Поднимаюсь на второй этаж и вхожу в спальню. Беру свой мобильный и вижу испуганные сообщения с вопросами от девочек, что случилось, и почему по новостям передают, что вчера сгорела квартира Николаса Холда, а я была там. Отвечаю им, что со мной всё хорошо, не вдаваясь в подробности. Набираю номер Ника и ожидаю, что будет занято, и меня переключат на автоответчик, где я смогу оставить сообщение, но нет. Долгие гудки.
Хмуро прислушиваюсь и различаю классический звонок телефона где-то в доме. Он спрятался. Класс.
— Это невесело, Ник. Выходи, — раздражённо произношу я, а мой голос такой хриплый, как и вчера.
— Николас! Тебя сдал твой звонок. Надо было на бесшумный поставить, — вновь набираю его номер и опускаю телефон, прислушиваясь, откуда раздаётся звонок.
Спускаюсь вниз и опять звоню ему. Кабинет. Точно!
Уверенно направляюсь туда и открываю дверь.
— Ник? Ну, прекращай. Выходи уже, — прошу, набирая его номер.
Да, телефон здесь. Где-то здесь. Не на столе, а звонок раздаётся снизу. Опускаюсь на колени и ползу на звук. Под диваном. Недоумённо достаю оттуда его мобильный с треснувшим экраном. Он упал. Поднимаюсь на ноги, и мне уже не нравится всё это. Где Ник, и почему его телефон валяется здесь, когда он был занят приготовлением завтрака?
Шумно вздыхая, оглядываю кабинет, и мой взгляд проходит ко стеклянному столику. Возвращаюсь к нему и приближаюсь. Грязно, как будто кто-то быстро стёр что-то тёмное. Разводы… касаюсь пальцами и принюхиваюсь. Ничем не пахнет.
— Николас, где ты? Мне страшно, — шепчу я и подхожу к столу, чтобы посмотреть, что ему прислали. Может быть, какие-то данные насчёт Зарины? Краем глаза замечаю что-то тёмное за диваном.
Моё дыхание нарушается от ужасных мыслей, появившихся в голове. Сердце бьётся рвано, и я медленно подхожу.
— Майкл, — испуганно выдыхаю я, увидев мужчину, лежащего без сознания на полу.
— Майкл! Что случилось? — Пытаюсь кричать, но только хриплю, падая на колени. Переворачиваю его и подхватываю за голову. Пальцы натыкаются на что-то липкое.
— Нет… нет… Майкл, — глаза наполняются слезами, когда я понимаю, что на моих пальцах кровь, а его кто-то сильно ударил по голове, от этого он бледный и обездвиженный.
— Майкл, пожалуйста, придите в себя. Где Николас? Кто это сделал? Майкл, — ударяю его по щекам, но ничего. Трясу Майкла, но он не открывает глаза.
Хныча от ужаса, отползаю и подскакиваю на ноги. Несусь к столу и хватаю мобильный. Мои руки трясутся от страха. Я безумно напугана, потому что осознаю, что в доме кто-то был. И они забрали Ника. Они просто украли его, и теперь ему грозит что-то плохое. От паники я не могу понять, кому надо звонить. То ли скорую вызывать, то ли полицию… а я адреса не знаю. Я понятия не имею, где мы находимся, и как сюда доехать. Райли! Он должен быть в курсе! Он поможет! Но его номера я не знаю, только Сары. Надеюсь, что он подойдёт и будет рядом с ней, или она поймёт, что я прошу помощи и прослушает всё, чтобы передать ему.
Ищу в контактах Сару и нажимаю на вызов. Сквозь повышенный пульс, вибрирующий в ушах, я слышу шаги. Очень медленные шаги, и это точно не Ник. Он ходит иначе. Уверенно, порой даже быстро, а не так, словно крадётся. И уж точно не он ударил Майкла, чтобы его обезвредить.
Я понимаю, что мы здесь были не одни, и сейчас обязана сделать хоть что-то, чтобы помочь нам и найти Николаса. Опускаю телефон на стол, надеясь, что Райли возьмёт трубку, делаю динамик тише и закрываю мобильный бумагами, чтобы его не было видно.
— Ник? — Сдавленно спрашиваю я и оборачиваюсь.
Мои глаза сначала расширяются от ужаса, а потом я непонимающе смотрю на гостя, стоящего в дверях.
— Арнольд? Что вы здесь делаете? — Напряжённо произношу я.
Мужчина мягко улыбается мне, а потом делает шаг в кабинет.
— Приехал, чтобы обсудить всё с Николасом. Он позвонил мне и попросил о содействии, потому что мой сын… мне жаль, что он вчера сделал. Очень жаль, Мишель. Я не думал, что он пойдёт на такие крайние меры, — печально вздыхая, отвечает он.
— Ваш сын? Это он поджёг квартиру Ника? — Шепчу я.
— Да, его распознали по записям, сделанными камерами слежения, и Николас позвонил мне, чтобы решить, что делать дальше. Теперь ему грозит тюрьма, сейчас он ждёт следствия по покушению на твою жизнь и поджёг. Это ужасно. Я в таком шоке, что сразу же приехал, как только Николас мне позвонил. Я в ужасе, — горько признаётся Арнольд.
— То есть, Ник попросил вас приехать в его дом, о местоположении которого никто не знает? — Уточняю я. Я пока поверить не могу, что этот человек, который всегда мне улыбался и был постоянно адекватным, преступник. Я не верю ни его словам, ни горю, написанному на лице. Я никому не верю, и явно Николас никогда сюда не пригласил бы его, потому что здесь нахожусь я, и мы только что пережили страшный пожар. Ник бы так не поступил. Он бы уехал сам, но сюда никого не впустил бы.
— Я знаю. Ведь это я предложил ему приобрести очень интересный клочок земли с греческой историей, — улыбается Арнольд.
Поэтому машина остановилась. Они уже знали, куда мы поедем, и причин преследовать нас не было, потому что Арнольд помогал Зарине. И я не уверена в том, что его сын причастен. Это всё фарс.
— Хорошо… это так страшно. Я не нашла Николаса. Его нет, а за диваном… вы же врач, да? Помогите Майклу. У него рана на голове, — громко прошу, надеясь, что Райли всё слышит. Я молю об этом. Повернуться и проверить я не могу, тогда Арнольд заметит странное поведение.
— Я так напугана, Арнольд, посмотрите. Вы же можете ему помочь? Или вызвать скорую? И полицию ещё надо! — Я имитирую дрожащий голос, и это делать несложно, потому что, правда, напугана. Для меня поворот событий в таком ракурсе просто ужасающ. Я до сих пор не в силах осознать, что Арнольд охотится за мной и Ником.
Подхожу к дивану и указываю на Майкла.
— Сделайте что-то, пожалуйста. Я не знаю… мой мобильный сгорел. Не могу никому позвонить… пожалуйста, — умоляюще шепчу я.
— Да, конечно, Мишель, — мужчина не торопится. Это доказывает, что он в курсе о ране Майкла. Он не стремится помочь и не ужасается происходящему. Он просто обходит диван и останавливается.
— Здесь нужна скорая. Наверное, его ударили по голове, чтобы не мешал, — пожимает плечами Арнольд.
И так легко, так непринуждённо произносит, словно мы смотрим музейный экспонат и обсуждаем его.
— Вы можете вызвать скорую? Почему вы ничего не делаете? Надо заявить! Николаса нет здесь! Он пропал! Я не знаю, где он! Мне страшно, Арнольд! В этом доме, о котором Ник никому не говорил, кто-то был! И он забрал его! — Размахивая руками, понимая, что помощи мне ждать неоткуда, кроме как от самой себя, отхожу спиной и эмоционально прошу его сделать хоть что-то. А он играет со мной. Он издевается надо мной, чтобы я от страха голову потеряла. Нет. Я не сделаю этого.
— Да-да, конечно, Мишель. Конечно, я бы помог ему сейчас, но вряд ли он выживет. Да и к тому же я оставил телефон в машине, — спокойно отвечает Арнольд.
— Так сходите за ним! Он не умрёт! Майкл не должен умереть! Как вы можете такое говорить? — Возмущаюсь я и продолжаю медленно идти. Мне нужно ещё немного заболтать его, а потом бежать. Но в то же время не могу это сделать, я понятия не имею, где Николас. Но боюсь, что он в серьёзной опасности.
— Я же врач, Мишель. Я помогу тебе справиться с потрясением, как постоянно помогаю своей семье и Николасу. Он в последнее время немного не в себе. Тебе так не кажется? Его здесь нет, Майкл лежит без сознания с ранением на голове, а он сбежал. Ты не думала о том, что именно Николас хочет избавиться от тебя, ведь ваши отношения уже исчерпали себя? Он винит тебя за то, что потерял свою семью, его сестра сошла с ума, а мать в таком ужасном состоянии, как и брат, которого именно он нанял, чтобы поджечь свою квартиру. У Николаса достаточно денег, чтобы купить что-то ещё, более презентабельное. И он уже купил. Не говорил тебе? Новый пентхаус, в котором встречается с другой девушкой. Мне жаль, Мишель, но мы с ним встречаемся иногда, чтобы обсудить происходящее. На самом деле я солгал тебе, не хотел пугать, но слова Николаса о том, что всё это задолбало, и что теперь его имя на первых полосах газет из-за тебя, меня испугали. Поэтому я приехал и теперь вижу подтверждение того, что мой пасынок имеет серьёзные психические отклонения. Это он покушается на твою жизнь, — мне настолько неприятно сейчас, оттого что марают имя Ника, что я останавливаюсь и кривлюсь.