— Привет, спасибо, пока неплохо, — так же в замешательстве, скороговоркой отвечает Саша, не замечая моей руки, которой я уже успел обнять ее за талию. Крутит головой в поисках сценариста, который успел устроиться на диване и вовсю развлекает Карину. — Слушай, а вы… ты давно с Димкой знаком?
— Не поверишь, твой сценарист меня из «Останкино» выводил, после ток-шоу, когда мы с тобой познакомились. Помнишь? — Прижимаю ее к себе ближе, чувствую ее маленькую тугую грудь, упругое тепло тела и принимаюсь поглаживать большим пальцем ее напряженную спину.
— Правда? А мне Димка ничего не сказал.
— А мы с ним тогда друг другу не представлялись. Просто случайно встретились у лестницы, вот и все.
— Господи, а я уж решила, что ты его хочешь убить! — Сашка облегченно смеется, машинально трет лоб, после чего, расслабившись, ощущает наконец провокационное движение моей руки и пытается незаметно выбраться из моих объятий.
— Да ладно тебе, я не такой грозный. Кстати, хочешь, я с твоим сценаристом подружусь? — Не отпуская её, я поглаживаю её пальцы, по-прежнему лежащие у меня на груди, пробираясь туда, где тыльная сторона ладони и где лучше чувствуются прикосновения.
— Ты серьезно или опять в своем стиле? — Сашка щурится и старается убрать руку. Вместо того, чтобы отпустить ее, ещё крепче ее сжимаю, вклиниваюсь бедром в развилку ее ног и вижу на её обнаженном запястье, где крупный браслет, мурашки, которые начинают бежать вверх и вверх по ее гладкой коже. Глядя в её серые глаза, ловлю себя на том, что любуюсь их светлой радужкой, тем, как она приоткрыла свои мягкие розовые губы, с которых слетел легкий вздох. «Господи, — с удивлением думаю я, — да я бы даже, кажется, любовался тем, как она маникюр себе делает». Очень хочется развернуть ее и прижаться губами к её шее. Но она сама делает шаг назад, поднимается на носки и шепчет мне на ухо:
— Не тискай меня на глазах у своих ординаторов, хорошо? Я к этому не привыкла.
В ответ хмурюсь и невольно оглядываюсь. Самое забавное, что на произвольной эстраде мы действительно уже не одни. Две пары, состоящие из посетителей кафе, тихо переговариваются, танцуя слева от нас. Ещё две пары, образованные моими ординаторами и их девушками, топчутся справа, с любопытством поглядывая на нас, словно стараясь попадать не в такт музыки, а в наш с Сашей такт.
— Прости, я не хотел, — извиняюсь я и чуть отстраняюсь.
«Вру, хотел. Скажи, как бы нам вместе проснуться?» — начинаю разгонять в голове я, одновременно задаваясь вопросом, что же со мной происходит? Ты не видел ее целый день. Прикрываясь занятостью, не брал телефон, старался не отвечать на звонки, сосредоточиться лишь на делах, но стоило ее увидеть, и ты понимаешь, что по факту ты убил целый день на то, чтобы стараться не хотеть её видеть.
И я, как все сентиментальные циники, начинаю думать о том, чего по факту уже никогда не будет. Как бы мы познакомились с ней, если бы я не пришел в «Останкино», а она не знала, кто я? Кафе («Bosco», «ПушкинЪ», «Coffee Room» — нужное подчеркнуть). Кружка чая. Кофейная чашка, зажатая в её тонких руках. Мой взгляд. Её мимолетный — в ответ. Обмен короткими зрительными сообщениями. Вопрос: «Это место рядом с вами свободно?» Её «да» или просто кивок. Первая реплика и первая удачная шутка. Её искренняя улыбка, открывающая ровные белые зубы. Нежные пальцы, доверчиво сплетенные вокруг твоих. Прогулка пешком (Зарядье, Коломенское, Охотный ряд). И поцелуй, как прелюдия того, что начнется и, может быть, не закончится.
— Коса? — вместо этого будничным тоном удивляюсь я, разглядывая ее заплетенные волосы. В мыслях всплывают и тонут картинки, как в темноте комнаты эти волосы можно распустить, погрузить в них лицо, ощутить их запах — и то, как я пытался поцеловать её в первый раз, обхватив её теплый затылок. Или, например, как можно намотать эти белые волосы на кулак, если ей больше нравится жесткое и яростное слияние, которое вы будете вспоминать гораздо чаще, чем что-то другое.
«Почему ты так действуешь на меня? Почему я каждый раз хочу в тебе раствориться?» Но ещё никому из живущих не удавалось объяснять себе, почему к одной женщине тебя тянет, а от другой, даже очень красивой, у тебя сводит скулы.
— Тебе не нравится?
«О чем это она? Ах да …»
— Нет, почему... — пожимаю плечами. — Но вообще-то мне больше нравятся распущенные волосы, такие… — отпустив её руку, я делаю пальцем витиеватое движение в воздухе, пытаясь подобрать подходящее определение.
— Завитые? — подсказывает Аасмяэ.
— Да, наверное, завитые.
— Как у Карины? — подначивает она и неосознанно вонзает свой острый маникюр мне в бицепс. И я улыбаюсь, поняв, что она, оказывается, тоже ревнива. И что этот сценарист — лишь статист, придуманный ей в отместку мне за Карину. И мне почему-то больше не хочется мучить её.
— Саш, — наклонившись к ее уху, тихо признаюсь я, — Карина — это девушка моего лучшего друга. И к сожалению… — переворачиваю Сашину руку и смотрю на её часы, — если я через десять… нет, уже через семь минут не увезу её отсюда, то этот друг вломится сюда и устроит такой бедлам, что нас в кафе больше не пустят.
— Ха, я так и знала, что у нее кто-то есть! — Сашка победоносно сверкает глазами и прикусывает нижнюю губу, что кажется мне весьма эротичным. И тут же выстреливает в меня: — А кто твой друг?
«Господи, — грустно думаю я, — и что у тебя за профессия?»
— Давай оставим этот вопрос до следующего раза, хорошо? Или нет, давай лучше так: я познакомлю тебя со своим другом, если ты согласишься со мной поужинать. Сходим в какой-нибудь ресторан, потом, если хочешь, поедем ко мне… Завтра проснемся вместе, — принимаюсь я фантазировать.
— Давай лучше я Димку из кафе увезу? — усмехается Сашка.
— Увы, боюсь, это уже не поможет, — вздыхаю я и отпускаю её руку. Мелодия песни замедляется, после чего звучит аккорд, и музыка начинается снова. Но наш танец уже закончился. — Саш, до понедельника. Во сколько тебя со сценаристом ждать?
— В пять? — хмурится Саша, не понимая, что я уже ухожу от нее, что готовлюсь снова закрыться в своей безопасной раковине.
— Хорошо, давай в пять — не будем менять традиции. Кстати, чуть не забыл: ты изумительно выглядишь.
Пока она, чуть приоткрыв губы, изумленно глядит на меня, беру ее руку и бережно подношу к губам. Очень нежно целую. Но — то ли я окончательно спятил, то ли пытаюсь ей показать, что я ничего не забыл (например, то, как она извивалась и яростно стонала в мою ладонь) — несильно, но ощутимо цапнул её за пальцы. Саша ахает и делает судорожный вдох. Её зрачки расширяются, и по руке снова бегут вверх мурашки, готовясь догнать и закольцевать нас.
«Мною ты обезоружен, расторможен и разбужен», — начинает мурлыкать в колонках девушка, которую зовут странным именем Ёлка.
«Мне никогда не нравилась эта песня, но что-то в ней есть», — думаю я. А может, все дело в том, что я хочу закольцевать эти недолгие десять минут и долго — целую вечность — гонять их по кругу?
— Пока, — бросаю я и отхожу от эстонки. Спиной чувствую её взгляд и краем глаз вижу, как она медленно идет к барной стойке. Забирает с каменной столешницы свой бокал и, постукивая хрупким стеклом себя по подбородку, из-под ободка следит за тем, как я подаю руку Карине, прощаюсь со сценаристом и вывожу Карину из зала. Пока Карина, постукивая каблуками, ползет в гардероб, отправляю Литвину смс-ку: «Через пятнадцать минут твоя К. будет у левого входа в метро «Крылатское».
Последнее, что приходит мне в голову, когда я ловлю из-за стекла двери Сашин задумчивый взгляд — в ней нет ничего искусственного или фальшивого. Она такая, какая есть, и, кажется, до безумия нравится мне».
[1] Достучаться до тебя (название популярного японского анимэ)
[2] Источник: Дэвид Фрост.
[3] Театральный институт имени Бориса Щукина.
[4] Настоящая любовь — это… (англ.)
[5] Врач, чья специализация связана с диагностикой заболеваний крови и их лечении.
[6] Сечин почти дословно цитирует фразу из романа Бориса Акунина «Турецкий гамбит».
[7] Привет (украин.)
[8] Источник: кинофильм «Доктор Кинси», вышедший в 2004 году.