Джессика Парк - 180 секунд

Он прав. Я знаю, что Саймон тоже переживает из-за Стеффи.

– Наша семья просто станет чуть больше. – Он пытается ободряюще улыбнуться. – И сильнее!

Саймон позирует с пускающим слюни Брюсом, и Эсбен ставит тэги: #брюснашелновыйдом #папамоейдевушкиэлисон #этопобеда

Пока я, с идиотским выражением лица, держу на руках рэт-терьера, который больше похож на крысу, чем на собаку, Эсбен проверяет комменты.

– Люди просто в восторге!

– Да? – спрашивает Саймон, бросая Брюсу мячик, на который тот не обращает никакого внимания.

– Слушайте, Саймон, – с улыбкой говорит Эсбен. – Кажется, у вас появился настоящий фан-клуб.

– Да?

– Зайдите в Фейсбук.

Саймон достает телефон.

– Пятьдесят восемь запросов на добавление в друзья! И… десять личных сообщений.

– Куча народу поставила тэг #клевыйпапа, – со смехом замечает Эсбен.

– Супер. Наверное, сплошь женщины. – Саймон нарочно надувается.

– Э… нет. – Эсбен помахивает телефоном. – Много комментов от мужчин. В том числе есть и симпатичные.

– Правда? – Впервые за целый час Саймон отрывается от собаки. – Я посмотрю…

Я фоткаюсь с бесчисленным множеством собак и улыбаюсь так, что щеки болят. Меня переполняет ощущение, что я и правда могу принести какую-то пользу этим собакам, на которых все махнули рукой. В процессе я еще лучше понимаю Эсбена. Помощь другим – воистину целительная сила.

Эсбен выкладывает последнее фото – я с необыкновенно милым золотистым лабрадором, который непонятно почему еще не нашел себе хозяина, – и я прислоняюсь к нему.

– Этот пес просто прелесть. Грустно, что он совсем один. Но я знаю, что скоро он найдет новый дом. Его будут любить, и он забудет свое прошлое. Я это знаю, – говорю я, вдыхая запах Эсбена. – Мне теперь намного лучше. Спасибо.

– Это всё ты придумала, любимая. Только ты. – Эсбен обнимает меня и притягивает ближе.

– Один день пережит, – объявляю я, стараясь говорить как можно увереннее и храбрее. – Теперь надо как-то пережить следующий.

– Давай что-нибудь делать каждый день, если хочешь, – предлагает Эсбен. – Пока тебе это будет нужно.

Возможно, мы так и поступим. Я пока не представляю, как жить в ожидании звонка.

Звонка с известием, что Стеффи умерла.

На второй неделе марта погода начинает улучшаться. Отличный повод куда-нибудь смотаться на каникулы. Мы с Саймоном собирались съездить в Вашингтон и посмотреть всякие интересные места, но случилась огромная забастовка сотрудников авиалиний, и наши билеты пропали. Я расстроена, но в то же время так измучена от ночной зубрежки и бесконечных контрольных, что не прочь отдохнуть, никуда не выезжая. Саймон предлагал мне провести каникулы с ним, но, полагаю, он не станет возражать, если я просто решу проспать целую неделю.

Эсбен и Керри завтра отправятся домой, а я останусь в кампусе, в числе немногих студентов, которые никуда не поедут на каникулы. Но вообще-то я не против тишины. Мне хочется побыть одной, и это здоровое желание, в отличие от того, что было в прошлом году. Я горжусь своими успехами.

Эсбен стремительно стучит по клавишам ноутбука, и я, лежа на кровати, поднимаю голову, чтобы посмотреть, чем он занят. Он сидит, прислонившись к стене и положив ноги поверх моих. Судя по суровому выражению лица, настроение у него не лучшее. Я закрываю глаза на несколько минут. Мы оба совершенно вымотались за минувшую неделю, хотя я все-таки не вполне понимаю, что такое с Эсбеном. Он без особого труда написал две большие контрольные, но в последний месяц что-то явственно не дает ему покоя. Это лишь случайные проблески, но я их замечаю. Я пыталась расспрашивать, но Эсбен неизменно заверял, что всё в порядке.

Сомневаюсь.

Видимо, я заснула. Когда Керри, едва успев постучать, вбегает в комнату, я испуганно подскакиваю.

– Привет, мои милые, – говорит она.

Я отвечаю не сразу:

– Привет, Керри.

Я тру глаза и зеваю.

– Ты прямо светишься.

Она кружится.

– Потому что я очень счастлива. Я влюблена, схожу с ума, полна энергии и всё такое.

Керри украдкой смотрит на брата, который не отрывается от экрана, а затем, подняв брови, переводит взгляд на меня:

– Я хотела поговорить с тобой.

– Конечно, – отвечаю я. – Подожди минутку.

– А это что за грубиян? – спрашивает она.

Мне приходится подтолкнуть Эсбена локтем, чтобы отвлечь от ноутбука.

– А? Что? Ой, Керри, извини.

– Привет, Синий мальчик. Ты чего такой мрачный?

– Честно говоря, я даже не представлял, сколько дерьма тебе приходилось фильтровать в Сети.

– В смысле? – спрашивает Керри.

Она садится на стул и хмурится.

Эсбен крутит головой, чтобы размять шею.

– Ты перестала удалять дурацкие комменты и банить троллей.

– Ой, – Керри мрачнеет. – Я как-то забыла. Прости, пожалуйста, Эсбен.

– Не извиняйся. Ничего страшного. Ты… занята. У тебя бурная личная жизнь. Я всё понимаю. Это здорово. Просто мне пришлось почистить посты за несколько прошлых месяцев, и… теперь я прозрел, – говорит он почти бесстрастно. – Я и не осознавал масштаб… уровень агрессии.

Он качает головой. Выражение лица у него довольно жуткое.

– Какое-то невероятное количество злобы. Ее слишком много. Слишком.

Керри перестает улыбаться.

– Эсбен, это же просто идиоты.

– Надо их игнорировать, – говорю я, но без особой уверенности.

– Как мне игнорировать, например, вот этого типа?! Я сейчас открыл пост про день рожденья Кэсси. Какой-то придурок написал… – Эсбен качает головой и несколько раз переводит дух, прежде чем прочесть: – «Девчонка реально очень стремная. Я бы тоже не пошел, бугага». А под фоткой маленького шнауцера из приюта написано: «Фу, блин, какая мерзость, его давно надо было пристрелить».

Эсбен бьет кулаком по стене.

– Всякие гадости про нашего профессора и его бывшего друга. Про Элисон и про меня. Отвратительные, мерзкие оскорбления, которые я не буду читать вслух. Я их уже удалил. Но почему? – спрашивает он, безнадежно глядя на нас. – Почему? Я не понимаю. И не пойму. И не хочу. Не желаю понимать этих людей.

– Блин… – Керри проводит рукой по волосам. – Это я виновата. Слушай, всегда так было, но обычно я успевала поудалять пошлятину. Извини, пожалуйста. Ты не должен был это видеть…

Эсбен внезапно повышает голос:

– Нет, должен! Я должен был видеть каждое слово. Ты слишком меня оберегала, а я смотрел на мир сквозь розовые очки. Я и раньше, конечно, видел в Сети много гадостей, но… это уж как-то слишком. Я дошел до предела.

Он фыркает и трет глаза.

– Господи, я наивный идиот. Я, оказывается, хочу видеть вокруг только добрых, порядочных людей, которые поддерживают меня и благодарят за потрясающее видео. Я был как слепой. Да еще придирался к неграмотным комментам. Что, люди, типа, совсем писать разучились?

Керри мягко отвечает:

– Не обращай внимания на всяких придурков. Они ничего не понимают. То, что они пишут, не имеет отношения к нам. Оторвись, пожалуйста, от компа и послушай. Чтобы делать то, что делаешь ты, надо держать в уме, что не все тебя будут поддерживать и отвечать так, как тебе хочется. Так, как должен реагировать нормальный человек.

– Не знаю.

Эсбен позволяет ноутбуку скатиться на кровать.

– Я не согласен. Серьезно, ну в чем смысл? Я никого не могу заставить измениться, ведь так? А раньше я думал, что реально меняю людей. Очень глупо, да? Посмотри на Кэсси. Господи, кем надо быть, чтобы написать гадость о ребенке? Не знаю… не могу понять. И это только верхушка айсберга. Что еще я пропустил?

– Эсбен… – говорит Керри с тревогой. – Это неважно. Единомышленников у тебя намного больше.

Он качает головой:

– Не знаю, верить ли им.

– Ты разве забыл, скольких собак разобрали по домам? Забыл, как Фэйт написала тебе в диком восторге? Потенциальные хозяева буквально засыпали приют письмами, не говоря уже о пожертвованиях со всей страны. Их едва успевали принимать!

– Это правда, – соглашается Эсбен.

– А мама Кэсси на прошлой неделе написала тебе очередное благодарственное письмо, – напоминает Керри.