– Доктор, что же это за чудодейственное средство?
– Это, средство не только излечит вас, омолодит, вознесет на небеса, розовые закаты наслаждения ждут вас во всем своем всепоглощающем великолепии…
– Доктор, что же это?! Не томите!! Где достать?!
– Это, дорогая моя, всегда у каждой женщины под рукой.
– Что?! Где?! Как?!
– Это сперма. Просто займитесь сексом. Много. Очень много секса и блуда! Я бы уточнил, трах и тибидох в одном флаконе.
– О-о-о…»
Плохая девочка, ох, плохая. И что за пошлые, развратные, совершенно неприличные мысли меня посещают, когда приближается Добрыня? В его руках я всегда таю, как мороженое на жаре. Когда он принес меня в комнату, даже не сомневаясь в том, хочу я этого или нет, тут же уложил на кровать. Его решительность, самоуверенность, сила и мужественность, не переставали покорять меня, делать безвольной куклой, жаждущей неземных удовольствий. Мое тело уже горело от желания, а он медлил. Нависнув надо мной, молча разглядывал, как будто готовился к прыжку с обрыва. Я обняла его за шею и подтянулась, чтобы поцеловать, призвать его к ласкам. Но он только слегка отстранился.
– Любовь моя, ты уверена? – наконец, хрипло произнес он.
– Что? Почему? Конечно, уверена! – запротестовала и повторила попытку прикоснуться к его губам.
Он только тряхнул головой:
– Ты… Сегодня был трудный день у тебя…
– Нет… – застонала я, – пожалуйста, единственное, что я хочу сейчас – быть с тобой! Прошу тебя!
Он еще раз всмотрелся в мои глаза. А потом улыбнулся, своей той самой сексуальной улыбкой, которая появлялась только в моменты нашей близости. Эта улыбка обещала все! И даже больше… И он не заставил меня ждать. Ловко освободив меня от платья, с которым сегодня так и не справился Туркин, руки моего богатыря тут же заставили улетучиться и тоненькое нижнее белье. После чего он встал и тоже избавился от, мешавшей быть ко мне ближе, одежды. В который, в бесконечный раз, его тело поражает, соблазняет меня… Широкие плечи, внушительная мускулатура, узкие бедра и очень крепкий пресс, но глаза мои уже остановились на показателе степени его возбужденности.
О, мое тело отреагировало мгновенно – соски набухли, а внизу живота так сладко, приторно-приторно сладко, заныло. Боль от подступавших месячных моментально ушла, уступив дорогу фантастическому, умноженному в десять раз, желанию. Изнывая от похотливого вожделения, я немного подтянула колени к себе – это усилило мощь ощущений. Карие глаза Добрыни потемнели еще больше. Он мягко раздвинул мои ноги и опустился между них. Его губы накрыли мою грудь, умело лаская ее языком и изредка слегка покусывая ее так, что возбуждение охватило всю меня, побежало по венам к самому сердцу, унося далеко-далеко… Туда, где не было ничего, ни страданий, ни боли и зла, было только непоколебимое, разрывающее тебя на клочки, счастье.
О, боже мой! Это так вкусно… Я хочу…
– Возьми меня…
Я умоляла его, а он все равно не спешил, раз за разом, почти доводя меня до оргазма, и тут же немного сбавляя темп. Он дразнил меня, заставлял забыть обо всем, заставлял думать только об одной цели, неистово, жаждуще, теряя волю и разум, заставлял отдаться себе полностью. И только когда я уже была готова растерзать его, Добрыня одним движением подтянул меня к себе и вошел в меня, разорвав вселенную моего разума к чертям собачьим! Вся хандра улетучилась, вместе с бедами и проблемами! Не было больше ничего на свете, кроме наших обнаженных тел, слившихся воедино. Его бедра сотрясали меня, доводя до оргазма, удлиняя его, увеличивая и приумножая! Мы летели куда-то в небо, поднимались с невероятной скоростью, пока он не одарил меня обжигающим извержением. Мы застонали разом, мысленно ловя за хвост птицу сладострастия.
– Я тебя люблю, – прохрипел мой любовник и осыпал свою жертву поцелуями.
Перед сном, Добрыня еще долго купал меня в своих объятиях, словно хотел доказать, что все хорошо, что он рядом, и я могу ни о чем не беспокоиться. На этот раз первой уснула я.
Опять сладко потянулась. Как же хорошо, когда он рядом. Чудесное утро, все прекрасно, даже солнышко пытается пробиться сквозь хмурые осенние тучки. Сейчас бы еще позавтракать неподражаемыми бабушкиными блинчиками, и я на самом деле официально признаю, что нахожусь в раю.
– А-а-а!!! – утреннюю, практически деревенскую тишину, разорвал крик. – Добрыня, Добрыня-а-а!!!
Этот голос, заставивший заледенеть сердце, было трудно не узнать. Аделаида Прохоровна! Долю секунды назад мирно спавший Добрыня вскочил с постели, и быстро накинув джинсы, вылетел за дверь. Вслед за ним понеслась и я, одновременно заворачиваясь в одеяло, и пытаясь не рухнуть, споткнувшись об него же по дороге.
Старушку мы нашли в дверях одной из комнат. На лице у нее был написан такой ужас, как будто она только что самого дьявола видела.
– Олечка, – ее трясущаяся рука протянула клочок мятой бумаги Добрыне, – не доглядели-и!! Упустили-и-и! Я, я виновата!
Добрыня выхватил листок, а Аделаида закрыла глаза руками, ее худенькие плечики заходили вверх и вниз. Я тут же подлетела и обняла ее, что же произошло?
– Что случилось? Добрыня? Что там написано?! – потребовала от любимого, а он только покачал головой.
– Ее похитили.
Эти слова… Всего лишь два коротких слова, лишили меня дара речи и следующие сутки превратили в ад на земле. Во мне как будто кто-то невидимый нажал кнопку «пауза». Пока мы с Аделаидой пытались разобраться, что и к чему, Добрыня скрылся из виду. Алексей уехал вместе с ним. Нам было приказано запереться и сидеть дома. Через полчаса к дому подъехало два черных джипа со странными номерами. Оттуда вышли люди, одетые как военные и рассредоточились по периметру. Я говорю так умно, потому, что среди них был один явно главный, командир, полковник, не знаю, как у них это там называется. Так он руководил всеми так громко, что каждый раз от его приказов, мы с Аделаидой подпрыгивали на диване, а старушка все хотела бежать и выполнять приказ главнокомандующего.
Кто-то из солдатов нам мимоходом сообщил, что прибыли они по распоряжению того самого загадочного Ильи Ивановича Муравьева. Я могла только догадываться, что это и есть тот самый друг детства.
– Анфисочка, детка, что же будет? – жалобно спросила меня Аделаида Прохоровна.
– Найдут, должны найти, – уверенно ответила я.
Но в душе при этом зародилось четкое сомнение. Мы даже не знаем, кто это сделал! Кто?! Кто на такую подлость смог пойти?!!
Еще несколько часов я измеряла комнату шагами, поскольку помещение было огромным, несколько раз сбивалась, так, как Аделаида не выдержала шатающуюся меня под своим носом и повторила движения. Только я ходила в одну сторону – она по зеркальному отражению, посему мы постоянно сталкивались. Когда же напряжение дошло до своего пика, когда несколько часов ни Добрыня, ни Алеша на телефонные звонки и сообщения не отвечали, к дому подъехал еще один автомобиль. Черная же легковая иномарка. Из нее вышел человек и направился к дому. Роста он был невысокого, но очень крепкого телосложения. Русые, кучерявые волосы, немного отдававшие рыжиной, смягчали его грозный вид. Одет он был во все черное. Как черный ворон, несущий злую весть…
– Илюшенька, – с надеждой в голосе произнесла моя пожилая сокамерница.
Приблизившись, мужчина решительно дернул за ручку двери и вошел в дом.
– Добрый день, – произнес он с порога. – Аделаида Прохоровна, – легкий поклон уважения старушке, – Анфиса Аркадьевна. Позвольте представиться, Илья Иванович Муравьев.
– Илюшенька! Где ребята? Добрынюшка с Алешенькой?! – накинулась на него Аделаида, отметя все великосветские манеры. – Оленьку нашли??!
Муравьев отрицательно покачал головой.
– Нет. И… Мужайтесь, Аделаида Прохоровна, Анфиса, – было видно, что он готовится сообщить что-то очень страшное, – не знаю, как сказать…
– Не томи, ирод! – накинулась старушка, я же уже была готова уплыть с белоснежные дали царства обмороков.
Илья Иванович провел немаленьким кулаком по лбу, будто вытирая воображаемые капельки пота и, горько выдохнув, произнес в пустоту:
– Добрыня пропал.
Подозреваю, это в нас, в русских женщинах, генетически заложено, быть женой декабриста. В ключевые моменты своей судьбы, мы вдруг раздумываем падать в обморок, вытирать кружевным платочком глазки и жеманно строить из себя вдову при живом муже. Моя натура отреагировала именно так. С криком «Я убью этого гада», меня сорвало с места и понесло, собственно, убивать «гада Туркина». Спасибо профессиональной подготовке Ильи Ивановича, на чьих руках я повисла в следующую секунду. Он не дал мне даже пройти мимо него, а просто перехватил за талию, и ваша покорная слуга исполнила танец «отпустите меня, я это сделаю», с бегом в воздухе и размахиванием руками.