиков. Мне грезилось маленькое застолье с самыми близкими людьми или бегство с возлюбленным в какой-нибудь уединенный горный пансионат, платье, на которое пошло явно меньше материи, чем на парашют, и быстрый нежный обмен клятвами. После этого состоится скромный банкет, и молодожены удалятся, чтобы предаться страстному и жаркому сексу – но это, возможно, уже другая фантазия.

На всех свадьбах романтиков, которые я видела, уделялось столько внимания деталям, что за ними терялась сама свадьба, и не случайно несколько таких браков продлились не дольше, чем предшествовавшая им помолвка. Кроме того, новобрачные так жаждали, чтобы этот день был «прекраснейшим», что даже небольшая неприятность раздувалась до размеров катастрофы и служила предлогом для жалоб типа «Шафер надрался (мать жениха надела не то платье, раввин забыл наши имена), и это погубило нашу свадьбу».

Самые типичные свадьбы устраивали солдаты. Как по неписаному закону все дети мечтают попасть в Диснейленд, а выпускники школы – нанять для своего знаменательного дня лимузины, так существуют и неписаные правила для сочетающихся браком пар. По канонам на свадьбе должно быть от 150 до 200 приглашенных, банкет устраивают в дорогой гостинице, подружки невесты всегда одеты в платья цвета морской волны (покрой их явно выбирает старшая из подружек, и ей он идет куда больше, чем другим), первый танец немного неуклюжий (если, конечно, жених и невеста заранее его не отрепетировали), оркестр наяривает «С любовью друг к другу» и «Пей до дна», жених и невеста обходят гостей, жених и невеста угощают друг друга свадебным тортом, невеста бросает букет и т. д. и т. п.

Хотя подобные мероприятия неизменно сопровождаются чудовищной нервотрепкой – я слышала такие рассказы, после которых тренировка «морских котиков» покажется детской забавой, – проходят он и обычно гладко, всеми неувязками пренебрегают и в дальнейшем никогда не упоминают о них. Я не желала себе такой свадьбы, но должна признать, они отвечают своему назначению. По крайней мере все мои друзья, у которых были такие свадьбы, до сих пор женаты.

Только вникнув в замысловатые подробности, сопровождающие подготовку к свадьбе моей сестры, я поняла, что существует еще и четвертая категория: действоустроители. Эти пары видели в своем знаменательном дне не просто торжественную церемонию, не просто освященную временем традицию, но возможность проявить воображение и организаторский талант. Насколько мне известно, Джен и Джон – единственные представители этой категории, но они стали образцом для всех, кто пожелает последовать их примеру.

Конечно, такая свадьба вполне соответствовала их натуре. Джон был актером, а Джен – что ж, Джен и была действоустроительницей. Она мобилизовала несколько дюжин владельцев «фольксвагенов»-«жуков» с тем, чтобы они по-особому замысловато расставили свои машины на парковочной площадке: с одной стороны подъезжали красные, с другой – зеленые, синим следовало припарковаться с раскрытыми дверями и откинутыми крышами. В газете это назвали «Танцем маленьких "жуков"».

Джон всецело поддерживал Джен, полную решимости сделать свою свадьбу необычной, нестандартной. Нет, сестра не собиралась устраивать ничего экстраординарного, скакать, например, по синагоге нагишом; ее творческую энергию, как всегда, обуздывало безупречное чувство стиля. Но ни заурядной гостиницы, ни одинаковых платьев подружек невесты, ни трюфелей в коробках сердечком на ее свадьбе не было. Торжественная церемония должна была состояться в самой старой и величественной синагоге Лос-Анджелеса; девять подружек невесты и девять друзей жениха могли одеться по своему выбору, но обязательно прилично случай, затем все перемещались в самый шикарный отель Лос-Анджелеса, построенный в 1920 году в стиле ар-деко – с громадной лестницей, великолепными канделябрами и такими высокими потолками, что дух захватывало.

Хотя затраты на это удовольствие были наверняка не меньше, чем валовой национальный продукт Малави, а членам моего семейства в результате всего этого грозил курс медикаментозного лечения у психиатра (если не электрошок), я считала, что Джен – молодчина. Но был еще восьмистраничный цветной буклет на три тысячи слов, и, ознакомившись с ним, я почувствовала: Джен перегнула палку. Экземпляры буклета, повествующего о развитии взаимоотношений Джона и Джен, лежали на каждом столике, чтобы гости забирали их на память. Джен создала трогательное повествование о главных вехах их пути – первые встречи, обращение Джона в иудаизм, проявление в Джен любви к кошкам, визит Джона к Анжеле, избавивший его от «конского хвостика». Но не все содержание буклета было столь благостным. Там описывалась и их первая ссора, и посещение психотерапевта – его, ее и, наконец, совместные.

Мама и папа, прочитав набросок буклета, пришли в ужас. Если у родителей и был какой-нибудь пунктик, так это соблюдение внешних приличий, и, с их точки зрения, буклет им не соответствовал. Мама сказала Джен: «Свадебный банкет – не место для перемывания грязного белья», а та заявила, что она «бежит от действительности».

«Люди должны понять, что свадьба – это не сусальная сказочка, – вскипела Джен. – Мы с Джоном проделали громадную работу! Нам столько пришлось пережить!»

Родители начали спорить, но скоро зашли в тупик. Тогда Джен в поисках сочувствия и поддержки обратилась ко мне. Так уж заведено между нами. Хоть мы и очень разные, нам не составляло труда создать общий у фронт, если приходилось противостоять родителям, когда они проявляли чрезмерное возбуждение, забывчивость, непоследовательность или неразумность. Если такое происходило, мы говорили о них как об «этих людях» («Представляешь, эти люди не выносят «Криминальное чтиво»!»), и сейчас, когда над буклетом Джен нависла угроза цензуры, я заранее знала, у кого она будет искать поддержки.

«Ты только подумай, эти люди все равно что Джесси Хелмс[15] и его половина», – в ярости проговорила она. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что многое могла бы на это ответить. Например: «Да уж, они порой такие твердолобые» или «Я знаю, это совершенно недопустимо. Это ведь твоя свадьба, ты вольна делать все, что хочешь».

Но правда в том, что на этот раз мнение родителей я показалось мне вполне разумным. Я сомневалась, надо ли нашим друзьям и родственникам знать, сколько усилий потратили Джен и Джон, чтобы оказаться перед алтарем. Разве не лучше, чтобы это было просто данностью? Может, переживи они какой-нибудь смертельный недуг или потеряй в результате стихийного бедствия все свое имущество, это и заслуживало бы упоминания, но разве кого-то интересует, сколько раз они ходили к психотерапевту? Их близким друзьям и так все известно, а какой-нибудь троюродный дедушка Меир из Миссури вполне обойдется без таких откровений.

«Если вся эта психотерапия огорчила родителей, – сказала я сестре, – почему бы тебе это не выкинуть? Разве это так уж важно?»

Она бросила трубку. Я нарушила главное правило детей: никогда не принимать в споре сторону родителей. Это стало началом холодной войны.