Лина Мур - 50 и одно дыхание легче

— Это ложь. Николас нормальный человек, и у него нет никаких отклонений. Вы врёте, только я не понимаю зачем вам это? Но мне плевать, какие именно вы преследуете цели. И я могу уверенно сказать, что ваше «лечение» — дерьмо собачье, потому что сейчас вы говорите словами Эмбер, которая решила, что её сыну нужно лечение. Нет, лечение нужно всем вам. Уходите отсюда. Мне не нужна ваша помощь, я сама найду способ вызвать скорую и полицию, которую вы боитесь вызывать, потому что это не Ник ударил Майкла, а вы. И вы верно сказали, Николас богат, и он засадит всех вас за решётку. Вон отсюда, — рычу, указывая рукой на дверь.

— Милая ты девочка, Мишель, но он тебя обманул. Посмотри, сколько ужаса ты видишь вокруг себя. Имея такие деньги, Николас может избавиться от любого, но он нацелился на тебя. Это его игра. Один раз он уже довёл девушку до суицида, теперь ты на очереди. Именно так он избавляется от тех, кто в него влюбляется. Я понимаю твоё разочарование сейчас. Я прекрасно понимаю твой страх и то, как тебе больно слышать правду. Но я наблюдаю всё со стороны и, имея опыт, могу сказать, что здесь, в этом доме, в котором даже охраны нет, а только Майкл, ты его мишень. Он готовится, чтобы напасть в последний раз. Ты не задумывалась, почему здесь и, правда, больше никого нет, кроме вас? Чтобы свидетелей не было. Никто не сможет найти тех, кто пытается тебя убить. Следы заметают, но я помогу тебе. Я увезу тебя отсюда и уберегу от него, как делал это всю свою жизнь со своей женой и детьми. Николас никогда не сможет быть нормальным, Мишель. Он убийца. Один раз он уже убил. Своего отца, помнишь? И невозможно остановиться на этом. Пойдём, пойдём со мной, и я тебя защищу, — Арнольд приближается ко мне и протягивает руку. Он словно пытается меня загипнотизировать своим мягким голосом. И я ощущаю на себе это воздействие. Но если бы я, действительно, не знала Ника и не любила его так сильно, то последовала бы этому голосу. А я не согласна.

— Да… да… я пойду, — хриплю, принимая правила игры и делая вид, что поддалась на гипноз, но двигаюсь боком к двери. — Вы защитите меня. Он хочет меня убить. Он… он не любил меня. Он просто пользовался мной. Из-за него умер мой отец. Он его убил. Он всех убивает… и меня убьёт. Но вы же здесь… вы рядом со мной и убережёте меня. Николас привёз меня сюда в дом. В это место, о котором никто не знает, чтобы ему не мешали завершить дело. А я верила ему. Всегда верила, а он предал меня. Он изводил меня и наслаждался моей болью. Я боюсь его. Он ненормальный. И здесь, в этом доме, больше никого нет, чтобы помочь мне, кроме вас, Арнольд. Ведь вы его отец и знаете его лучше, чем я.

И вот он шанс бежать. Найти что-то такое, чтобы драться за свою жизнь. Срываюсь на бег и несусь в гостиную, ища глазами что-то потяжелее, но времени нет. Бегу дальше, ноги болят, но я ничего не чувствую. Залетаю в кухню и хватаю со стола нож, лежащий на доске. Выставляю перед собой одновременно с появлением Арнольда.

— Неплохая актриса, но до меня тебе очень далеко, — усмехается он, а в руке держит пистолет, направляя его на меня.

— Он заряжен. И он готов стрелять. Я могу ранить тебя, но не убить, Мишель. Жаль, что вчера ты не умерла. Это было бы намного проще. Очень просто. Николас находился бы в таком горе, которое его медленно убивало бы. Он ничего бы не видел и не замечал. Ты мешаешь мне. Ты мешаешь моей семье. Ты разрушила её, шлюха малолетняя. Ты забрала у меня хорошую дойную корову, которая обеспечивала мою жизнь. И мне плевать на тебя, а вот благодаря тебе и тому, что ты ещё жива, я возьму то, что хочу. Опусти нож, Мишель. Против пистолета это ничто. Опусти нож, ведь чем дольше ты сопротивляешься, тем больнее Николасу, — сглатывая, кладу нож на стол и поднимаю руки.

Он его забрал.

— Это всё из-за денег? Вы всё это делаете из-за денег? Убиваете людей из-за чёртовых денег? — Всхлипывая, спрашиваю я.

— А из-за чего же ещё? Я встретил эту семью, и их повесили на меня. Я терпел их истерики и долго ждал, когда мне заплатят за то, что пришлось разрушить собственную жизнь из-за них. Нет, конечно, Эмбер была красоткой, и трахать её было одно удовольствие, пока этот наглый и необразованный мальчишка не сбежал. Он разбогател и не сказал нам. Он скрывал всё, и только ты знала, а ещё Люси. Она мне всё рассказала. Дура. Ей легко было внушить, что она любит своего брата так, как любит его женщина, а не сестра. Манипулировать ими было просто, когда я нашёл соратников. Пошли, Мишель, твой Верхний уже давно ждёт тебя. Извращенцы, сегодня всё закончится, я обещаю. Ты умрёшь, а он будет жить, но не так, как раньше. Двигайся, Мишель, иначе я тебя раню. Ты же не хочешь этого? — Он нажимает на курок, и я кричу, когда сбоку от меня разлетаются на кусочки бокалы, лежащие в сушке.

— Видишь, мне всё равно, куда стрелять. Так ты идёшь добровольно или мне причинить тебе боль? Напоминаю, чем дольше ты здесь стоишь, тем хуже Николасу. Влюблёнными мужчинами легко руководить. Они сами идут в руки, как и любящие женщины. Любовь — порок, а вы попали в его сети. Давай иди, — Арнольд указывает пистолетом вбок, и я выхожу из-за стола.

— Так если бы вы попросили, он бы дал вам денег. Зачем убивать? — Шепчу я.

— Не твоего ума дело, Мишель. Закрой рот и выходи на улицу, — Арнольд подходит ко мне и толкает меня в спину пистолетом.

Я ловлю себя на мысли, что мне не так страшно, как должно быть. Может быть, я привыкла к тому, что мне постоянно угрожают. Может быть, моя психика уже полностью сломлена, и я попросту не ощущаю этого липкого и неприятного ужаса, который должен быть. Не знаю, почему я так спокойна. Я делаю всё, что мне говорят. Прохожу мимо бассейна, направляясь к теннисному корту, а в мою спину наставлен пистолет. Прямо в сердце. Я не боюсь. Это конец. Сегодня наступит конец, и я не могу угадать, каким он будет. Но я знаю, что сделала всё, что могла. Бежать бесполезно, я не подвергну ребёнка опасности. Пусть лучше дальше будет страшно, но не сейчас.

— К лодке, — говорит Арнольд, когда мы выходим на зелёное поле.

Надеюсь только на то, что Сара всё слышала. Пусть я буду мертва, но улики оставила. Всю правду оставила им, и я молюсь только о том, чтобы Райли догадался и спас Ника.

— Говорят, что Зевс заманивал сюда невинных девушек, не так ли, Мишель? — Едко спрашивает меня Арнольд, останавливаясь перед лодкой.

Молчу. Ничего не отвечаю. Я хочу сделать ещё одну попытку. Хотя бы последнюю, чтобы окончательно снять с себя вину за то, что я так просто сдалась. Николас научил меня бороться, как и папа верил в меня. Ради них я должна постараться.

— Но почему-то никто и никогда не говорил о том, что он убивал их после своих утех. Это женская участь — дать нам то, что мы хотим, и умереть. На большее вы не годны, а ваши истерики надоедают, — ехидно добавляет Арнольд.

Краем глаза кошусь на него. Пистолет утыкается в лопатку. Один глубокий вдох.

Резко ударяю ногой Арнольда, даже не зная, куда попадаю и моментально падаю в сторону. Раздаётся выстрел прямо в пустоту, а я, переворачиваясь на земле, снова бью его по ногам. Бью так сильно, насколько могу сейчас, изнывая внутри от боли в ступнях. Но мне плевать. Арнольд падает на землю, и из его рук выскальзывает пистолет. Я должна его схватить. Делаю рывок, но он перехватывает меня за талию и толкает обратно на землю. Я кричу, дёргаюсь под ним, а затем мощный удар прямо в челюсть, от которого всё лицо взрывается от боли, даже раздаётся какой-то треск и неприятный скрежет зубов.

— Сука тупая, — шипение прямо в моё лицо, а я скулю от боли. Я даже двигаться не могу больше. Глаза открыть не могу, вся челюсть ноет и пульсирует. Неожиданно что-то мокрое распыляется на моё лицо, попадая в нос, и я вдыхаю странный аромат. Меня начинает тошнить от боли, а голова становится огромной. Тело превращается в желе, и я теряю сознание с мыслью о том, что хотя бы попыталась.

Обычно мы бежим от опасностей, скрываемся от них и пытаемся спрятаться, чтобы они не настигли нас. На самом деле, чтобы решить проблемы, не стоит от них отворачиваться. Мы должны посмотреть им в глаза, и как бы страшно ни было, решить. Только тогда всё закончится. Это пугающе и жестоко. Это не так просто, как слова о ней. Это трудно, ведь мы, люди, всегда ищем путь, чтобы выжить, даже если приходится быть трусливыми. Чувство самосохранения, и оно всегда включается, когда жизни грозит опасность. От него не избавиться. Оно будет диктовать свои условия и легче их принять. Принять и тогда бороться снова. Дать возможность нашему мозгу искать варианты самому. Ведь не просто так он дан нам. Он тоже должен на что-то сгодиться. Хотя бы на шанс драться дальше. И не стоит думать о том, что не получится. Изначально мы настраиваем себя на такой результат. Нет. Думать здесь опасно. Надо чувствовать. Поэтому у нас есть сердце, и это не просто мышца, только не все это понимают. Мы обязаны подарить самим себе шанс двигаться, а не бояться этого. Мы обязаны не преуменьшать своих умений, потому что именно они помогут. Сила есть у каждого. Главное, об этом не забывать.