звучание моего имени.
Как только я слегка сгибаю пальцы, Эви вскрикивает и бьется об меня. Я продолжаю свой
темп, а затем замедляюсь, когда она глубоко и протяжно выдыхает. Я медленно вытягиваю пальцы, в последний раз провожу языком, и смотрю на нее.
Эви улыбается, и я подтягиваюсь вверх, чтобы поцеловать ее. Я хочу поцеловать ее, но
неожиданно начинаю опасаться того места, где был мой рот, но Эви, кажется, не возражает, потому
что притягивает меня ближе за шею.
—Твоя очередь, — говорит она, и эти два слова — мои любимые два слова, когда-либо
произнесенные в моей жизни.
— Эви, — неохотно отвечаю я. — Когда тебе станет лучше. Это будет трудно... — Я не
вдаюсь в подробности, но думаю, что механика того, что она имеет в виду, будет трудной с ее
гипсом. — Как бы мне этого ни хотелось, сегодня мы должны быть нежными. Ладно?
— Отлично, — говорит она, притворяясь раздраженной, но на самом деле широко улыбается, вытягивая руки над головой.
— Ты... делаешь это... и это напоминает мне об одной вещи. — Я протягиваю руку под нее и
одним движением расстегиваю лифчик. Теперь она совершенно голая.
Конечно, Эви великолепна везде. Конечно, она совершенна. Меня это не должно удивлять. Я
встаю и снимаю штаны, а она с любопытством смотрит на меня. Внезапно чувствую себя очень
уязвимым и незащищенным, но потом смотрю на нее, лежащую голой на матрасе, и снимаю
рубашку и боксеры. Увидев меня, она жадно втягивает в себя воздух.
— Николас Уайлдер... — Эви показывает мне пальцем, чтобы я подошел к ней, и я тут же
решаю, что этот жест — мой самый любимый жест на свете.
На самом деле, все, что она делает, — это моя любимая вещь.
Я лезу в рюкзак за защитой и вскоре нависаю над Эвианной в некотором смысле прямо
сейчас, я почти не хочу разрушать чары между нами, потому что первый раз всегда так
предвкушает, и то, как я чувствую себя с ней, в ожидании... это волшебно.
— Готова? — спрашиваю я. Я чувствую, что всегда должен спрашивать.
— Не спрашивай меня. Просто сделай это.
Я подчиняюсь, и вскоре я вонзаюсь в Эви снова и снова, пока наши тела не соединяются и
отвечают друг другу.
Я солгал. Я думал, что чувство прямо перед сексом с Эвианной было самым большим
чувством.
Но на самом деле секс с ней — это самое сильное чувство в моей жизни.
Я слегка приподнимаюсь, чтобы не давить на Эви всем своим весом — ее ребро все еще
заживало, и стараюсь быть как можно нежнее, но это трудно, когда все, что я хочу сделать, это
закинуть ее ноги себе на плечи и вколачиваться в нее до потери сознания.
Но я не знаю. Я наклоняюсь и нежно целую, и Эви стонет мое имя, посылая волны
удовольствия по всему моему телу.
— Эви... — шепчу я, погружаясь глубже. Она отвечает, поднимая бедра, чтобы встретиться с
моими.
Наше тяжелое дыхание смешивается, и я чувствую, как она начинает кончать.
— Ник, — выдыхает Эви, кусая меня за мочку уха. — Ник…
Я смотрю на нее сверху вниз, когда мы кончаем, и громко вскрикиваем, пока волны
удовольствия пробегают от нее ко мне и обратно. Мы делимся наслаждением, и наши взгляды все
время прикованы друг к другу. Не думаю, что когда-либо чувствовала такую связь с кем-то.
— Я люблю тебя, Эви, — говорю я, когда мы отсоединяемся и лежим вместе голые.
— Я люблю тебя, Ник, — говорит Эвианна, улыбаясь. — Так сильно.
Она поворачивается на бок, слегка морщась, и пристально смотрит, как я закидываю руки за
голову и смотрю в потолок, улыбаясь.
— Правда или действие? — спрашивает она, и я не могу удержаться от смеха.
— Серьезно?
— Серьезно. — Она игриво смотрит на меня.
— Действие, — говорю я, выгибая бровь. Это не тот ответ, которого она ожидала.
— Я хочу, чтобы ты снова занялся со мной любовью.
— Что?
— Ты меня слышал.
Эви перекатывается на спину и соблазнительно смотрит на меня.
Ты никогда не сможешь нарушить действие…
Эпилог
Эвианна
Три года спустя
Я поднимаюсь на сцену и стараюсь не упасть лицом вниз, когда декан университета вручает
мне диплом.
— Поздравляю, миссис Уайлдер.
Я улыбаюсь, когда беру его, и много людей в зале приветствуют и хлопают. Я пытаюсь
сделать телом небольшую «волну», но покачиваюсь на каблуках, и я очень не хочу упасть.
Держусь за перила, возвращаясь на свое место, и выпускная музыка гремит в моих ушах, когда я прохожу мимо динамика. Я чувствую знакомое трепетание внутри и кладу руку на раздутый
живот под мантией — наш будущий сын.
Я оканчиваю университет с докторской степенью по английской литературе, и на восьмом
месяце беременности.
Вайолет выбрала туфли, и я уже проклинаю ее, потому что мои распухшие ступни болят, и я
не уверена, что смогу пройти в них больше двух метров. Это практически каблуки стриптизерши.
Я сажусь и жду окончания церемонии. Когда она подходит к концу и декан произносит
последнюю речь, все мои коллеги подбрасывают свои шапки в воздух. Я делаю то же самое. Хотя я
уже в четвертый раз присутствую на церемонии вручения дипломов, это все равно так же
волнующе. Я чувствую, как слезы текут из моих глаз, когда шляпы кружатся в воздухе и падают
обратно. Это прекрасно, и я чертовски горжусь собой за то, что сделала это и попала сюда.
Люди начинают вставать, чтобы уйти, и я жду, когда наш ряд разойдется. Я иду уверенно, используя живот как навигатор. К сожалению, быть беременной в выпускной мантии не мило — в
ней я выгляжу просто массивной.
— Эй. — Я слышу знакомый низкий голос за своим правым плечом и поворачиваюсь лицом
к Нику. — Поздравляю. — Он протягивает мне георгин, и я улыбаюсь.
— Спасибо. — Я ныряю под перила, где он стоит, и мне трудно снова выпрямиться, поэтому
Ник берет меня за руку и, смеясь, возвращает меня в исходное положение. — Тьфу. Я едва могу
ходить на этих штуках, — говорю я, указывая на свою обувь. Наклоняюсь и пытаюсь расстегнуть, но не могу. — Милый, сделай мне одолжение, — говорю я, и мне вдруг становится неловко. — Я не
могу нагнуться, чтобы снять туфли.
Ник просто улыбается, опускается на одно колено и освобождает мои ноги из их ада.
— Ну вот, — говорит он, легонько целуя меня в губы, — доктор Уайлдер.
Следующий час проходит как в тумане — коллеги, одноклассники и семья собираются
вместе, чтобы поздравить меня, и я чувствую себя самой счастливой женщиной на планете. Мои
туфли на каблуках болтаются в пальцах, и мне все равно. Каблуки и беременность не очень хорошо
сочетаются друг с другом, независимо от того, что говорят люди. Они явно лгуны.
Когда солнце начинает садиться за зеленую лужайку, я чувствую, что мои веки начинают
опускаться. Может быть, год назад я и могла засиживаться допоздна, но теперь, когда во мне еще
один человек, я едва дотягиваю до девяти часов.
Ник подводит меня к Бриа, и я подхватываю ее на руки, что является трудной задачей. Она
нежно обнимает меня, и мы возвращаемся к машине. Ник держит меня за руку, пока мы едем через
кампус в Портленд, к нашему дому. В сонном состоянии я укладываю Бриа в постель и ковыляю в
спальню.
Я засыпаю раньше, чем успеваю сообразить, который час.
***
Внезапно я просыпаюсь с пронзительной болью в животе. Мой громкий вздох будит Ника, и
он баюкает меня, пока я делаю несколько успокаивающих вдохов. Бросаю взгляд на часы — 3:15
утра.
— Ник,— хнычу я, внезапно впадая в панику, — мне кажется, это была схватка.
— Ш-ш-ш, все в порядке, милая. Просто дыши. — Он начинает тереть мне спину, и через
несколько минут появляется еще одна схватка.
— О боже, — говорю я, начиная плакать. — Он рано!
— Я знаю. Все нормально. Все будет хорошо. Давай подождем несколько минут. Я позвоню