– К чёрту этот завтрак. Николас, ответь. Я не хочу больше тайн. Что с тобой? Почему ты не спишь и ведёшь себя очень странно? – Кладу руку на его плечо и обхожу, останавливаясь напротив него. Вижу, что не хочет отвечать. Вижу, как сжимает губы, как дыхание нарушается.
– После той ночи я не могу спать. Кошмары стали жёстче. Там есть ты и он. А я не могу защитить тебя… я… – подбирает слова, но и без них всё понимаю.
– Как это исправить? Ведь сейчас мы вместе, и всё пройдёт. Тебе надо попытаться поспать ночью, – тихо произношу я, перемещая свою ладонь на его грудь. Поднимает голову и натянуто улыбается мне, накрывая своей рукой мою.
– Пройдёт, крошка. Это было и раньше, – заверяет меня.
– Это из-за сессии? Твоей? Ведь это была она, не так ли? – Вглядываюсь в его глаза. Барьер. Снова устанавливает эту грань, за которую не пускает меня.
– Это из-за меня. Мой психолог говорит, что я связал прошлое и настоящее воедино. А должен разделить их. Но…
– Ты ходишь к психологу? – Удивляюсь я.
– Я хожу поболтать к этому придурку, не более того. Иногда в голове много информации, и её надо куда-то сбрасывать. Вот я и бросаю на него бомбы, чтобы обезопасить от них тех, кому я не хочу причинить зла. Его Райли где-то откопал. И он меня бесит меньше остальных, – отвечает он.
– Я знаю… знала. Райли говорил об этом, – вспоминаю слова при посещении здания корпорации.
– Если у тебя больше нет вопросов…
– У меня их тысячи, Николас. Я хочу знать всё, буквально всё, что касается тебя. Ты сказал, что хочешь жить по-новому. Но у нас не получится, потому что ты скрываешь от меня многое. А это играет против меня и тебя. Так больше не может быть, понимаешь? Мы снова вернёмся в прошлое, – кладу ладонь на его щёку, и такое необузданное желание помочь ему. Себе. Нам. Чтобы были мы, а не Мишель и Николас. Только мы.
– Я, как и ты, не могу поверить, что стою здесь, и ты дотрагиваешься до меня. Я нервничаю, Мишель. Сильно нервничаю, когда вижу тебя, слышу и чувствую. Это отторгается внутри, но я хочу быть с тобой. Мне необходимо что-то делать, чтобы поверить. И я делаю это. Мне хорошо. Даже сейчас мне очень хорошо. Я устал и это так приятно, хочу немного нашей тишины. Новой тишины. Хочу смотреть на тебя, пока ты будешь принимать пищу. Хочу многое, и я не могу вот так сразу всё выложить. Мне самому надо подготовиться. Поэтому прошу тебя, не дави на меня, я привыкаю, как и ты. Давай будем идти медленнее, хорошо? Немного медленнее. Знаю, что веду себя, как полный придурок. Но я не знаю, как мне вести себя. Мне хочется заботиться о тебе, это как подтверждение того, что ты рядом, – блестят его глаза. Чистые. Такие, каких я ещё не знала. Топлёный горький шоколад и безумно вкусный. Наркотик для меня.
– Конечно, Николас. У нас всё получится, если мы будем рассказывать друг другу о том, как реагируем на происходящее. Даже на прошлое. Хорошо, я буду завтракать, а ты можешь смотреть, – улыбаюсь ему, и он кивает. Убираю руки от него и, глубоко вздохнув, иду к столу, забираясь на стул, беру в руки приборы. Омлет уже остыл, но я буду есть, чтобы он смотрел на меня. И ведь делает это. Садится напротив. Наблюдает за каждым кусочком, что кладу себе в рот.
– Чай? Кофе? Есть апельсиновый сок, утром купил, – предлагает Николас.
– Сок. Спасибо, – улыбаясь ему, жую завтрак. Это очень необычно, что он везде чувствует себя хозяином. А я в гостях. Тоже смущаюсь, но и мне хорошо. Внутри тепло, словно он моё солнце, согревающее меня даже не дотрагиваясь.
Ставит полный бокал рядом со мной и, наливая себе, возвращается на место.
– Николас, а могу я задать вопрос? Он не особо приятный…
– Задавай. Ты можешь спрашивать меня обо всём, – перебивает меня, отпивая сок, и ставит бокал на стол.
– Как дела в клубе? И что за ублюдок, который бил тебя на видео? – На одном дыхании произношу. Быстро. Боюсь, что не позволю себе спросить это.
Он напрягается, набирает полную грудь кислорода и выдыхает его.
– Клуб открылся снова два дня назад. Я не могу лишить людей их дома, к которому они привыкли, – не смотрит на меня, избегает. Да и я тоже просто слушаю, тыкая вилкой в недоеденный омлет.
– Он не ублюдок, Мишель. Его зовут Эл, и он мой друг…
– Друзья разве так поступают? – Шепчу я, поднимая на него голову.
– Он не имел права отказаться, потому что знал – я заслужил. Таковы правила в этом мире, крошка. За каждую ошибку ты должен расплатиться вдвойне…
– Или же больше. Там было намного больше. Он же мог убить тебя! А заражение крови? Почему никто не помог? Почему…
– Это было моё желание, Мишель. Здесь нет виноватых. Это мой приказ. И они выполнили его, хотя всё же, Грегори приехал, и, пока я был в отключке, обработал всё, – встаёт со стула и забирает у меня тарелку.
– У тебя на следующий день была конференция. Я не могла ходить, сидеть, да даже дышать. У меня болело всё, особенно мышцы. Как? Скажи, как же ты это сделал, что никто не понял, насколько тебе больно? – Тихо спрашиваю я, наблюдая, как он выбрасывает омлет и, быстро ополаскивая тарелку, ставит её обратно.
– Я не чувствовал, – глухо произносит он, вытирая руки, и поворачивается ко мне.
– Обезболивающие?
– Нет. Ни разу не употреблял их. Я должен был ощутить всю палитру. Мне так легче принять свою ошибку, понимаешь? Было легче, до этого раза. Что-то пошло не так. Я больше не ощущал ни искупления, ни облегчения, а только тяжесть внутри. Если честно, даже не помню, что говорил на конференции. Я был в себе, анализировал всё снова и снова. Пытался понять, как мне жить, и смогу ли я это сделать. Ещё невозможность появится у тебя, а потом кладбище. Не знал, имею ли я право оскорблять твой траур своим появлением.
Смотрю на него и так горько оттого, что никто раньше мне не показал правду, которая происходила с ним, а я не видела её. Только сейчас с каждым его словом, проникающим в меня взглядом полным боли и безысходности, я верю ему. Верю тем словам, что сказал вчера. Верю в то, что ему сложно смириться с любовью. Принять её. Понять. Аналитика. Увы, чувства не поддаются цифрам и чётким рамкам. Чем жёстче ты себя ограничишь, тем они становятся сильнее и выйдут за берега, затопив собой всё вокруг. В отместку тебе за игнорирование их. Смотрю на него, и, кажется, снова влюбляюсь. Он стал другим, более открытым, приближённым к человеку, а не роботу.
– Я больше не Мастер, – эти слова заставляют посмотреть в его глаза. Боюсь, что увижу там печаль, нежелание, и даже обвинения меня в этом. Ничего. Чистый шоколад.
– Как это? – Спрашиваю я.
– На открытии клуба сделал заявление, что больше я не веду их за собой. Я отдал свои полномочия Элу. Если и появлюсь, то только как гость и не более того, – обходит островок, оказываясь позади меня.
– То есть ты больше не владеешь ими? Подарил их этому уроду? Уж прости, другим для меня он не будет, – уточняя, поворачиваюсь к нему.
– Нет, я продолжаю быть владельцем, получать прибыль. Я не участвую больше в уроках и жизни этого мира. Пришло время создать другой. С тобой, – раздвигая коленом одним движением мои ноги, становится между ними. Запуская руку в мои волосы, задерживает её на затылке.
– Ты отказался от темы, ради меня? – Шокировано шепчу я, смотря на его спокойное лицо.
– Верно. Никаких плёток, наручников, тока, иголок, крови. Ничего. Только ты. Я. И ваниль. Пора узнать другую часть моей души, – нежно подлаживает мою щёку.
– Ох, – выдыхаю я, не в силах пока принять такой расклад. Это нереально. Невероятно даже. Он отказался. Чёрт возьми, он обрубил ту жизнь ради меня!
– Ты ведь этого хочешь? – Продолжая, он поднимает меня со стула, лишь одной рукой.
– Да. Очень. Я хочу тебя, – отвечаю, улыбаясь ему.
– И ты меня получишь. Свидания, прогулки, вся эта розовая атрибутика. Я понял, чего тебе не хватало. Мордобой, хочешь и его? – Игриво произносит он.
– О, нет, мордобоя не хочу. А вот свиданий очень. И секса тоже, – кладу руки на его плечи. Смеётся. Тихо. Понятливо. Массирует мой затылок, пускает по моим венам сладкий напиток из любви и нежности, что не помнила с ним.
– Чем мы будем сегодня заниматься, Мишель? Я абсолютно свободен, – спрашивая, он обнимает меня за талию и толкает спиной к спальне.
– Не единого представления. Может быть, поваляемся в кровати или фильм? Закажем на дом пиццу или…
– Или же мы можем пойти погулять. Как пара. Насладиться погодой, сегодня очень тепло, – перебивая меня, заталкивает в спальню.