— Я уверена, Алекс не принимал необдуманного решения. Он всегда рассматривал проблему со всех сторон.
— Но с моей стороны — никогда. — Страшно расстроенная, Сьерра ходила по комнате, рассеянно взяв плюшевого медвежонка, которого в детстве часто обнимал брат. Она прижала его к груди. — Алекс вырос здесь, как и я, мама. Я не понимаю, как он может отказаться от всего и при этом радоваться.
— Возможно, к нему не так хорошо относились, как к тебе, Сьерра.
Сьерра обернулась и изумленно посмотрела на мать.
— Его родители никогда не были жестоки с ним.
— Я не имею в виду Луиса или Марию, они замечательные родители. Я говорю о тех многочисленных людях, которые с презрением относились к его латиноамериканским корням.
— В таком случае, нужно кое-что добавить к тому, что ждет его в Лос-Анджелесе. Смог. Пробки. Массовые беспорядки. Землетрясения.
Марианна улыбнулась.
— Диснейленд. Кинозвезды. Пляжи, — перечислила она, и стало совершенно очевидно, что мама смотрела на все более позитивно. Папа всегда называл ее неисправимой оптимисткой, особенно когда был страшно раздражен и у него не было настроения замечать что-либо хорошее в ситуации. То же сейчас чувствовала и Сьерра.
— Все, кого мы любим, здесь, мама. Семья, друзья.
— Вы ведь не переезжаете в штат Мэн. Всего день пути на машине из Лос-Анджелеса до Хилдсбурга. К тому же, не забывай — сейчас эра телефонов.
— Ты говоришь так, будто для тебя наш отъезд не имеет никакого значения. — Сьерра прикусила губу и отвернулась. — Мне казалось, ты поймешь.
— Если б я могла выбирать, разумеется, я бы предпочла, чтобы ты находилась рядом со мной. И я действительно все понимаю. Твои дедушка и бабушка были очень расстроены, когда я уехала из Фресно в Сан-Франциско. — Она улыбнулась. — Всего десять часов на машине, хотя тебе бы показалось, что я перебралась на обратную сторону Луны.
Сьерра грустно улыбнулась:
— Мне трудно представить тебя подругой какого-нибудь битника, живущего в Сан-Франциско, мама.
Марианна рассмеялась:
— Не труднее, чем мне представить тебя молодой женщиной с замечательным мужем и двумя очаровательными детьми.
Сьерра высморкалась еще раз.
— Замечательный муж, — пробормотала она, — он просто образчик обыкновенного мужского шовинизма. Алекс, возможно, еще не потрудился сообщить новость своим родителям.
— Луис поймет его. Так же, как и твой отец понял бы. Думаю, Алекс задержался здесь на десять лет только из-за тебя. Пора тебе позволить ему полностью реализовать свои способности и талант, ему это необходимо.
Об этом Сьерре хотелось бы услышать в последнюю очередь. Она не ответила, только задумчиво касалась рукой книг на старой полке. Она знала, что слова мамы справедливы, но это вовсе не означало, что она хотела их услышать. Алекс получал и другие предложения, но от всех отказался после обсуждения с ней. Она считала, что эти решения они принимали вместе, но теперь засомневалась. Он был таким взволнованным и счастливым, когда говорил об этой работе…
Сьерра взяла с полки книжку о Винни Пухе и сдула пыль с обложки. Поглаживая ее, она вспоминала, как сидела на коленях мамы, когда та читала ей сказку. Сколько раз она слушала ее? Обложка была вся потрепана от частого пользования книгой. Только подумав об отъезде и о том, что она не сможет часто видеть маму и говорить с ней, Сьерра почувствовала себя очень несчастной, и глаза ее наполнились слезами.
— Алекс послал уведомление этим утром. — Она поставила книжку обратно на полку. — И это первое, что он сделал после звонка из Лос-Анджелеса. Только тогда он позвонил мне и сообщил «великую» новость.
Она закрыла лицо руками и расплакалась.
Когда мать обняла ее, Сьерра почувствовала облегчение.
— Все будет замечательно, дорогая, вот увидишь. — Мать успокаивающе гладила ее по спине, как ребенка. — Все имеет обыкновение меняться к лучшему. У Господа есть Свои замыслы в отношении тебя и Алекса, они направлены на созидание, а не на разрушение. Доверься Ему.
Господь Бог! Почему в любом разговоре мама упоминает Бога? И что это за замысел такой — разъединять людей? Она высвободилась из объятий матери.
— Все наши друзья здесь. Ты здесь. Я не хочу уезжать. В этом нет никакого смысла. Что Алекс сможет найти в Лос-Анджелесе, чего он уже не обрел здесь?
— Вероятно, ему необходимо доказать что-то себе.
— Он уже все доказал. Он преуспел абсолютно во всем, что делал.
— Возможно, этого недостаточно для него.
— Ему не нужно ничего доказывать мне, — вспылила Сьерра, и у нее перехватило дыхание, голос осекся.
— Иногда мужчинам необходимо что-то доказывать себе, Сьерра. — Марианна взяла дочь за руку. — Садись, дорогая. — Мать усадила ее на старинную выцветшую кушетку. Поглаживая дочь по руке, она грустно улыбалась. — Я помню, как Алекс рассказывал твоему отцу о тех разочарованиях, которые он пережил на работе.
— Именно отец советовал Алексу прочно обосноваться на одном месте.
— Твой отец беспокоился, что Алекс сделает то же, что и он когда-то.
Сьерра снова высморкалась и посмотрела на мать.
— Что ты имеешь в виду?
— Отец менял работу, пожалуй, раз шесть, пока не обосновался в агентстве по недвижимости.
— Правда? Я не помню этого.
— Ты была слишком маленькой, чтобы заметить это. — Марианна задумчиво улыбнулась. — Твой отец хотел стать преподавателем биологии.
— Папа? Преподавателем? — Сьерра не могла представить этого. Он бы не справился с такой работой. Первый же ученик, который бы дерзнул пострелять бумажными шариками, оказался бы в мусорном баке школьного двора вниз головой.
Марианна рассмеялась:
— Да, папа. Он провел пять лет в колледже, готовясь именно к преподаванию в школе, и уже через год практики понял, что ненавидит это. Сказал, что у всех девчонок ветер в голове, а мыслями мальчишек управляет исключительно тестостерон.
Сьерра удивленно улыбнулась:
— Даже не могу себе представить.
— Тогда папа пошел работать в лабораторию. Возненавидел и это. Заявил, что смотреть в микроскоп целый день — смертная скука. Потом он пошел работать в магазин мужской одежды.
— Папа? — снова переспросила ошеломленная Сьерра.
— Да, папа. Вы с Майком учились в школе, когда он уволился. После этого посещал курсы офицеров полиции. Я также категорически воспротивилась этому, как ты сейчас переезду в Лос-Анджелес. — Она опять похлопала Сьерру по руке. — Но все было к лучшему. Я беспокоилась за него, изводилась бессонными ночами. Я была уверена, что с ним что-то случится. Те годы были самыми плохими в моей жизни. И наш брак страдал от этого. Но однажды на меня снизошло величайшее благословение. Я стала христианкой. В это время твой отец работал в дорожном патруле в ночную смену.
— Я всего этого не знала, мама.
— А с чего бы? Редко какая мать рассказывает своим детям о подобных вещах. Тебе было четыре, а Майку семь. Вы не были счастливы. Ты чувствовала напряжение между нами и ничего не понимала. Ты нечасто видела своего отца, когда он был дома, потому что днем он спал. Я постоянно следила за тем, чтобы вы не шумели, всегда были заняты играми и задачками, подолгу гуляла с вами. Ночная работа и стресс вредили здоровью папы, но думаю, что, в конечном итоге, именно разлука с тобой и Майком вынудила его уволиться. И прежде чем он сделал это, он прошел курсы переподготовки, чтобы получить лицензию для торговли недвижимостью. Он попробовал, и ему понравилась эта работа. Он начал свое дело именно в то время, когда торговля недвижимостью была очень выгодным бизнесом, словно Господь подсказал ему. В течение двух лет после получения лицензии твой отец стал одним из ведущих риелторов в округе Сонома. У него было столько работы, что он перестал заниматься жильем и стал специализироваться на коммерческой собственности.
Она сжала руку Сьерры.
— Вот что я тебе хочу сказать, дорогая. Шестнадцать лет потребовалось твоему отцу, чтобы сделать карьеру на том поприще, которое было ему по душе. — Она улыбнулась. — Алекс знал, чего хочет, когда поступил в колледж. Проблема в том, что у него никогда не было возможности заняться разработкой компьютерных игр профессионально. Ты можешь сделать ему величайший подарок — позволить свободно расправить крылья.