Едва зайдя в офис, Арина слышала привычное:
– Здравствуйте, Арина! Вы прекрасно выглядите! Что вам предложить, чаю, кофе или, может, просто воды? Хотите посмотреть журналы?
И ей казалось, что так проявляется его вежливость, но вскоре она поняла, что Черноус разграничивает территорию: ты здесь гостья, сиди тихо, листай журнал с картинками и не высовывайся.
– Большое спасибо, ничего не нужно, – привычно отвечала Арина.
Она часто наблюдала, как по утрам Борис просматривал выписки из прессы, приготовленные для него Черноусом. Ее удивляло, что Борис настолько доверял ему и взаимодействовал с внешним миром только под его контролем. Порой ей случалось рассказывать Борису о событиях, которые он расценивал как важные, но о которых в сводках Черноуса не было ни слова, и Борис тут же вызывал главного помощника и выговаривал ему за отсутствие информации. Вряд ли такие сцены, разыгрываемые прямо при ней, могли улучшить их с Черноусом отношения, но ее это не особенно волновало. Иногда Арина жалела Черноуса, представляя себе, как, должно быть, невыносимо для самолюбия умного человека быть вечным помощником, бессловесным исполнителем, громоотводом и рабом.
О существовании интернета Арина, естественно, знала, но как многие театральные люди не пользовалась им, мир высоких технологий был ей чужд. Но, как ни странно, не только ей: Борис тоже не умел пользоваться электронной почтой и вообще компьютером. И когда она выразила свое удивление вслух, он ответил, что у него нет времени на интернет, а Черноус для того и существует, чтобы просматривать его электронную почту и отвечать на письма.
Помимо почты и новостей Черноус каждое утро приносил Борису документы на подпись и еще, в отдельной папке, какие-то листочки. Однажды Борис показал их Арине. Это были списки дней рождения сотрудников. Они составлялись на текущий день, и Борис всегда сам, независимо от занимаемой должности, звонил каждому и поздравлял. Такие же листки содержали просьбы о материальной помощи. Их писали от имени детских, спортивных и творческих организаций. Арина впервые увидела, как просят деньги. Все решения о помощи Борис принимал сам, кого-то вычеркивал, где-то ставил галочки. Он был вершителем судеб, и это занятие ему нравилось. Так Арине стали известны некоторые театральные тайны, ибо на этих листках ей не раз попадались хорошо известные фамилии.
В один из дней, когда Арина была в офисе, к Борису зашла Гита с пачкой документов. Они тихо разговаривали в дальнем углу, и Арина не прислушивалась, но Гита вдруг подошла к ней и села рядом:
– Арина, вот, подпиши. Я подготовила документы, это заем на миллион долларов. Давай-давай, подписывай!
Арина растерялась. Подошел Борис и тоже сел рядом, но с другой стороны.
– Ну что ты испугалась? Я тебе якобы даю миллион долларов в заем, а ты его вкладываешь в мою инвестиционную строительную компанию, и благодаря этому будешь ежеквартально получать огромные дивиденды. Подписывай. Мы эти деньги обернем и умножим, только все должно быть по-белому, с уплатой налогов.
Арине стыдно было сознаться, что она совсем не понимает, о чем речь. Борису зачем-то нужно было, чтобы она подписала эти бумаги, и она не стала сопротивляться. Гита протянула ей ручку, и она механически поставила свою подпись. «Зачем ты это сделала?» – спросила разумная Арина Арину безответственную, но та не нашлась что ответить.
– Вот, подпиши еще здесь, копию отдам тебе потом.
Что такое миллион? Наверное, для Бориса это пустяк, но, может, из таких пустяков и получаются его огромные деньги, которые тяжело ворочаются где-то, откуда-то куда-то перетекают, превращаются в недвижимость или в еще бо´льшие деньги. Да нет, у него же «труба»… Или он не о своей «трубе» рассказывал?.. Арина совсем запуталась и решила больше никогда не думать о том, чего не в силах понять.
Несколько дней спустя, вечером, они большой компанией поехали в караоке-клуб. Сидели за одним столом: Борис, Арина, вездесущий Жеребцов, Гита и два помощника. Борис потягивал свой любимый «Людовик XIII», Арина заказала «Реми Мартэн»: из всех алкогольных напитков лучше всего для ее голоса подходил коньяк. Она в тот вечер приготовилась петь, но ее об этом не попросили. Из общего хора вырывался рваный тенор Жеребцова, который пел очень громко и всех заглушал. Борис одной рукой обнимал Арину, а другую положил ей на колени. При всем внимании, которое он уделял, Арине вдруг стало грустно: она остро ощутила, что сотрудники Бориса относятся к ней не просто не дружески, но – враждебно. Подняв на него глаза, она увидела, как он заинтересованно смотрел на двух девушек, что сидели за соседним столиком и пели веселые песни. Это было очень обидно. Сняв руку Бориса со своих колен, Арина сказала с улыбкой:
– Я вижу, ты хочешь отвлечься. Отпускаю с миром. Иди, пообщайся с девочками!
Ей почему-то казалось, что Борис в ответ рассмеется и останется с ней, но он встал и, слегка пошатываясь, пошел к соседнему столику. Несколько минут они с девушками шептались, и Арина с горечью подумала, что с ними ему спокойно и комфортно. Он стоял, а они сидели, он смотрел сверху вниз, они – снизу вверх, и это было именно такое положение, при котором Борис чувствовал себя особенно уверенно. Да, он действительно хотел, чтобы на него смотрели снизу вверх, а Арина так не умела.
Борис похлопал одну из девушек по обнаженному плечу и направился к выходу. А к столику тем временем подскочил его помощник и стал записывать телефоны. Как они рады услужить! Неужели и в этом они ему помогают?! Господи, как унизительно! Подбежать, записать телефончик, подложить девушку и получить премию за преданность!
Настроение испортилось окончательно, она встала из-за стола и направилась к выходу. Ей навстречу из мужского туалета вышел Борис, и она не смогла сдержаться. Он стоял, снисходительно улыбаясь, а она, уязвленная и тем, что произошло, и этой его улыбкой, резко объявила, что не может здесь оставаться и хочет домой, что она возмущена его демонстративным интересом к девушкам, а еще больше – услужливостью его «шестерок»-помощников. Ей было больно, и говорила она в сердцах и зло… Вдруг глаза Бориса сузились, а рука сжалась в кулак, и Арина импульсивно съежилась, испугалась, что он сейчас ударит. Мелькнула догадка: так резко с ним не говорили, должно быть, со времен карагандинского детства, которое он ненавидел и хотел забыть. Своими обвинениями Арина возвращала его туда, где все решали за него, где он был полностью зависим от чужой воли, а такого сегодняшний Борис не мог позволить никому. Все это молнией пронеслось в голове, и Арина замолчала, оборвав фразу на середине. Развернувшись, чтобы уйти, она наткнулась на того самого помощника, который взял у девушек телефон. Он спокойно стоял рядом и слушал ее монолог.
– Да пошли вы все… – зло сказала она и вышла вон.
Ночью Борис не пришел к ней в спальню, утром не зашел поцеловать, днем не звонил из офиса, а вечером вернулся очень поздно. Арина его дожидалась.
– Давай поговорим, – предложила она.
– Не о чем! – отрезал Борис.
– Я прошу, пожалуйста, давай поговорим!
– Говори.
– Прости, я была не права. Ты еще ни разу не заставлял меня ревновать, я потеряла голову. И потом, мне показалось таким обидным то, что твой помощник подбежал к ним номер телефона для тебя записать!
– Значит так, – ответил Борис, – телефон он записал для себя. На первый раз я тебя прощаю, но одного моего прощения мало. Завтра же ты попросишь извинения у моего помощника. И вообще, отныне я запрещаю тебе плохо отзываться о моих людях, что бы они ни делали. Они знают меня, а я – их. Ты человек новый, а мы вместе прожили жизнь, и они мне дороги! – И он улыбнулся. Это означало: конфликт исчерпан. Борис был доволен, что Арина признала свою вину, он обнял ее, поцеловал и, выпив на кухне какие-то таблетки, прошел в спальню.
– Опять ты пил свое китайское зелье? – нежно спросила она, когда он лег и требовательно развернул ее к себе.
– Ну да, а почему ты спрашиваешь?
– Ты легко переходишь от одного настроения к другому, словно переворачиваешь страницу.
– Китайская медицина меня держит, с моей нагрузкой без этого не выжить. Ты тоже должна попробовать.
– А как ты узнал об этом докторе?
– Его нашла моя служба безопасности. Он был военным врачом в китайской армии. Завтра я тебя к нему отправлю, чтобы ты больше не бросалась на людей.
И хотя ночь прошла в теплых объятиях, горькая печаль не покидала Арину. На следующий день она поехала к Борису в офис, попросила извинения у бесстрастно его принявшего помощника, а потом ее отвели к китайскому доктору. Там ей делали массаж, пичкали какими-то таблетками, постоянно меряли пульс, но никаких изменений ни в самочувствии, ни в настроении не произошло.