Наши взгляды встретились где-то посередине истории, мои брови нахмурились.
— Зачем ты рассказываешь мне это?
— Мы все лажаем, детка. Мы делаем глупые вещи. Особенно, когда дело касается противоположного пола. Это случается. Всё кончено. Прекрати страдать из-за этого. Что произошло с Майком?
Прекрати страдать из-за этого.
Это звучит намного проще, чем есть на самом деле.
Выдохнув, я потрясла головой.
— Я влюбилась в него.
— И это плохо, потому что…
— Потому что он был женат, — призналась я, стыд заставил меня вновь опустить свой взгляд, щёки гореть, а внутри всё перевернуться, достаточно для того, чтобы я отложила палочки, потому что была уверена, что больше не смогу есть.
— Ладно…
— Сначала я не знала, — поспешила добавить я. Для меня это было важно. Это не делало то, что последовало за этим, хоть немного более простительным , но я ощущала, что это, по крайне мере, уберёт маленькое пятнышко от ужаса в этой истории.
— Но ты, в конце концов, узнала. Вот почему сейчас ты не смотришь мне в глаза, — предположил он.
В Майке много чего было — умный, успешный, обаятельный, привлекательный, воспитанный, забавный, и он хорошо готовил. В действительности, полный пакет. Я должна была знать, что такие люди практически никогда не бывают свободными.
— Как ты узнала?
— Мы встречались около 4-х месяцев, когда остановились у продуктового магазинчика, потому что он собирался приготовить какое-то обалденное блюдо по семейному рецепту. Это, по-видимому, было для него чем-то значимым, чтобы сделать это для меня. Я схватила зелёный лук, который он забыл, и возвращалась назад, когда увидела его, целующего в щёку симпатичную блондинку. Затем я наблюдала, как он кладёт продукты в её тележку, и как эта женщина радостно льнёт к нему. Именно тогда некоторые нестыковки начали приобретать смысл. Он был женат. Это его жена.
— Что случилось после?
Я фыркнула.
— Он ушёл из магазина вместе с ней. Я наблюдала за ним. Он поймал мой взгляд на выходе, понурил голову и просто продолжил идти. Я оставила свой кошелёк дома, поэтому у меня не было денег, чтобы вызвать такси. Мне пришлось идти домой пешком, — я вспомнила, как взбесилась та часть меня. Не только из-за того, что он грёбаный изменщик, не только из-за того, что он променял меня на другую женщину, но и из-за того, что он даже не побеспокоился о том, доберусь ли я домой в целости и сохранности.
— Но это не всё.
— Прошло довольно долгое время. Однажды ночью Майк явился с двумя большими чемоданами. Сказал, что он ушёл от жены, что хочет начать всё заново со мной, что он был огромной, не стоящей прощения задницей , но он надеется, что я прощу его.
— И ты простила.
— Я любила его. Я была глупа, но полагаю, в этой ситуации мало что можно контролировать. Он поселился у меня. Всё шло хорошо, примерно две недели.
— Пока… — подтолкнул меня Сойер, отложив палочки и широко расставив руки на стойке.
— Пока я не проснулась одна в постели и не пошла искать его. Когда я проходила мимо ванной, то услышала, как он говорил по телефону. Он говорил своей жене какую-то чушь о пребывании на конференции и что он скоро вернётся домой. Что он скучает и любит её и… ага. Всё закончилось, — я замолчала, помотав головой. — Я, правда, должна была знать. Такие , как он, никогда не оставляют своих жён.
— Это правда, — согласился Сойер и, полагаю, он многое об этом знает по череде своих дел. — Что произошло после?
— Я нашла его жену и рассказала всё ей. Я позволила ей накричать на меня, потому что считаю, что заслужила это. Затем я помогла женщине выяснить всю ложь, что он скармливал ей, так чтобы она смогла найти лазейку в их брачном договоре, если бы захотела. И тогда… всё было кончено, — сказала я, мотая головой.
— Эй, — произнёс он, внезапно оказавшись не через стойку, а совсем рядом со мной. Когда я подняла голову, то посмотрела в его насыщено-зелёные глаза, он слегка наклонил голову, так, чтобы мы смогли смотреть в глаза друг другу.
— Три вещи, — начал он, немного улыбаясь. — Во-первых, ты не знала этого вначале. Это не делает тебя «плохим парнем», а делает плохим парнем его. Во-вторых, когда ты узнала, всё тут же было кончено. Поэтому, когда он снова появился в твоей жизни, ты поверила ему. Это случается, когда любишь и доверяешь. Ты не можешь любить кого-то и всё время подозревать их в чём-то, сомневаться в том, что они говорят, когда их слова и действия указывают на то, что они честны.
Я сделала глубокий вдох, поняв, что задержала дыхание, ожидая осуждения. Я действительно беспокоилась о том, что он будет хуже думать обо мне. Я не была уверена, почему это было так важно для меня. Но так и было.
— А в-третьих? — спросила я, когда он не продолжил.
— В-третьих, всё просто, — сказал он, потянувшись ко мне, и положив палец под мой подбородок, поднимая его вверх. — Эрик, Дерек, Крис и Майкл были чёртовыми идиотами. У них у всех была ты, и они все облажались. Тимира мы не будем брать в расчёт, раз уж он хотел посадить тебя под замок, тут облажалась ты, — добавил он с усмешкой, и я почувствовала, что улыбаюсь этим словам. — Ты не можешь начать сомневаться в том, что ты хороший человек, потому что другие люди предавали тебя.
Его большой палец сместился, чтобы погладить мою щёку, и мелкая дрожь прошла по моему телу от этой нежности.
Пока я сидела тут с человеком, который во всех отношениях был для меня кем угодно, кроме как незнакомцем, я поняла, что он на самом деле знал меня лучше, чем все вышеупомянутые мужчины. Было странно оказаться в такой ситуации. Обычно с кем-нибудь это занимает недели, месяцы или даже годы, чтобы выяснились все глубоко спрятанные, тёмные или грязные секреты. Сойер же узнал их все за несколько дней. Это было действительно уникальное обстоятельство, чтобы оказаться в такой ситуации, и это заставило меня почувствовать себя практически подавляюще-уязвимой рядом с ним.
— Ну вот, опять этот взгляд, — сказал он, понизив голос, указывая на взгляд, которым я смотрю на него. Тот, в результате которого он поцеловал меня в прошлый раз.
— Ничего не могу с этим поделать, — призналась я.
— Я знаю, — произнёс мужчина передо мной, уголок его губ приподнялся, но веселье не достигло его глаз. — Я просто чертовски неотразимый, — я издала неожиданное фырканье, что превратило его полуулыбку в полноценную. — Ага, это хорошо для моего самолюбия.
— Цель моей жизни — бить по самолюбию дерзких мужчин.
— Два слова в предложении, которые бы мне больше всего хотелось услышать вместе, — поддразнил он, а в его глазах снова появился жар.
— Прекрати, — сказала я, помотав головой.
— Что прекратить?
— Смотреть на меня так, будто ты знаешь…
— Что на тебе тёмно-синие кружевные трусики, которые наполовину открывают твои ягодицы? — спросил Сойер и был прав. Его тело подвинулось немного ближе, а палец медленно перемещался вниз по моему горлу, ключице, затем вниз по груди. — Хотелось бы мне знать, в тон ли твой бюстгальтер, — размышлял он, его пристальный взгляд следовал за пальцем, когда тот прошелся по выпуклости моей груди, на которой совсем не было бюстгальтера, закрывающего её. Кончиком пальца он скользнул по затвердевшей горошинке моего соска, заставляя мою спину выгнуться, поскольку я глубоко вздохнула. Воздух покинул Сойера, когда его рука передвинулась, кончики пальцев устремились в стороны, когда большим пальцем он начал мягко обводить мой сосок по кругу.
Низкий, едва слышимый стон сорвался с моих губ, но глаза Сойера округлились, услышав его, взгляд отяжелел, пока он наблюдал за мной, взяв сосок большим и указательным пальцами и крутя его, от чего моя рука упёрлась в стойку, чтобы удержаться на ногах в порыве почти подавляющего желания.
Но звук, эхом отразившийся в пустом, тихом пространстве, похоже, привёл Сойера в чувства. Его голова слегка дёрнулась назад, когда его пальцы отпустили мой сосок. Рука всё еще оставалась на моей груди в течение долгого времени, прежде чем соскользнуть по моей талии и остановиться на моих ягодицах. Его пальцы крепко сжали их.
Он протяжно выдохнул, звук, устрашающе напоминающий вздох.