— Прекрасно! — Тимоти взял ее за руку и повел за собой. — А теперь нужно найти сэра Роджера. Времени не так много.
Место встречи, назначенное сэром Роджером, находилось в конце стены почти у самых ворот. Он уже ждал и был явно встревожен.
— Все в порядке? — спросил он и прибавил после утвердительного кивка Тимоти: — Да, желал бы и я сказать то же самое. — И взял Антонию за руку. — Подожди здесь, Тим. Мы тотчас же вернемся. Пойдем, девочка.
— Куда? — Она остановилась, охваченная неожиданным подозрением. — Что произошло?
— Черт побери, Антония! Будете ли вы слушать? Если мы еще станем тут припираться, то все будет потеряно. Через минуту все поймете.
Неохотно, все еще полная подозрений, но боясь своим отказом навредить Джеррену, она позволила вывести себя из Гарденс. Невдалеке ожидала захудалого вида наемная карета. Сэр Роджер открыл дверку.
— Забирайтесь, детка, — скомандовал он. — Я должен вам кое-что сообщить, но только в укромном месте.
Недоумевая, что могло так взволновать его, никогда, ни единым движением не выдававшего своих чувств, она подчинилась. Но не успела Антония войти в карету, как на голову ей набросили что-то плотное и тяжелое, а от толчка Келшелла она упала на пол кареты, на кучу тряпья.
Она боролась отчаянно, изо всех сил, но безуспешно. Домино сорвали, а запястья и лодыжки туго связали чем-то мягким, но прочным, и все это время человек, накрывший ей голову, так сильно сжимал покрывало, что она чуть не задохнулась. Когда же его, наконец, сняли, она, едва переведя дух, собралась было закричать, но рот туг же заткнули кляпом.
— Вот так! Дело сделано! — Роджер говорил едва слышным шепотом. — И минимум шума и суматохи. Прими мои комплименты. Ты оказываешь мне неоценимую помощь.
С изумлением Антония подняла голову, чтобы посмотреть, кто же это заслужил такую признательность, сморгнула и всмотрелась снова. Сперва перед нею предстало ее собственное бальное платье, бледно-голубое, расшитое серебром, и надето оно оказалось на высокую молодую женщину, подрумяненную, с мушками и напудренными волосами, в которой она с трудом признала свою горничную.
Сэр Роджер перетащил Антонию с пола кареты на сиденье и посадил в угол. Внутренность кареты слабо освещалась фонарями у входа в Гарденс и мерцанием луны, но все же можно было разглядеть, что он улыбается.
— Приношу вам свои извинения, милая, — произнесен с лицемерным сочувствием. — Не выношу, когда приходится применять насилие, но я просто не могу позволить вам выдать меня Сент-Арвану еще раз. Как вы, полагаю, уже поняли, вместо вас на встречу с ним пойдет Ханна. Ну, а я уж не стану оскорблять ваших чувств описанием того, что последует.
Антония сделала конвульсивное движение, глядя широко распахнутыми глазами, красноречиво выражавшими отчаяние, протест, ужас, которые она не в состоянии была скрыть. Ханна, оправив на плечах алое домино и надев маску, склонилась, чтобы вынуть из ушей хозяйки серьги.
— Лучше, если я это тоже надену, сэр, — заявила она весьма бесстыдно. — Не сомневаюсь, мистер Сент-Арван их заметил.
— Разумеется, Ханна! Мы все должны предусмотреть. — Сэр Роджер снова повернулся к Антонии. — Когда с вашим — … — э — э… нашим делом будет покончено, Ханна с отцом вернутся в эту карету и вы все вместе поедете на Брук-стрит. К тому времени, как вы подкатите к дому, все ваши вещи снова окажутся на вас, и никто не узнает, что это алое домино сегодня надевали две разные женщины. Остальным слугам известно, что его надели вы, да и Маунтворт, который наверняка согласился помогать Сент-Арвану ловить меня, тоже знает это. Можно не сомневаться, что, скорбя о друге, он первым обвинит вас. Мне очень жаль, милая, но, полагаю, нет нужды повторять, что выдвигать ответное обвинение против меня вам решительно не имеет смысла.
Он умолк, рассматривая ее, и улыбнулся еще шире. Потом поправил домино, сбившееся во время борьбы, взбил кружева на груди и взглянул на горничную.
— Ты готова, Ханна? — дружелюбно спросил он. — Тогда пойдем. Ты ни в коем случае не должна опоздать на тобою же назначенное свидание с Сент-Арваном.
Когда пробило полночь, джентльмен в сером домино, ниспадающим до плеч свободными складками, и белой розой на персикового цвета бархатном камзоле широкими шагами направлялся к тому павильону Воксхолл-Гарденс, где находилась ломберная. Наружность у него была обычная, но сквозь прорези маски живо сверкали пронзительные голубые глаза. Он оглядывался по сторонам, словно ища кого-то; вдруг остановился, присматриваясь, и уже более целеустремленно пошел дальше.
Из ломберной выскользнула высокая женщина в шелковом домино огненно-алого цвета. На пудреные волосы был наброшен капюшон, алая маска, изящно отороченная кружевом, скрывала лицо, но при каждом повороте головы в мочках вспыхивали рубины с алмазами. Серое Домино, быстро приблизившись к ней, поклонилось. Она же, обернувшись с нетерпением и явной опаской, сперва бросила торопливый взгляд по сторонам и только потом приняла предложенную руку, но и после, идя рядом, то и дело испуганно выглядывала из-за его плеча.
Огибая павильон, Джеррен приостановился, но Алое Домино качнуло головой и, ухватив его за руку, поспешило в глубь Гарденс. По этой поспешности и тому, как она без конца оглядывалась, словно опасаясь преследования, он понял, что ей лишь на минутку удалось ускользнуть от своих сообщников и теперь не терпелось укрыться, пока они не появились и не начали действовать. Чувствуя, что ничего не сможет сделать, пока не узнает планов ее родственника, Джеррен не без охоты последовал за нею.
Через короткое время из павильона осторожно вышло малиновое домино, под которым скрывался лорд Маунтворт, и направилось следом, ведомое алмазно-рубиновым проблеском, мелькавшим в лунном свете меж тенями деревьев. Он торопливо шел за ними, недоумевая про себя, куда это они так спешат. Для него не подлежало сомнению, что Антонии доверять никоим образом нельзя, но тщетно он пытался отговорить друга от этой опасной игры, где ставкой — его жизнь, а козыри ненадежны.
Однако вскоре откуда-то из тени выступил высокий человек в черном домино, да так неожиданно и резко, что столкнулся с Маунтвортом, и оба чуть не упали. Питер, поспешно извинившись, хотел было пройти мимо, но человек схватил его за руку.
— О, да это никак Маунтворт? — послышался знакомый насмешливый голос. — Вот уж, поистине, удача.
Питер в упор уставился на говорившего и узнал бледно-голубые глаза, холодной иронией блестевшие в прорезях маски.
— Эти якобы веселые карнавалы-маскарады на самом деле чрезвычайно утомительны, не правда ли? — продолжал Келщелл. — К счастью, существует еще карточный стол, за которым можно развеять скуку. Может, партию в пике, милорд? Если мне не изменяет память, вы питаете особое пристрастие к этой игре.
Алое Домино со своим спутником уже почти исчезли из виду. Неожиданная догадка забрезжила в мозгу Питера, и откровенная наглость Келшелла на мгновение привела его в замешательство. Келшелл не только задерживал его здесь, мешая прийти на помощь другу, но и строил таким образом свое алиби, привлекая Питера в невольные свидетели.
Как все спокойные люди, Маунтворт был способен крайне редко, но впадать в безудержную, слепую ярость. И сейчас волна именно такой ярости захлестнула его. Прежде чем сэр Роджер понял, что происходит, Питер свободной рукой ударил его в лицо, вырвал другую руку и нанес второй удар. Пока сэр Роджер собирался со своими невесть куда разбежавшимися мыслями, Маунтворта и след простыл.
Между тем Джеррен, молча следуя за своей проводницей, по мере того как дорожки, по которым они шли, становились все темнее и пустыннее, ощущал в душе нарастающую тревогу. Они уже удалились на достаточное расстояние от возможной погони, но Алое Домино продолжало торопливо двигаться вперед. Полночь — время праздничного ужина, и людей им попадалось все меньше и меньше; Джеррен подумал, что Келшелл выбрал весьма удачное время, а Питер что-то не дает о себе знать. Он оглянулся на ходу, но малинового домино нигде не было видно.
— Антония! — позвал он, остановившись, и она тут же обернулась. Секунду они смотрели друг на друга, потом она качнула головой, приложила палец к губам и, снова взяв его за руку, повлекла дальше по дорожке. Непонятно, почему она молчит, ведь уже нет риска быть услышанной. Что-то неуловимо переменилось в ее манере держаться и это вызывало смутное беспокойство: вроде бы и голову держит чуть выше, и двигается с несколько меньшей, чем обычно, фацией.