Лина Мур - 50 и одно дыхание легче

— Крошка, почему ты на меня… не смотришь? — Повторяет он.

— Почему не смотрю? Тебе нужна веская причина? Вот она, — поднимаю взгляд на Николаса. И мои глаза моментально наполняются слезами, когда до меня доходит, что он сказал. Они скатываются по щекам.

— Этого тебе достаточно? — Шепчу я.

— Наклонись…

Делаю так, как он сказал, позволяя слезам капать на его шею.

— Ниже. Ещё ниже… — закрываю глаза и чувствую, как его сухие губы касаются моей мокрой щеки.

— Ник.

— Ты дашь мне шанс стать отцом… твоего ребёнка? Нашего… ребёнка? Дай мне шанс… я буду извиняться за свои слова каждый день. Я без тебя не смогу жить…

— Да, конечно, да. Я так боялась сказать тебе… а потом всё это… я… я просто испугалась, — шепчу, немного приподнимаясь и смотря в его глаза. Опираясь локтем на подушку, кладу ладони на его лицо и глажу пальцами.

— Мы больше не будем одинокими, крошка. Ты подарила мне смысл бороться… я хочу чувствовать тебя… ты лежала со мной. Ты спала… я открыл глаза, а ты спала и говорила мне во сне: «Тише… тише, любимый, я рядом. Я буду рядом с тобой». Не обманывай меня больше, потому что… я тебе верю полностью. Если ты снова решишь уйти, то…

— Я не решу. Прости меня, я останусь с тобой. Я хочу быть с тобой до последнего своего вздоха, — перебиваю его и целую в губы. Он слабо улыбается и закрывает глаза. Его голова падает вбок. Я не представляю, сколько усилий Ник сейчас приложил, чтобы говорить со мной и убедить меня в том, что шаги друг к другу никогда не закончатся. Дыхание всегда будет нарушаться. То вверх. То вниз. То глубже. То легче. Это жизнь такая. Она выбирает, что подарить тебе сегодня: кнут или пряник.

И одно дыхание легче.

— Я не опоздала. Я уже здесь! — Врываюсь в палату, и Ник поворачивается ко мне.

— Ты опоздала, — он бросает взгляд на часы.

— Задержалась на парах, прости. Но я здесь, чтобы официально выписать тебя из больницы, — улыбаясь, подхожу к нему и обнимаю за талию.

— Как ты себя чувствуешь? — Он наклоняется, целуя меня в губы, отчего его улыбка становится шире.

— Хорошо. Токсикоз исчез, и теперь я могу наслаждаться беременностью. Я записалась на приём к Пирсу на завтра. Мне нужно сдать анализы, а потом сходить на УЗИ. Хочешь пойти со мной? — Интересуюсь я.

Николас шумно вздыхает и кивает.

— Да. Хочу. Но сейчас я хочу нормально поесть, вдохнуть нормальный кислород и уйти отсюда. Майкл уже забрал все вещи в машину, а я ждал тебя. И мне кажется, что ты уже поела, — Ник переводит взгляд на футболку, облегающую живот.

— Вообще-то, это ребёнок. Я тоже только сегодня заметила это. Живот немного выпирает снизу, и… хочется постоянно опускать футболку, — шепчу я и тяну ткань к джинсам.

— Ребёнок. Я могу… дотронуться до него? — Поднимаю глаза на его сосредоточенное лицо и киваю.

За две с половиной недели, которые Николас провёл здесь и получал необходимую помощь, чтобы его выписали, мы, конечно, говорили о беременности. Я рассказывала ему всё, но он ни разу не касался моего живота, словно избегал, и я не давила. Ник привыкал к этой новости, и сейчас, спросив это, он делает меня безумно счастливой.

Николас глубоко вздыхает и опускает ладонь ниже. Он наблюдает так за тем, как его пальцы ложатся на мой совсем немного выпуклый живот, похожий, действительно, на то, как будто я очень плотно поела.

— И что-то должно произойти? Там, в тебе? — Шепчет он.

— Нет, ещё рано, через месяц где-то он будет шевелиться, а через ещё пару недель ты сможешь это почувствовать сам, — так же отвечаю я.

— Хорошо. Значит, всё хорошо, — Ник смотрит на мой живот и улыбается, кивая себе.

Он берёт меня за руку, и мы выходим из палаты. За всё это время люди, которые помогали Николасу, стали тоже частью нашей жизни. Я благодарю их и с радостью покидаю это место вместе с Ником.

— Ко мне? — Пристёгиваясь, интересуюсь я.

— Да, крошка, конечно. Майкл, всё готово? — Удивлённо приподнимаю брови.

— Да, сэр.

Он протягивает Нику повязку.

— Ты решил сразу начать танцевать, Николас? — Смеюсь я.

— Узнаешь. Повернись.

Он завязывает мне глаза, и я улыбаюсь, прижимаясь к нему, и просто наслаждаюсь тем, что Ник рядом. Он обнимает, целует меня в макушку и прижимается щекой к ней. Мне повезло. Мне чертовски повезло на самом деле. Так не везёт каждому, от этого жизнь становится куда ценнее.

— Ты же сказал, что мы едем ко мне, нет? — Напоминаю я, когда машина останавливается где-то, и Ник помогает мне выйти из неё.

— Всё верно, — шепчет он, обнимая меня за талию и толкая вперёд.

— Ты там что-то сделал? Шарики развесил?

— Мишель. Я не из тех, кто будет надувать шарики в честь самого же себя, — цокает он.

— Хм, ты купил новый холодильник? — Гадаю я.

— Крошка, — тихо смеётся он.

— Это лифт. Мы едем в лифте наверх, — довольно тяну я.

— Мишель, прекращай. Дай мне сделать тебе сюрприз. Я планировал его всё время, пока был в больнице.

— Ладно, — шумно вздыхаю, но мне так хочется скорее увидеть, что Ник сделал с моей квартирой, которую я всё же собираюсь продать. Пока отложила её осмотр, потому что пентхаус Николаса ещё ремонтируют, и заехать туда можно будет только в начале октября. Помимо этого, мы не обсуждали детскую и, вообще, наше будущее.

Мои мысли обрываются, когда я слышу, как что-то щёлкает. Замок, клянусь, это замок.

— Пошли. Ещё несколько шагов, — Ник берёт меня за руки и тянет на себя. Принюхиваясь, осторожно шагаю. Пахнет чистотой и свежестью, словно только помыли полы.

Ник дёргает за повязку на волосах, и она падает на пол. Распахиваю глаза и охаю, прикладывая руки к губам.

— Николас, это же… это… — оборачиваюсь и шокировано смотрю на него.

— Знакомое место, правда? — Приподнимает уголок губ.

Делаю глубокий вдох и не могу поверить в то, что это место ни капли не изменилось с того раза, когда я видела его в последний раз. Словно я только пять минут назад ушла, а сейчас вернулась сюда, чтобы забрать то, что забыла.

— Это моя последняя тайна, которую я хотел тебе открыть. Последняя, какую я могу припомнить. Вероятно, есть что-то ещё, но это не значимое. Она твоя, Мишель, — Ник протягивает мне знакомую связку ключей с брелоком в форме сердечка и губной помады.

— Ты купил пентхаус моих родителей? — Шепчу, принимая из его рук связку ключей, и кладу их на журнальный столик.

— Да. Я хотел хоть как-то участвовать в твоей жизни. Оказать тебе помощь, и как только мне доложили о том, что ты выставила его на продажу, то я сразу же связался с агентом, — кивает Ник.

— Но Адам говорил, что другие люди, какая-то пара молодожёнов…

— Это подставные покупатели. Потом они переоформили квартиру на меня, а я на тебя. Она твоя.

— О, Господи, — я в таком шоке, невероятно стоять здесь после стольких месяцев. И всё то же самое.

Осматриваюсь и поворачиваюсь к стене, вспоминая, что там когда-то стояла ваза, на которую я упала. Сколько событий. Здесь прошла большая часть моей жизни.

— Но ты же деньги заплатил, Ник. Она твоя, а не моя. К тому же… — осекаюсь, когда возвращаю на Николаса своё внимание, а нахожу его, стоящим на одном колене с открытой коробочкой, в которой сверкает кольцо.

— Я привёз тебя сюда не просто так, Мишель. Здесь всё началось. С этого места в твоей жизни и с этой же гостиной в моей. И я хочу именно здесь спросить тебя: Мишель Пейн, ты согласна стать моей женой? Ты готова идти со мной дальше и подарить мне настоящую семью, без которой я не смогу дышать? Ты выйдешь за меня замуж? — Задерживаю дыхание и открываю рот, а потом закрываю его. Смотрю в ожидающие ответа глаза Ника, а потом на кольцо. Снова на него и на кольцо.

— Я… я… не согласна на пышное платье… я не хочу… этих сотен гостей. Я… да, боже, Николас Холд, я хочу быть твоей женой и твоей семьёй! Да! — Быстро киваю и смеюсь. Из моих глаз текут слёзы от счастья.

Ник улыбается, одевает мне на палец кольцо и целует мои пальцы.

— Мне не страшно встать перед тобой на колени, Мишель. И с тобой всё у меня в первый раз и в последний. Это завершающий путь моих терзаний, страданий и боли.

— Я люблю тебя. Господи, Ник, я так люблю тебя! — Опускаюсь к нему и встаю на колени. Обнимаю его за шею и целую.