– Ник, – ответил, захватывая рюкзак и отправляясь поближе к третьему размеру. – Из России, сделан с любовью.
Она засмеялась, смущенно отвела глаза.
Мы проговорили около получаса. Я делал комплименты, выуживал информацию и перешел от просто просмотра к легким прикосновениям. То плечико тронул, то по руке погладил, затем взял за руку и провел своими пальцами по ее, утверждая, что ей нужно было непременно идти в пианистки.
Эмили с удовольствием слушала, кивала и принимала любые знаки внимания. Пока моя машинка не подала какой-то странный звук.
– О, стирка закончилась.
– Так быстро? – приятно удивился я.
– Да, теперь нужно взять тележку, выгрузить все в нее и перевезти в сушку.
Растерянность и скука мигом отразились на моем лице.
– Я помогу! – верно поняла меня прекрасная фея Эмили.
И тут меня ждала глобальная подстава. В двойном, блин, размере!
– Что это? – удивленно спросила моя новая знакомая, вынимая из барабана яркие красно-серо-буро-желтые женские трусики.
– Я не знаю, – ответил честно.
Потому что закидывал белье белым, вот ей-богу. У Ники с этим явно был какой-то пунктик – все белоснежное, одинаковое и скучное.
– И еще, – недовольно выдала Эмили, вынимая женскую майку такого же необъяснимо прекрасного колера.
– Твою налево… – я прижал ладонь к щеке. – Она меня убьет.
– Кто?
– Сожительница, – ответил на автомате.
И потерял свою фею.
Эмили обиделась. Вскочила, фыркнула что-то, вильнула красивой попой и ушла читать книгу в дальний угол, сказав на прощание лишь:
– Так что же она сама не пришла?
Печально проводив девушку взглядом, я присел напротив тележки и с тоской посмотрел на некогда белое белье. И как с этим показаться в квартире? Что там Ника про тупые ножницы говорила?
С другой стороны, совращать ее в этом ужасе я не собираюсь, да и лишать будущее такого генофонда, как мой, из-за пары труселей она просто не решится.
В общем, еще раз подцепив девичьи трусики и прокрутив их на пальце, я отправился сушить все это сомнительное удовольствие, включая свои вещи.
В квартиру возвращался как на казнь, мысленно вспоминая все поговорки на тему, что благими намерениями вымощена дорога в ад, а хорошее дело помощью не назовут.
Тихо, как мышь, приоткрыл дверь, поставил пакет с чистыми, но креативно-цветными вещами на пол и присел на тахту около входа расшнуровывать гриндерсы.
Именно в этот момент в дверях своей комнаты нарисовалась мрачная, как грозовая туча, Ника.
– Явился, – скрестив руки на груди, заявила соседушка.
– Слушай, Ник, смотрю я на тебя и вижу свое женатое будущее. Только скалки не хватает, ей-богу!
– Данилов… – устало вздохнула Громова, с нажимом помассировав виски. – Скажи мне честно, зачем ты спер мое грязное нижнее белье?!
– Ну, во-первых, не спер, а благородно отнес в прачечную, где преодолел барьер собственного невежества и постирал-таки шмотки. А во-вторых, чисто технически, там было не только белье!
– Шут, – посверлив меня взглядом, припечатала Ника, а после внезапно шагнула вперед, схватила пакет с вещами и ушла в свою комнату. – Но все равно спасибо.
– Стой, – всполошился я, пытаясь кинуться за ней вслед, но из-за заминки с обувью этого не получилось сделать сразу.
Так что в комнате я оказался после трагической развязки. Ника уже высыпала вещи из пакета на кровать. Сверху, наглядным свидетельством моей криворукости, лежали некогда белые девичьи трусики.
Вот же… блин!
Глава 12
/Вероника/
Я искренне считала, что хуже этот день стать не сможет чисто физически. Ну сами посудите, весь кошмар, который мог, уже случился!
Но как оказалось, я недооценила Данилова.
Полностью разрушив моральное состояние, он решил оторваться еще и на физической стороне моего бытия.
Отметился, так сказать. Разными цветами и серыми разводами!
– Что это такое?! – свистящим шепотом спросила я, ткнув на гору вещей. Беглая оценка ущерба показала, что теперь все белое белье больше не станет таковым даже если прокипятить его в белизне, а остальные мои вещи приобрели тот самый неповторимый грязно-цветной оттенок, который бывает, если некоторые тупые личности помещают в один барабан белое и цветное.
– Ну… Прости, так получилось, – покаянно вздохнул Данилов. – Просто… В общем, не умею я. А первый блин он, как известно, комом!
– Так, блинопек недоделанный. Что я теперь носить стану? Я с собой брала строго ограниченное количество вещей, и смена одежды учитывала и этот комплект тоже. А что в итоге?!
Я вытянула из горки шмотья еще какую-то и, покрутив в руках, скептически спросила:
– Слушай, а на какую часть тела ты собираешься надевать эту рубашку? Она минимум на пару размеров меньше, чем нужно. Или что, у брутального Данилова в самом дальнем углу сидят мишки Тедди, и ты иногда переодеваешь им рубашечки?
– Я бы мог трагически заявить, что ты меня раскрыла… Но все гораздо тривиальнее, моя милая Никс. Из-за моего дебилизма пострадали не только твои вещи, но и мои. Рубашки сели почему-то…
– Ты их при нужной температуре стирал? – сжалившись, спросила я.
– А их нужно стирать при какой-то температуре? – неподдельно заинтересовался Данилов.
– М-да… Ясно. – Я еще раз развернула клетчатую рубашку и хмыкнула: – Теперь это разве что мне носить. Тебе налезет на… палец. Указательный. И то с натягом.
– Тогда отдаю тебе, если не побрезгуешь. Ну и остальное куплю – виноват.
Я смотрела на Данилова. Он сидел такой понурившийся, несчастный, что ругать его дальше казалось насилием над психикой бедненького Никитушки. Да и смысл пилить очевидно раскаявшегося человека?
– Ладно, – кивнула я и, не удержавшись, сразу накинула рубашку, а после хмыкнула, осознав, что подошла она как раз мне. Как влитая!
– Слушай, а тебе идет, – тотчас оживился сосед и с готовностью предложил: – Больше ничего не нужно из вещей? Я слышал, что мужские труселя – лучшие женские шорты! А у меня есть офигенные кляйны…
– Данилов, – тихо, но, видимо, очень злобно начала я, – исчезни.
К счастью, в этом недоразумении все же жил достаточно сильный инстинкт самосохранения, потому Никита послушно вышел из моей спальни.
А я села, поворошила одежду и тяжело вздохнула.
Данилов такой… Данилов.
Ладно!
Решив не тратить свою энергию на негатив, я переоделась, сразу же опробовав новую рубашку, и после, взяв ноутбук и конспекты, отправилась в гостиную.
Никита уже сидел на диване и что-то сосредоточенно просматривал на экране своего ноута.
– Я тут набросал кое-что… глянь.
Он развернул ко мне мак, и я подалась вперед, разглядывая графики, составленные Ником. Он уже сделал практически всю свою часть работы для совместного проекта. И когда только успел?..
– Данилов, скажи мне честно… какой у тебя IQ?
– М-м-м… не то чтобы большой, зайка, но нам хватит, – эта сволочь демонстративно пошевелила маком на бедрах, но через секунду более спокойно спросила: – Как понимаю, мы собираемся натянуть нос ботанику и крыске?
– Именно, – нейтрально ответила я, решив не реагировать на первую часть высказывания.
Судя по всему, у Никиты такой стиль общения. А я в кои-то веки должна стать умной, мудрой девушкой, которая не поддается на провокации!
В общем, я сдержанно поблагодарила Данилова и попросила перекинуть подготовленные им материалы в папку на “облако”. Скачала на свой компьютер и начала работу непосредственно над презентацией. Периодически косилась на поглощенного своим проектом Никиту. И поразилась скорости его работы.
А еще… я поняла, что только за учебой вижу его сосредоточенным, сконцентрированным и каким-то… настоящим, что ли.
Азартный блеск в глазах, морщинка между бровей.
Я зависла на разглядывании Данилова. Выцепила взглядом такие мелочи, как родинка на щеке, маленький шрам над бровью или то, как падает на глаза парня челка, а он привычным жестом отбрасывает ее…
Из созерцательного транса меня вырвал звонок в дверь.
– Твоя мама? – предположила я.
Но Данилов с сомнением покачал головой.
– Мы же виделись с ней утром. Два визита в один день не в ее духе.
Он отложил ноут с колен, поднялся с дивана и пошел открывать дверь.
Я же, бросив короткий взгляд на недоделанную презентацию, тихо вздохнула. Не люблю, когда сбивают с мыслей и не дают сделать запланированное.