– Как нога, пап?
– Отлично! Стэфи не давала мне соскучиться, разминал ногу, пока бегал с ней на заднем дворе. Как дела у Рени?
– С ней все отлично, завтра утром еду ее забирать. Кстати, надеюсь, вы с мамой тоже поедете.
– Об этом не может быть и речи. Конечно, сынок!
– Тогда договорились на 10 утра возле родильного дома. Кстати, предупреди маму, совсем забыл ей сказать.
– Хорошо, сын. Мы будем вовремя.
– Ладно, нам со Стэфи сегодня еще нужно успеть привести дом в порядок к приезду Рени и Роберта. Надо ехать, удачи, пап! – сказал Вуд и тут же протянул руку отцу для рукопожатия.
– До завтра! – Мистер Вуд пожал руку сыну и обнял еще сильнее прежнего.
Во дворе Вуд обнял мать на прощание и за руку повел дочь к машине.
– Папочка, а где ты был в тот день? – тут же завела разговор Стэфи.
– Я переночевал на работе, Стэф. Был тяжелый день, много работал, – с волнением ответил Вуд, словно отчитывался перед начальником.
– Раньше ты всегда возвращался домой.
– Знаю, малыш, зато сейчас мы заключили сделку с крупным партнером.
– Сделка? – повторила Стэфи – Что такое сделка?
– Сделка – это когда две стороны договариваются сделать что-то, – не задумываясь, ответил Вуд.
– И о чем же договорились две стороны? – спросила Стэфи, перекидывая через плечо ремень безопасности.
– Ну, первая сторона – компания спортивных товаров, а вторая – наша с дядей Вальдо рекламная компания, мы договорились о том, что мы, в свою очередь, рекламируем их товары, а они нам платят много денег.
– Много денег? – вновь повторила за отцом Стэфи.
– Именно! – ответил Вуд, он уже собирался тронуться, но тут же убрал ногу от педали газа и спросил у Стэфи:
– Сначала мороженое, а потом домой, юная леди?
– Да-а! – воскликнула Стэфи.
– Только не долго, у нас с тобой еще куча дел.
По дороге домой они заехали за мороженым к их любимому фургону. Съев по порции вишневого мороженого, они отправились домой.
Бежевый дом семейства Вуд словно переживал затишье перед бурей: все на территории дома подозрительно замерло, будто уже в печали ожидая новых шумных гостей, и только садовый гном по-прежнему смотрел на все с улыбкой.
– Привет, Чарли! – обратилась к гному озорная Стэфи, забегая во двор. Никто не знал, почему она решила назвать гнома Чарли, но именно это имя прижилось к маленькому бородачу на всю его жизнь. – Скучал по мне?
Стэфи забежала в дом и, убедившись, что он сияет от чистоты, спросила у отца:
– Так что мы должны убирать, если дом чист?
– А кто сказал, что мы должны что-то убирать? Мы будем привносить! – загадочно ответил Вуд, подняв руки вверх, и поводил пальцами, словно волшебник.
– И что же привносить?
– Мы будем украшать дом, утром мы едем забирать маму с твоим братиком, – уже заглядывая во все и представляя, что куда повесить, ответил Вуд.
– Ура, я увижу братика уже завтра!
– Именно! Поэтому нам нужно навести здесь красоту.
Вместе они надули шары, повесили бумажную гирлянду, застелили кровать нового жильца, который должен был прибыть в дом уже в ближайшие часы, после чего они решили отдохнуть и заказать пиццу. Съев порцию пиццы «Нью-Йорк», они снова принялись за дело, решив внести некоторые изменения в комнату Рени, – это была ее студия для творчества, на которую распространялся почти такой же запрет, как и на кабинет Вуда. Сам Вуд бывал в этой комнате не больше десяти раз, в то время как Стэфи было разрешено зайти в эту комнату единожды – в тот день, когда она сильно заболела, и ничто не могло поднять ее настроение, Рени решила, что экскурсия по ее творчеству вдохновит Стэфи.
Через огромное панорамное окно, полностью заменявшее внешнюю стену только в этой комнате, был виден сад, находившийся в самом конце заднего двора, в котором красовались зеленые детские качели среди декоративных яблонь и кустарников, ближе к окну располагался просторный бассейн с кристально чистой водой, «прилегший» прямо за окном, а немного левее находилась зона для барбекю и небольшая беседка со столом и лавками для сбора гостей на ужин, чуть дальше зоны барбекю в левом углу протянулась небольшая площадка, покрытая газоном и утыканная лунками для гольфа, – именно через это окно открывался лучший вид на задний двор, и только Рени могла жадно вглядываться в него каждый вечер. В двух метрах от панорамного окна стоял мольберт с незаконченным пейзажем их заднего двора. Стены студии были выкрашены в кипельно-белый цвет и напоминали рай из произведений искусства, по середине самой пустоватой стены красовалась картина семейства Вуд – точная копия их семейной фотографии, сделанной чуть меньше года назад, где счастливые как никогда Стэн и Рени совместными усилиями держат на руках не менее счастливую Стэфи, картина была, словно живая, и полностью передавала теплые чувства их семьи. Картина, которую раньше ни Стэн, ни Стэфи не видели, вызвала у них лишь коллективную реакцию в виде фразы: «Вау!». На стене напротив же красовались разнообразные картины и планы зданий как мелких, так и крупных размеров, разнообразно развешенных на стене, по левую сторону от входа же находились полки с гипсовыми головами.
– Это восьмое чудо света! Как думаешь, мама разозлится, если мы немного украсим ее комнату? – спросил Вуд.
– Думаю, нет, – ответила Стэфи. – Мы же делаем добро, да?
– Именно, Стэф, мы делаем добро.
На пустоватой стене рядом с картиной их семейства Вуд аккуратно написал кистью: «Семья Вуд», затем вымазал ладонь синей краской и оставил отпечаток в нижнем правом углу.
– Что ты делаешь? – спросила Стэфи.
– Здесь будут отпечатки нашей семьи, выбирай любой цвет, какой тебе больше понравится, не стесняйся.
– Я хочу желтый, – сразу же ответила Стэфи, взяла кисть и с радостью вымазала ладонь, последовав примеру отца, оставила свой отпечаток. – Ух, ты!
– Надеюсь, нашей маме понравится, правда, мы не такие художники, как мама.
– Понравится! – беззаботно воскликнула Стэфи.
– Ладно, пойдем мыть руки, – сквозь улыбку сказал Вуд.
Помыв руки, они вставили семейные фотографии в рамки и поставили их на полку рядом с гипсовыми головами, чередуя фотографии, где семейство Вуд дружно дурачилось, измазав лица в торте, где маленькая Стэфи крепко обнимает сразу двух дедушек, с таинственно замершими пустыми взглядами Гая Юлия Цезаря, Сократа, Гудона, Гиппократа и Антиноя. Расставив все рамки, они надули оставшиеся шары и сгруппировали их в центре комнаты.
– Из нас вышла отличная команда, которая сейчас выпьет молока и пойдет спать, – сквозь зевок попытался проговорить Вуд.
Когда они спустились на кухню, Вуд налил два стакана, после чего двумя глотками выпил свой, дождался, пока Стэфи допьет свое, сложил стаканы в раковину, взял ее на руки и понес в спальню.
– Сегодня я прочту тебе одну книгу, – начал разговор Вуд, поднимаясь по лестнице.
– И как она называется?
– «Старик и море». Это очень интересная книга о том, как один старый рыбак несколько дней пытался поймать большую рыбу, ему приходилось очень тяжело, но он ни за что не сдавался.
– Наверное, очень хорошая книга! – философски ответила Стэфи.
Поднявшись в спальню, Вуд включил ночник и посадил дочь на кровать:
– Я схожу за книгой, пока ты готовишься ко сну.
Вуд дошел до кабинета, прочесывая взглядом книги на полках, он отыскал нужную и снова направился в спальню. За пару мгновений, что его не было, Стэфи уже успела переодеться и уснуть, Вуд поправил одеяло, нежно поцеловал ее в маленький теплый лоб, выключил ночник и направился спать. Размышляя о продуктивности и эмоциях, полученных от этого дня, Вуд плавно провалился в сон.
Утром Вуд проснулся раньше будильника, рвотные позывы заставили его подняться с кровати. Дойдя до уборной, Вуд ощутил тяжесть в затылке и новую волну позывов, через мгновение его стошнило. Умывшись, он направился обратно в гостиную, чтобы сделать зарядку и убрать постель. В момент, когда он делал зарядку, зазвонил будильник, и в мгновение со второго этажа спустилась Стэфи, словно ангел сошедший с небес, потягиваясь и прикрывая рот во время зевков, она с трудом перебирала лестницы, одну за одной.
– Доброе утро, папочка! – оборвав свою череду зевков, сказала девочка.
– Доброе утро, моя радость! – ответил Вуд, не отрывая взгляда от дивана, перед которым он выполнял отжимания. – Иди умываться, а я пока что приму душ и приготовлю нам завтрак, хорошо?