интересными электронными письмами всего моего рабочего дня. Мы были бы рады встретиться с
вами для собеседования. Я обещаю, что в ваши обязанности не будут входить фекалии.
Собеседование с вами проведет моя теща, так как за последний год она единственная, кто заботится
о Бриа, моей четырехлетней дочери.
Вам повезло — я люблю кексы. И вы кажетесь нескучной.
И не говорите, ох уж это «Облако».
Ник Уайлдер
P.S.: На мой взгляд, ваш бывший — глупец.
Глава 3
Эвианна
— Ви, мне плевать, что Дэн делает в свободное время. Пусть идет ко всем чертям. Надеюсь, что он заразится генитальными бородавками.
Вайолет хихикает по телефону, а я, каждый раз, говоря о Дэне, пытаюсь игнорировать
отчаяние.
— Эв, я не знаю, кого я видела. Это, возможно, был кто-то другой… — ее молчание на
другом конце означает, что она действительно видела его с ней.
Мне плевать.
Мне плевать.
Мне плевать.
Эту мантру повторяю в своей голове снова и снова. Не могу больше об этом говорить.
— Ви, мне нужно идти. Можно я позвоню тебе после собеседования?
— Да. Когда оно у тебя?
— В восемь часов.
— Не слишком ли поздно для собеседования?
— Я тоже об этом думала, возможно, они проводят его после того, как Бриа ложится спать...
— Слышу, как Вайолет слегка посмеивается. — Что?
— Ничего. Я имею в виду... это... ты? Ухаживать за ребенком?
— Извини, — говорю я укоризненно. — Я отлично могу справиться с Элайджа, поэтому нет
никаких сомнений, что у меня получится ухаживать за чужим ребенком.
— Он твой брат. И ему двенадцать. Это не в счет, ведь вы весь день играете в видеоигры.
Это не совсем работа няни.
— Ты не права, — говорю я сердито.
— Эви, неважно. Позвони мне, когда закончишь. Где они живут?
— Уэст-Белвью.
— Они богаты? — присвистывает Ви.
— Не знаю, — говорю я немного раздраженно. — Я ничего не знаю о них, кроме того, что
мистеру Уайлдеру нравятся кексы.
— Как насчет матери?
— Понятия не имею. Он просто сказал, что собеседование будет проводить его теща.
— Хм. — Знаю я это ее звук неодобрения. — Хочешь, чтобы я пошла с тобой?
— Нет. Спасибо. Я буду в порядке, — вздыхаю я.
— Ладно. Эв, будь осторожна. Не садись ни в какие странные автомобили. — У Вайолет
паранойя на самые нелогичные поступки. В ее сознании каждому есть до меня дело и каждому надо
что-то получить от меня.
— Обещаю, — шепчу я и заканчиваю разговор.
Кладу на тумбочку экраном вниз свой телефон и осматриваю скудно обставленную комнату.
Все-таки странно снова оказаться здесь. Жить снова с родителями, с той самой ночи три месяца
назад.
Мне немного неловко признаться, что в двадцать пять лет я снова живу с родителями. Я
сижу и разминаю руки, вытягивая их над головой и двигая из стороны в сторону. При этом одной
рукой задеваю стену. Определенно это комната стала меньше.
В дверь стучится Элайджа.
— Ужин готов!
Я вздрагиваю и иду открывать, но брат уже ушел.
У двенадцатилетних совсем нет терпения.
Спускаюсь по покрытой ковром лестнице, при этом перешагивая через одну ступеньку.
— Эвианна, ты когда-нибудь упадешь и сломаешь себе шею, — отчитывает меня мама, стоя
у подножия лестницы.
— Нет, не упаду, — возражаю я. — Этот ковер достаточно мягкий. Кроме того, я скоро уеду,
— говорю я, пока иду к обеденному столу. Мама недовольно фыркает.
— Нужно отвезти на собеседование? — громко спрашивает папа, пережевывая спаржу.
— Нет, я сама поеду, — говорю я. — Хотя, спасибо.
— Ты действительно собираешься на собеседование, чтобы быть няней? — спрашивает
Элайджа. Его вопрос вводит меня в замешательство. — Все-таки ты будешь присматривать за чьим-
то ребенком, — говорит он, как будто это объяснит мое замешательство. Я поднимаю голову и
скрещиваю руки на груди.
— На что это ты намекаешь? — говорю я резко. Брат начинает поглощать свою курицу, делая вид, что ничего не знает. — Элайджа, что ты имеешь в виду? — шиплю я. Он указывает на
свой полный рот.
Хорошая попытка.
— Я думаю, что твой брат пытается сказать, что мы просто... удивлены, — вставляет мама.
Элайджа заканчивает жевать.
— Да. Я имею в виду, ты замечательная сестра. Не пойми меня неправильно. Но быть няней
— это не для тебя. Однажды на ужин ты дала мне мороженое и сказала, что я могу сидеть допоздна, мама с папой до сих пор не знают.
— Элайджа! — кричу я, глядя на него. — Зачем тогда тайны, когда через два дня ты все
разбалтываешь? — шиплю я язвительно. — Отныне, на ужин брокколи, и в девять часов спать. —
Мама и папа, улыбаясь, сидят за столом. — Вы согласны с Элайджа? — говорю я, и мне немного
обидно от того, что собственный брат не думает, что я хорошая няня.
Они недовольно смотрят друг на друга.
— Ум-м... — произносит мама, прежде чем положить большой кусок картофеля в рот.
— Ну... — начинает отец. Похоже, он хочет что-то сказать, но вместо этого пожимает
плечами и продолжает есть.
— Я знаю достаточно, чтобы быть отличной няней. Меня бы не пригласили на
собеседование, если бы думали, что я не квалифицирована, — говорю я, насупившись.
— Я уверена, что ты будешь в порядке, — поддерживает мама, что убедительно наполовину.
Я закатываю глаза.
У моей семьи нулевая вера в меня. Это утешает.
Еще пару минут ковыряюсь в своей тарелке. Правда, я не очень голодна. Удивительно, но я
беспокоюсь по поводу своего собеседования. К тому же не хочу, чтобы еда оказалась на моем
платье.
Я ненавижу платья.
Для собеседования Вайолет одолжила мне одно из своих платьев, в результате ее попытки
помочь я выгляжу как полупрофессионал. «Чтобы компенсировать твои сумасшедшие письма», —
сказала она. Единственная проблема в том, что это платье немного мало. Вайолет высокая и худая
— как супермодель. Я худая — слишком худая, но выгляжу иначе. Я — жирная худышка. И не
такая высокая, как Вайолет. Черная ткань слишком плотно облегает мою грудь и бедра — это два
места, которые я определенно не хочу акцентировать. Надеть это платье придется хотя бы потому, что мой гардероб состоит в основном из повседневной одежды для колледжа: спортивные штаны, кофты, джинсы и топы. Это все не подходит для собеседования.
— Эвианна, ты собираешься съесть что-нибудь? — спрашивает мама, глядя на меня.
Ненавижу, когда она использует мое полное имя. Я предпочитаю Эви.
— Я просто нервничаю, — бормочу я в попытке проткнуть вилкой курицу.
— Я бы тоже нервничал, идя на собеседовании, будучи недостаточно квалифицирован, —
бормочет Элайджа, и я, шутя, толкаю его. Он только хихикает и продолжает есть.
— Вы, ребята, невыносимы, — бурчу я себе под нос.
Поведение семьи не помогает успокоить мои нервы. А только все усугубляет.
— Эви, милая, мы просто поддразниваем, — говорит папа, посмеиваясь про себя. — В
основном.
— Ты хорошо выглядишь, — вставляет мама, это звучит обнадеживающе.
Не поднимая взгляда, продолжаю ковыряться в курице.
— Да, очень мило, — соглашается папа. Он так громко причмокивает ртом, что слышно, как
он жует свою курицу.
Я встаю. Не хочу слушать этих любителей поддразнить.
— Я должна идти, — оправдываю я себя. Беру свою тарелку. — На дороге могут быть
пробки, — бормочу я, затем несу свою тарелку к раковине.
— Будешь доедать? — спрашивает Элайджа, указывая на мою тарелку с остатками еды.
— Нет. Это все твое, — говорю я, перекладывая пищу на его тарелку. Клянусь... подростки
никогда не бывают сытыми.
— Ну, удачи! — пищит мама из-за стола. — Ты уверена, что не хочешь работать со мной? В
обувной магазин всегда требуются продавцы-консультанты!
Я игнорирую ее предложение. Скорее умру, чем буду работать в обувном магазине. Мне