Я кладу ноутбук обратно на колени Эсбена.
– Ты знаешь, как дела у Кристиана – у того мальчика, с которым ты танцевал? Посмотри. Кажется, у него всё очень хорошо. У тебя сразу поднимется настроение.
Эсбен медлит. Когда я кладу его руки на клавиатуру, он улыбается.
– Ладно, ладно. Возможно, ты права.
– А пока будешь читать, – говорит Керри, – пусть Элисон угостит меня какими-нибудь вкусняшками от Саймона. Уже давно пора обедать, и я умираю от голода.
Она потирает руки с таким ненасытным видом, что я невольно начинаю смеяться.
– Конечно.
Я глажу Эсбена по плечу и выбираюсь из постели.
– На этой неделе, – официальным тоном объявляю я, – у нас маринованные артишоки, три сорта оливок, печенье с розмарином, запеченный паштет, соус из жареного красного перца. Саймон, кажется, решил прислать лучшие закуски.
Керри прижимает ладони к груди.
– Господи, я его обожаю.
Раскладывая всю эту потрясающую еду в своей убогой гостиной, я чувствую себя немного глупо, но Керри просто в восторге и ест за двоих.
Мы уже наполовину прикончили паштет, когда из соседней комнаты слышится вопль Эсбена:
– Черт! Черт!
Мы замираем.
– Всё! К черту! Хватит! – кричит он с неслыханной прежде яростью.
– Эй, Синий мальчик, что случилось? – спрашивает Керри, стараясь говорить спокойно.
Эсбен появляется на пороге, держа в руке открытый ноутбук.
– Ты хотела, чтобы я посмотрел, как дела у Кристиана? Я это сделал и просто счастлив! Теперь я точно знаю, что так будет всегда: шаг вперед и сто назад.
– Что случилось? Что? – спрашиваю я.
Эсбен, кажется, на грани слез.
– Помнишь тот пост? Когда, типа, все его поддерживали. Так вот, это ерунда. Потому что есть два человека, которые не порадовались за Кристиана. Ни капельки. Его родители. Они понятия не имели, что он гей. Они решили, что это отвратительно, и вышвырнули его из дома. Вообще перестали с ним общаться.
Ноутбук дрожит у него в руке.
– Сейчас Кристиан в основном живет у друзей, но несколько раз ему уже приходилось ночевать в парке. И он понятия не имеет, что делать в следующем году и как заплатить за колледж, ведь уже слишком поздно просить стипендии…
– Боже мой, – негромко произношу я.
– Он понятия не имел, что его родители так отреагируют.
Эсбен вдруг швыряет ноутбук об стену, и мы с Керри вздрагиваем.
– Что это за люди? Кем надо быть, чтобы так ненавидеть собственного ребенка? Что за сумасшедший дом? Объясните мне! Это я виноват. Я. Не нужно было лезть к Кристиану. Если бы я не пристал к нему, он не потерял бы семью.
Эсбен буквально обезумел. С каждым словом он говорит всё громче:
– Кто знает, сколько еще вреда я причинил? Взять хоть этих собак. Вдруг они попали в руки живодеров, которые будут их бить или морить голодом! Никому нельзя помочь. Во всяком случае, без последствий. Нельзя.
Он меряет комнату шагами.
– Кончено. Хватит. Я ставлю точку. Закрою свои страницы, всё удалю. К черту. Знаешь что, Элисон? Наверно, ты была права. Людям нельзя доверять. Они подводят. Когда речь идет о чем-то большом и серьезном, тебя обязательно кинут.
– Хватит, – резко говорит Керри.
– Но это правда! – кричит Эсбен. – Что бы я ни сделал. И время тоже нельзя повернуть вспять, не так ли, Керри? Ни для тебя, ни для других. Невозможно изменить прошлое.
– Никто и не ждет, что ты повернешь время вспять, Эсбен, – произносит Керри – негромко, но очень уверенно. – И никто этого не просит. Ты сделал мою жизнь намного лучше и помог мне исцелиться. Огромным количеством способов. Ты это знаешь. Ну же! Ты знаешь! – твердо повторяет она.
Эсбен ее не слушает.
– Я только подливаю масла в огонь! – выпаливает он. – Создаю место, где люди могут свободно выражать свою ненависть. Господи, это и есть конечный результат того, что я делаю?! Я даю тысячам идиотов возможность обосрать чужую надежду, любовь и так далее? В этой игре нельзя победить…
– Не говори так, пожалуйста, – прошу я. – Не забывай о тысячах людей, которых ты растрогал и ободрил. Их голоса звучат громче. Посмотри на меня! Вспомни, как ты помог мне! Как изменил меня, сделал сильнее и энергичнее, чем когда-либо!
Эсбен на мгновение смягчается.
– Ты – другое дело, Элисон. Совсем другое. Мы были один на один. Это касалось только нас с тобой. Ну и, кроме того, ты – необыкновенный человек. А в Сети, с толпами подписчиков, всё совсем не так…
Прежде чем я успеваю подойти к нему, он распахивает дверь и выходит.
– Мне пойти за ним? – спрашиваю я у Керри.
– Не надо. Я сама. Попробую его успокоить… – Она медлит на пороге. – Элисон, не огорчайся. Даже я знаю, что хороших людей больше, чем плохих. У Эсбена взрывной темперамент, вот и всё. В этом есть и плюсы, и минусы… – Она похлопывает ладонью по двери. – Эмоциональные люди бывают необыкновенно щедры и ужасно чувствительны. Сейчас Эсбену больно. Это побочный эффект победы. Дай нам немножко времени, ладно? Всё будет хорошо. Он не первый раз так взрывается – и не последний.
Ноутбук Эсбена лежит на полу, и я поднимаю его, чтобы оценить повреждения. Когда я беру ноутбук за основание, экран отваливается, и на пол сыплются осколки. Пройдясь по ковру пылесосом как минимум четыре раза, я убираю еду, которой лакомились мы с Керри, затем сажусь на безобразную оранжевую кушетку и жду.
Жду. Намного дольше, чем рассчитывала.
Я скучаю по Саймону. Может, надо поехать к нему вместе с Эсбеном и Керри на этой неделе. Я позволяю себе отвлечься, думая о Саймоне, потому что мне очень тревожно и неуютно из-за всего, что происходит. Страшно подумать, что мужчина, которого я так люблю, переживает кризис.
Через сорок пять минут после ухода Эсбен и Керри возвращаются. Эсбен, кажется, пришел в себя, и я немного расслабляюсь.
Едва успев войти, он говорит:
– Элисон, прости, я вел себя как ненормальный…
– Перестань. Ничего страшного. Не извиняйся, не надо.
Я похлопываю по кушетке рядом с собой, и он садится.
– Я даже не представляю, каково это – делать то, что делаешь ты. В таком масштабе. Ты тратишь много душевных сил, и я прекрасно понимаю, что можно… отчаяться. Подумать, что бой заведомо проигран.
– О да.
– Одна негативная фраза как будто перевешивает тысячу позитивных откликов. В море любви ты видишь одного-единственного тонущего человека…
Унылое лицо Эсбена кажется незнакомым.
– Да.
Керри садится на пол и смотрит на брата.
– Если ты хочешь прекратить или сделать перерыв, ничего страшного.
Его жесты, выражение лица, свидетельствующее о внутренней борьбе… за этим страшно наблюдать.
Эсбен растерян.
Он долго думает, прежде чем сказать:
– Видимо, так и надо. Вряд ли у меня есть выбор. Всё вышло из-под контроля, и я ничего не могу поделать. Наверно, и никогда не мог, но мои подписчики…
– Правда, – соглашается Керри. – С осени их стало намного больше. В Твиттере – около семисот тысяч. Просто безумие какое-то. Не бывает, чтобы к человеку, который проявляет такую активность в Сети, в процессе не прицепились какие-нибудь придурки. Это несправедливо, утомительно… и бесит.
Эсбен – воплощенные боль и скорбь.
– И сейчас они заглушают остальные голоса. Это совсем не то, на что я рассчитывал… – Он хватает сестру за руку. – Керри, ты не виновата. Ты слишком много брала на себя. Оберегала меня. Я понимаю.
– Ну так уйди из Сети, – предлагает она. – Просто уйди в офлайн.
– Элисон, ты не против? – Эсбен поворачивается ко мне, необыкновенно встревоженный.
– Совершенно, – отвечаю я. – Я не хочу, чтобы ты был несчастлив. Ты думал, что это будет весело… что количество любви в мире увеличится. И что ты станешь счастливее. Но если не получается, значит, надо бросить.
Он стискивает мою руку и делает глубокий вдох.
– Хорошо. Хорошо.
У меня звонит телефон, и, услышав мелодию звонка, я холодею. Я напрягаюсь и свободной рукой хватаюсь за плечо Эсбена, тщетно пытаясь подобрать слова.
– Нет, нет…
Мне хочется кричать, вопить, но в то же время я едва способна выговорить одно короткое слово…
– Что? – спрашивает Эсбен.