— Алладина не видел?
Занятый своими мыслями, Шакиб даже не заметил, как Алла оказалась прямо перед ним.
— К-кого? — растерялся он.
— Ну, Алладина. Вы же с ним соседи по комнате! — Алла явно нервничала.
— Не видел.
— А где он может быть? Давай поищем.
— Да что случилось-то? — наконец пришел он в себя.
— К нему жена приехала.
— Какая жена? — удивился Шакиб. — Разве Алладин женат?
— Оказывается, женат. Я сейчас через проходную шла, а там Шалва Георгиевич с какой-то решительной дамой сцепился — не пропускает на территорию. А та не отступает, кричит: «Я — жена Алладина!» Видно, что долго наш Шалва не продержится под таким напором. А Жанна полчаса назад накрасилась и пошла с твоим соседом встречаться. Надо их найти, а то беда будет!
— В комнате их быть не может, — заверил Шакиб, — он ключ забыл на столе.
— И к нам они не приходили. Пойдем, поищем на берегу.
Ночное убежище на лежаках оказалось занято, но, судя по голосам в темноте, какой-то другой влюбленной парой. Все укромные уголки санаторского парка они проверили минут за двадцать. Жанна с Алладином как сквозь землю провалились. Шакиб и сам не заметил, как взял Аллу за руку во время этого марафона, и решительно тащил за собой. Ни о каком смущении он теперь и не вспоминал. Просто вернул себе привычную роль мужчины и руководил процессом, а беспокойство за друзей сплотило их.
Неожиданно Шакиба осенило:
— А почему они должны прятаться? Он же не знал, что жена приедет.
— Тогда где же они могут быть? — озадачилась Алла. — В кино?
— Сейчас возле столовой разливают вечерний кефир, а Алладин просто обожает этот напиток. Он его «кейфиром» называет.
Парочка действительно мирно болтала в вестибюле, прихлебывая из стаканов кисломолочный напиток, именуемый в распорядке санаторского дня «вечерним мацони». Известие о приезде супруги вызвало больше эмоций у Жанны. Алладин же лишь серьезно кивнул и произнес:
— Машаала… На все воля Аллаха.
И, поставив недопитый стакан на подоконник, зашагал в сторону проходной.
* * *
— Али, если ты не хочешь со мной общаться, то это — твое дело, — не выдержал долгого молчания Шакиб, — но я не просился жить в твоей комнате. Просто жена Алладина договорилась с главврачом и купила путевку. Естественно, их поселили вместе. А у тебя как раз сосед уехал домой, вот меня и перевели к тебе.
Али хмуро кивнул.
— Слушай, мы же земляки, должны помогать друг другу. Мы — солдаты, в конце концов, и если будем ссориться, Палестина сильнее не станет, — Шакиб попытался придать своему голосу максимум дружелюбия. — Ты откуда родом? Семья где живет?
— Я с тобой не ссорился, — тихо сказал Али, глядя в окно, — и оставь в покое мою семью. Следить за мной приехал?
— Зачем мне за тобой следить? Я вообще здесь случайно оказался — попросили из Крыма на время уехать. Путевку бесплатную дали.
— А что ты в Крыму делал? — в голосе Али появился какой-то интерес.
— Прислали учиться в СВОУ на артиллериста. Через два года буду офицером ООП.
— А что такое СВОУ?
Шакиб напрягся и произнес скороговоркой по-русски:
— Симферопольское Военное Объединенное Училище. Это в Перевальном — двадцать километров от Симферополя.
— В Газе давно был?
— Два года назад. Я в Ливане подготовку проходил, потом в Шатиле в лагере жил, потом прятался в Бейруте…
Али с интересом посмотрел на соседа:
— Я слышал про Шатилу. Как тебе удалось выжить? Там же фалангисты почти всех перебили.
— Израильтяне отбили, — неохотно объяснил Шакиб. — Подобрали раненного и в госпиталь отправили. А я оттуда сбежал.
— Тебя точно не просили за мной присматривать?
— Я вообще в последний момент узнал, что сюда еду. Нас несколько палестинцев на курсе — так всех в разные места отправили. Чего ты так боишься?
Али помолчал, а потом нехотя ответил:
— Я хочу здесь остаться.
— В Гаграх? — удивился Шакиб.
— В СССР. В Ленинграде. Я там училище музыкальное окончил, хотел в консерваторию поступать. А ко мне пришли люди от доктора Шкаки и сказали: «Возвращайся, а то плохо будет».
— Какого еще доктора?
— Доктор Фатхи Шкаки, он Палестинским Исламским Джихадом руководит. Его люди здесь всех земляков под себя подмяли. А что я в Газе делать буду? Я скрипач! Они говорят: «Не хочешь в Газу — езжай на Западный берег. Под Рамаллой колледж есть „Бир Зеит“. Будешь там преподавать». А что я там преподавать буду? Бетховена? Генделя? Они там кроме намаза ничего слышать не хотят.
— Но ведь за твою учебу ООП платит, — заметил Шакиб, — значит, могут и приказать.
— За мою учебу мои родители платят. Кому в ООП скрипачи нужны? Просто, чтобы сюда приехать, мне пришлось в ФАТХ вступить. Вот теперь они меня в покое и не оставляют.
— А как же ты сюда попал, в санаторий?
— У меня девушка есть. Секретарем в деканате по работе с иностранными студентами работает. Вот она мне эту путевку и устроила. Это ее идея была — уехать на время из Ленинграда. Может, забудут про меня…
* * *
На обед Алла опоздала. Шакиб уже решил, что не заметил, как она прошла в столовую, но продолжал сидеть на скамейке возле питьевого фонтанчика.
Они не договаривались о встрече, но последние два дня «случайным образом» он оказывался рядом на пляже, тащил играть в волейбол, приносил мороженое и лимонад из ларька. Правда, когда Алла собиралась купаться, быстро ложился на полотенце, закрывал глаза и делал вид, что ужасно соскучился по солнцу. Инцидент с надувным гусем был благополучно забыт. Алладин, проходя мимо в сопровождении жены Гали, дородной блондинки, крепко державшей его под руку, тайком одобрительно кивал и мимикой показывал, что одобряет настойчивость Шакиба. Когда им удалось перекинуться парой слов в столовой, он быстро сказал по-арабски: «Пригласи девушку в кафе. Покажи уровень!»
Неожиданно прохладные ладони закрыли ему глаза. Алла подкралась сзади, по газону.
— Сидишь? Пойдем скорее — есть охота.
— Алла, я не хочу в столовую, — он удержал ее руку в своей.
— Ты не голоден?
— Я просто не могу больше есть биточки с гречей.
— Могу уступить тебе макароны по-флотски. Я вчера заказала.
— Слушай, пойдем поедим нормальной еды. Не полезной, а вкусной, — в голосе его послышалась мольба.
— Где же мы ее возьмем?
— Алладин сказал, тут есть хорошее кафе на речке. Называется «Шашлычная».
— Там дорого, наверное…
— Алла, я же мужчина, и я хочу тебя пригласить, — он сделал паузу и продолжил. — Пожалуйста, раздели со мной эту трапезу.
От неожиданности Алла прыснула в ладонь.
— «Раздели трапезу»! Ты где такую фразу услышал?
Шакиб смущенно развел руками:
— Алладин научил…
Найти шашлычную оказалось легко. Согласно инструкциям Алладина они повернули налево по шоссе, дошли до речки и пошли вверх по течению по узкой асфальтовой дорожке. Запах жареного мяса подсказал им, что цель путешествия совсем рядом. Вскоре показался забор из бамбуковых стволов и верхушки навесов от солнца, крытых тростником. Территория заведения была открыта к реке, поэтому за столиками в тени было и уютно, и прохладно.
Голый по пояс, зверского вида буфетчик брал из большого алюминиевого таза огромные помидоры и, раскромсав их на большие куски, бросал в глубокую миску. При этом для того, чтобы отрезать зеленый хвостик, он безжалостно отрезал почти треть сочной мякоти. От такой расточительности у Аллы даже перехватило дыхание — в ее семье к продуктам относились бережливо, а прошедшая блокаду бабушка до сих пор не позволяла выбрасывать зачерствевший хлеб. После помидоров наступил черед огурцов. Наблюдая, как вместе с кожурой в ведро отправилась почти половина зеленого красавца, Алла укоризненно покачала головой — в санатории свежих овощей в меню практически не было. Шакиб сглотнул слюну. От одуряющего запаха шашлыка и вида простой еды у него даже стала кружиться голова. Между тем буфетчик продолжил экзекуцию: взяв по изрядному пучку кинзы, укропа и фиолетового рейхана, порубил их на деревянной доске и смахнул гору зелени в тарелку. Затем, подняв над головой огромную бутыль, в которой, расслоившись, плавали масло и винный уксус, хорошенько ее потряс и, зажав горлышко большим пальцем, полил получившуюся композицию образовавшейся суспензией.