Лина Мур - 50 и одно дыхание глубже

– Прости, что пришла к тебе. Прости, наверное, это было лишним, – шепчу я. Голос пропадает от сжимающегося горла и нежелания уходить. Но больше нечего собирать. Всё разорвано. И даже у пазла есть стыки, что всегда будут распадаться.

– Это твоё, – кладу диск и карточку на стол, и, выпрямляясь, подхожу к нему. Николас вздрагивает и смотрит на меня затравленным взглядом, это отзывается сильным ударом по сердцу. Хлюпая носом, вытираю его рукой.

– Я хочу, чтобы ты знал. Хоть мои слова и остались здесь. Вчера. Но я никогда тебя не предам. Я не позволю себе этого, потому что люблю тебя. Для тебя это лишнее, а вот для меня стук сердца. И то, что произнесла со зла и обиды на себя… я не думаю так. Это был минутный порыв, за который я получила сполна. Осознание слов, сказанных под властью желания причинить тебе ту боль, что испытывала я, ничего не значат. У каждого из нас своя боль. Я желаю тебе счастья, Николас Холд. Ты прекрасный человек, только не загоняй себя в эти рамки, которые погубят в тебе то, что видела я. Спасибо тебе, что дал узнать, каково это, когда рядом кто-то есть. Спасибо, что ворвался в мою жизнь и показал, что собрать себя можно в любой ситуации. Только у кого-то нет столько сил и воли, как у тебя. Ты один такой. И не вини его, не разрывай вашу дружбу. Я видела там… на диске… самого невероятного мужчину, готового причинять себе боль. Но пойми, что это неправильно. С тебя хватит этого. Если причина – я, то больше её нет. Прощай, Ник, будь счастлив. Ты заслужил только радость и любовь.

Последнее слово и последний взгляд, брошенный на него, так и стоящего, как монумент. И хоть очень больно, но, разворачиваясь, иду к лифту. Хочется, чтобы подольше он ехал. Дать возможность ему осознать, что моя любовь подарена только Николасу. Нажимаю на кнопку и дверцы, как по закону подлости, раскрываются. Не слышу шагов. Ещё бы секунду. Ещё раз вздохнуть и, разбиваясь вдребезги внутри, войти в лифт. Нет силы обернуться, молить ещё и ещё. Избита внутри всем, что узнала и увидела. Изранена настолько, что это смертельно.

А кабинка везёт меня вниз, отрывая от того, кто навсегда застрял внутри меня. Отпустить? А у меня нет выбора. Нас никогда не существовало. И не будет. Слёзы высыхают, пока, шлёпая по холлу, выхожу на улицу. Даже холодной земли не ощущается, а только тяжесть внутри.

Добираюсь до дороги и ловлю машину. Чем я буду расплачиваться? Где мои ключи от квартиры? Не знаю. Но идти больше не могу. Ноги горят от боли. Всё горит и сжигает меня заживо.

– Простите, вы можете здесь подождать или подняться со мной? У меня нет при себе денег, – произношу я, когда машина останавливается у моего дома.

– Наглые малолетки, – фыркает водитель. – Я жду тут, если…

– Я сейчас, – перебиваю его, выбираясь из машины. Бреду до дома. А как же дверь открою? Подхожу к квартире, толкаю, дверь открывается. Даже не помню, как вышла отсюда не заперев. Опускаюсь на колени и ищу сумку, оттуда кошелёк и двадцать баксов. Достаточно, чтобы с лихвой покрыть эту ситуацию.

Спускаюсь к водителю, и передаю деньги. И даже взгляд полный пренебрежения не трогает. Разворачиваюсь и иду обратно. Захожу домой и захлопываю дверь. Прохожу в гостиную и сажусь на диван. Я упала где-то… коленки сбиты. Когда? Не помню. Ничего не хочу помнить.

Когда я была маленькая, то никогда не мечтала о сказке. Возненавидела с детства эти мультики с диснеевскими принцессами, где принцы с первого взгляда влюбляются в них. Скачут на своих белогривых лошадях, чтобы спасти их. Я не верила в эту иллюзию, ведь жизнь другая. Принцев не существует. Есть обычные мужчины и женщины, которые умирают в одиночестве. С детства нас заставляют верить в ложь и жить с ней. Но ведь как бы ты ни верила, но всё же, мечтаешь о прекрасном будущем. Только не в моей истории. В этой драме я одна, сидящая на диване и раскачивающаяся из стороны в сторону. Ни желаний, ничего внутри. Физическая боль по всему телу и я одна с ней. Только я и есть.

Громкий стук в дверь, кажется, что я это выдумала. Так и сижу, слушая, как дерево трещит. Моргая, поднимаюсь с дивана. Иду в темноте на шум и не знаю больше, чего ожидать от этой ночи. Холод и смерть уже давно внутри меня. Даже сквозь своё помутнённое зрение вижу – ещё немного и сорвётся с петель дверь. Я не хочу открывать, не хочу сейчас говорить ни с кем. Не хочу видеть кого-то. Прижимаясь к стенке, смотрю на дверь и удары, обрушившиеся на неё.

– Мишель! – Крик панический, необходимый. Сердце падает куда-то вниз, мешает и путает мои ноги. Руки дрожат, когда торопливо поворачиваю ключ и, распахивая дверь, сжимаю её пальцами.

Судорожный вздох и тишина наполняется моими всхлипами. Мужчина с блестящими шоколадными глазами стоит, уже занеся кулак для удара по дереву. Так и замер, тяжело дыша. А я даже этого не могу сделать. Смотрю в его глаза и теряю сознание. Оно так медленно отпускает меня… не хочу этого. Нет…

Один шаг, и моё тело оказывается в горячих руках, блуждающих по нему. Словно проверяет на месте ли все кости. Ощупывает меня. А я стою и не могу двинуться. Смотрю на его лицо, покрытое холодным потом. Губы дрожащие. И его такие же. Сухие. Полыхающие. Прикасается к моим, хочет что-то сказать, сжимает мои волосы. Обнимает, затаскивает обратно, ногой закрывая дверь. Чувствую, как его тело накрывает моё. Прижимает к стене. Спасает. Вымолвить ничего не могу… только не верю. Я не верю в чудеса… не верю, что это он. Николас. Безумный. Впивается в мои губы. Громкий всхлип тонет в его поцелуе.

– Останься… прости меня… останься, крошка. Ты нужна мне, – рваный шёпот доносится до моего разума.

– Ты… – выдыхая, приоткрываю глаза. Ничего не вижу, только руки сжимают его плечи. Реален.

– Люблю тебя, – в губы шепчет. Дрожат они у него. Внутри меня начинается сильнейшая буря из эмоций и чувств, всего кислорода мало, чтобы задышать снова.

– До хруста костей? – Обнимает, сжимает моё тело до вспышек перед глазами. Слишком сильно, что это приносит физическую боль. Дышать не могу.

– Нет… нет… до желания жить. До желания забыть всё и жить. Дышать тобой и жить, – ослабевают его руки. Чувствую, как падаю в темноту. Не переживу это… не могу переключить чувство паники от нереальности происходящего, истерики, слёз и невозможности дышать. Лечу в темноту…

Голова гудит, а тела не ощущается. Что-то гадкое прямо перед носом. По телу проносится спазм от отвращения и моментального чувства тошноты. Распахиваю глаза и тут же закрываю их. Свет ослепляет за долю секунды, и пред глазами появляются цветные круги. Слабый стон срывается с губ.

– Мишель, – тихий голос зовёт меня. Сплю ли? Вновь открываю глаза и сажусь на постели, моргая и привыкая к свету. Николас смотрит на меня, и воспоминания понемногу возвращаются. Очень медленно… слишком медленно, чтобы я понимала, что произошло. Почему он здесь и держит ватку с отвратительным средством.

– Приляг и выпей воды, – берёт с тумбочки бокал и, придвигаясь, прикладывает его к моему рту. А я смотрю на него. Не могу поверить… это так трудно для меня сейчас. Наблюдает, как я, делая глоток, смачиваю горло. То же делаю и я. Не свожу глаз с него. Сжимаю губы. Вздыхает и отставляет бокал.

– Ты… это действительно ты, – тянусь к нему рукой, и он, перехватывая её, разворачивает и целует ладонь. Глаза от счастья и быстрого стука сердца под этим воздействием радости наполняются слезами. Ведь я чувствую, насколько горяча его щека, и как щекочет мою кожу щетина. Смотрит на меня, и слабая улыбка появляется на его губах.

– Это я. Ты отключилась. А я испугался, вызвал Грегори. Слишком много потрясений для тебя. Мне пришлось разбудить тебя, в еде ты нуждаешься сейчас больше, чем во сне. Спорить будешь потом, а сейчас приготовлю тебе ванну, затем покормлю тебя. Нет, сейчас можешь помолчать? Обещаю, что всё расскажу, но не время пока. Никогда я так ни за кого не боялся, как за тебя, моя крошка. И ты будешь делать всё, что я скажу. Теперь я буду следить за всем, что в твоей жизни рядом, а не издали. Хорошо? – Спокойно и ласково произносит он, отпуская мою ладонь. Кивая, до сих пор не могу прийти в себя от этого. Встаёт и выходит из моей спальни, оставляя меня гадать: это была моя фантазия или же, он признался? Но что-то было точно или же, я настолько изнурена, что всё было сном. Важно ли это? Нет. Сейчас нет. Потому что витает его аромат вокруг меня. Николас здесь. Он рядом. О большем я страшусь просить.