– Спасибо, Феликс, я очень на вас рассчитываю.


Я вошла в кафе и сразу его увидела. И загадала: если он встанет, когда я подойду, все у Кузьмы уладится. Я желаю ему только добра. Феликс чуть приподнялся. Все-таки лучше, чем ничего!

– Кофе, чай, или, может, вы голодны?

– Нет, благодарю, только кофе ристретто.

– Ну, Карина, что у вас стряслось?

Я сообщила ему то, что знаю.

– И вы хотите, чтобы я занялся этим делом?

– Понимаете, у него есть адвокат, но родственникам он не внушает доверия. Некто Брусенцов Игорь Вячеславович. Вам это о чем-то говорит?

– Да. Но мне не хотелось бы голословно в чем-то обвинять коллегу, это не этично.

– Феликс, но наедине, без посторонних ушей, вы можете мне сказать…

– Ну, если без передачи… Он прохиндей, он частенько проигрывает дела, а при этом очень богат.

– То есть он играет на руку обвинителям?

– Это вы сказали.

– Но что же делать?

– Для начала родственники должны расторгнуть договор с ним. И нанять меня. Только тогда я смогу заняться этим делом вплотную. Ваш знакомый сам из Питера?

– Да, но родственники в Москве. Племянник, которого Брагин вырастил, его молодая жена…

– Я правильно понимаю, что особых денег там нет?

– О деньгах Брагина я ничего не знаю, но полагаю, все деньги у него вложены в дело, а у племянника наверняка негусто… Но мы вместе изыщем нужную сумму.

– Вы меня не так поняли, Карина! Дело в том, что, если Брусенцов взялся за это дело, без особых материальных выгод, значит…

– Значит, ему платят люди, которые хотят избавиться от Брагина, чтобы отжать его бизнес?

– К гадалке не ходить. Вот что мы сделаем. Меня для начала наймете вы.

– Я?

– Да. И только по делу этой покойной дамочки. Есть у меня подозрения, что это звенья одной цепи. И если я вытащу одно это звено, может и вся цепь развалится. Давайте сейчас пройдем в мою контору, заключим договор, и я сегодня же займусь этим делом. Не волнуйтесь, я возьму с вас по минимуму.

– Хорошо! Спасибо вам, Феликс!


Вернувшись домой, я вдруг подумала: я должна рассказать обо всем Ильясу. Не хочу от него ничего скрывать. Он, конечно, взревнует, но… Но пусть знает, что я все-таки человек независимый, самостоятельный, а не просто невеста знаменитого певца. Мне это пригодится и в дальнейшей жизни с ним. Жизни без него я себе уже не мыслила, но все-таки полностью в нем раствориться я, как выяснилось, не готова!

И я написала ему: «Илечка, любимый, ужасно скучаю и нуждаюсь в тебе! Я должна поговорить с тобой, это никак не касается наших с тобой отношений, но просто у меня возникла ситуация, в которой я не хочу ничего от тебя скрывать. Как будет время, свяжись со мной! Люблю!»

Он позвонил только на следующее утро.

– Что стряслось, Каришка? Я тебя разбудил?

– Нет, но даже если бы разбудил, это не важно! Я всегда рада тебя видеть и слышать.

– Так что все-таки случилось?

– Меня попросили помочь Кузьме, он попал в беду!

– Кузьме? Кто такой Кузьма?

– Это тот человек, из «Астории».

– Так! И что с ним случилось?

– Его арестовали. Все обвинения, похоже, сфабрикованы…

– И как ты намерена ему помогать?

– Я дам показания относительно одной женщины, которая покончила с собой и написала в предсмертной записке, что виноват Кузьма. А она законченная истеричка. И еще я порекомендовала своего знакомого адвоката, там, похоже, адвокат был недобросовестный.

– И зачем ты мне все это рассказала?

– Не хочу ничего от тебя скрывать, только и всего…

Он помолчал. А потом вдруг широко улыбнулся:

– Ты молодчина! Я горжусь тобой! Конечно, надо помочь мужику. Я хорошо знаком с этой темой. Одна ненормальная и со мной проделала нечто похожее. Я тогда тоже хлебнул. Меня, правда, не сажали, но… И вот еще что… Если будут нужны деньги, в разумных пределах, конечно, я готов помочь.

– Илька! Ты самый лучший человек на свете!

– А кто этот адвокат? Как его зовут?

– Феликс Ключников.

– Он хороший адвокат?

– Не знаю, но производит впечатление порядочного.

– Я надеюсь, ты не пожалеешь этого Кузьму настолько, чтобы вернуться к нему?

– Можешь быть уверен! У него нет такого сказочного голоса!

– Ладно, Каришка, я надеюсь, вскоре все утрясется. А я так напугался, прочтя твое сообщение, чего только не передумал… И, знаешь что, пришли мне все реквизиты твоей карточки, я буду подбрасывать тебе денежки.

– Илька, не нужно пока!

– Нужно-нужно! Мне так будет спокойнее, я же знаю, ты умрешь, не попросишь, гордая слишком. За что и люблю.


Господи, какое сокровище мне досталось! Я думала, он рассердится, мне придется его убеждать в необходимости помочь Кузьме, а он… Бог дал ему не только огромный талант, но еще и редкую доброту… Бывает же такое!


В театральном я была на договоре, и расторгнуть его до весны не удавалось. Ничего, решила я, пока поработаю, а потом покажу договор Феликсу, может, он что-то присоветует. Он пока не звонил, а я не хотела его зря тормошить. Зато позвонил Денис.

– Карина Георгиевна, спасибо вам, что согласились помочь дяде.

– Денис, вы только ему обо мне не говорите.

– Почему?

– Когда-нибудь я вам это объясню. Поверьте, это может все осложнить.

– А, кажется, я понял. Хорошо, не скажу! Феликс Валентинович посоветовал пока не сообщать ничего Брусенцову. Он занимается делами комплекса, а Ключников – делом Зарубиной, и он хочет, чтобы пока это не соприкасалось… Я ему поверил.

– Хорошо! Денис, скажите, вы виделись с дядей?

– Да, один раз.

– И как он?

– Держится.

– Слава богу!


Бедный Кузьма! Я абсолютно не верила в то, что он способен на какие-то бесчестные деяния. И невольно возвращалась мыслями к тому, что было между нами. Иначе как мгновенно вспыхнувшую и столь же мгновенно угасшую страсть я это не могу определить. Но я ни чуточки не жалею ни о том, что это было, ни о том, что из этого ничего не вышло. Хотя нет, благодаря этому я встретилась с моим Илькой, очевидно, предназначенным мне свыше. Когда-то Лёня мне сказал: «Марфуша, уйми своего ежа!» Я не поняла тогда, какого еще ежа? А он объяснил: «У тебя внутри спрятан ежик. Когда мы вдвоем, он обычно тихо спит, а с посторонними вдруг выпускает все иголки, хотя иной раз и мне достается!» И он был прав! А сейчас… Мне кажется, сейчас мой ежик исчез куда-то. Иной раз он и мне досаждал… Тем более, когда это злобное бабье после смерти Лёни ополчилось против меня. Он колол меня изнутри, мешал жить… А сейчас я совсем забыла о нем. Ну, поживем – увидим!

* * *

Ключников прорезался через неделю.

– Карина, боюсь делать прогнозы, но, кажется, я развалю это дело!

– Это не самоубийство?

– Не по телефону! Давайте встретимся, поужинаем и поговорим. Я вас приглашаю!

– С удовольствием, Феликс!

– Как вы относитесь к греческой кухне?

– Прекрасно отношусь!

– Тогда я за вами заеду без четверти восемь.

– Хорошо.

– Только будьте готовы ко времени. А то у вас там не припаркуешься. Я вас подхвачу!

– Позвоните мне минут за пять, я спущусь.


Он позвонил. Я спустилась, и буквально через минуту к подъезду подкатил синий «пежо».

– Рад вас видеть, Карина! Чудесно выглядите!

– Я тоже рада, Феликс! Куда вы меня повезете?

– На Тишинской площади очень симпатичный греческий ресторан и, кстати, весьма популярный. Там надо заранее заказывать столик.

– Даже так?

– Да. Ну вот, Карина, что я вам скажу. Это не самоубийство. Ее убили специально, чтобы подставить Брагина.

– А записка? Это не ее почерк?

– В том-то и дело, что ее. Оказывается, она постоянно доставала его, грозила самоубийством, и в столе у нее нашли еще несколько вариантов предсмертной записки. Она тщательно готовила инсценировку… А ей помогли. Патологоанатом обнаружил едва заметный след от укола. Ее усыпили, как больную собаку. А таблетки, которыми она якобы отравилась, просто выкинули в унитаз. Оставили пустую упаковку. Действовал, похоже, не слишком опытный и искушенный убийца, одна таблетка закатилась за унитаз, что и навело следствие на мысль о том, что все не так просто. Действовали достаточно топорно, очевидно, в расчете на нерадивость полиции. Они и в самом деле не слишком ретиво занимались этим делом, но после моего вмешательства испугались и разобрались-таки. Вот так, Карина!