— Я полагаю, ты задумала это после того, как я ушла спать, — заметила Ивлин. — Почему ты решила, что это дружеский жест?
— Как австриец он просто проявляет гостеприимство, — неуверенно произнесла Эми. — Я поняла, что ваш вчерашний вечер был не совсем удачным. Он сказал, что ему не следовало приводить тебя в такое шумное место и что горный воздух пойдет тебе на пользу.
— Очень предусмотрительно с его стороны, — обиженным тоном сказала Ивлин, слегка покраснев. Значит, вот как объяснил Макс их раннее возвращение! Очевидно, его не отпугнуло ее странное поведение, но Ивлин не могла убедить себя, что Макса влекло к ней так же, как ее к нему, потому что сейчас она стала не такой красивой, как раньше. Имея некоторый опыт в общении с представителями сильного пола, Ивлин понимала, что такой мужчина как Макс, очаровательный и обходительный, наверняка был знаком со многими женщинами. Возможно, ему чаще приходилось встречаться с доступными красавицами и его привлекла ее строгая сдержанность. Ивлин удивило, что ее тетушка с такой легкостью приняла помощь незнакомого человека, ведь только вчера она интересовалась благонадежностью Макса.
— Я полагаю Макс… мистер Линден… представил свои рекомендации? — язвительно спросила она. — Ты больше не считаешь, что он может представлять опасность?
Эми смутилась.
— Я уверена, что он порядочный человек, — заступилась она за Макса. — Он достаточно много рассказал мне о своем деле… он директорствует где-то. Мне только показалось странным, что он здесь один. Не похоже, чтобы у него была женщина.
— Может быть, он разочаровался в любви, — предположила Ивлин. — Или его возлюбленная умерла.
Тень пробежала по лицу девушки, и она опять стала задумчивой.
— Но мужчины не такие, как женщины, — продолжала она с легкой грустью. — Они способны быстро утешиться.
— Гораздо лучше самому пребывать в унынии и заставлять окружающих чувствовать то же самое, — довольно резко ответила Эми.
Ивлин была несколько удивлена. Она впервые услышала, что ее тетушка с осуждением говорит с ней, упоминая пусть и вскользь о ее потере.
— Боюсь, тебе со мной нелегко, — извиняющимся тоном произнесла Ивлин. — Не понимаю, почему ты пригласила меня поехать с тобой.
— Потому что я люблю тебя, — ответила Эми. — Я готова на все, чтобы только увидеть тебя прежней.
— Мне кажется, это невозможно, но я постараюсь не быть слишком мрачной, — пообещала Ивлин, искренне раскаиваясь в том, что была такой замкнутой. — И я поеду на экскурсию, если ты этого хочешь, хотя я думаю, что мистер Линден скоро поймет, что моя депрессия неизлечима, и откажется иметь с нами дело.
Эми ничего не сказала, но заметно успокоилась.
Несмотря на первоначальное нежелание ехать на экскурсию, вскоре Ивлин уже стала ждать следующего дня с нетерпением. Неплохо было ненадолго покинуть Зеефельд. Девушка много слышала о новой дороге через перевал Бреннер; к тому же ей хотелось вновь встретиться с Максом, хотя она и отказывалась себе в этом признаться.
Ивлин вместе с Эми провела утро в городском парке с видом на церковь. Посыпанные гравием дорожки были окаймлены цветочными клумбами; в центре парка находился искусственный водоем. Шум транспорта почти не долетал сюда.
Девушка смотрела на остроконечную крышу церкви с высоким шпилем. Это была монастырская церковь, а за ней находилась гостиница «Клостербрау», занимавшая здание старого монастыря. Стены окружающих ее домов представляли собой своеобразную галерею под открытым небом. Настенные росписи на темы истории были вообще характерны для Тироля.
Если бы Ивлин хотела оставаться верной своей погибшей любви, ей следовало бы стать монахиней. В древности монастыри давали приют потерявшим любовь женщинам. Но Ивлин не была для этого слишком набожной, и хотя в англиканской церкви тоже существовали монашеские ордены, она считала монастыри принадлежностью католиков. Такая самоизоляция казалась девушке лишней, ведь она была уверена, что никогда не полюбит вновь. Сейчас ей почему-то захотелось, чтобы существовал непреодолимый барьер между ней… и кем? Какие абсурдные мысли приходят ей в голову. Между физическим влечением к красивому мужчине и настоящей любовью глубокая пропасть. Ивлин была знакома с Гарри несколько месяцев, прежде чем она разобралась в своих чувствах к нему, а Макса она видела только дважды.
Может статься, что познакомившись с ним поближе, она поймет, что он ей вовсе не нравится. Его вмешательство в ее жизнь было неприятно Ивлин. Внешность Макса привлекала ее, но она не знала, что он за человек. Может быть, завтрашний день принесет ей разочарование.
— Время ленча, — сказала Эми, складывая вязание. — Ты что-то слишком задумчива, дорогая.
— Мне надо о многом подумать, — призналась Ивлин. Эми вопросительно посмотрела на племянницу, но девушка не пояснила свою мысль. Вместо этого она сказала:
— Я думаю, нам пора купить открытки. Надо послать весточку маме и отцу.
Эми обрадовалась. Ее расстраивало равнодушие Ивлин к родителям.
День выдался дождливым. Ивлин сходила на почту, где, воспользовавшись своими скромными знаниями немецкого, купила открытки и отправила их в Англию. Ей было скучно. К ужину она уже дошла до того, что стала думать о Максе и даже мечтать о том, чтобы он еще раз пригласил ее потанцевать.
Войдя после ужина в гостиную, девушка застала там того самого молодого человека, которого видела за завтраком. Он сидел в одиночестве за стаканом пива и вид имел грустный. Увидев Ивлин, он вскочил и поклонился ей.
— Добрый вечер, герцогиня.
До сих пор Ивлин избегала общества постояльцев пансионата, но увидев восторженный взгляд карих глаз, она улыбнулась молодому человеку, догадываясь, что ему сейчас одиноко. Изабелла Равелли всегда была благосклонна к своим поклонникам.
— Прошу вас, садитесь, — пригласил он девушку. — Поговорите со мной. Я приехал сюда с сестрой, но она покинула меня с мужчиной, который ей в отцы годится, а я остался один в чужой стране и в окружении толпы иностранцев.
— Большинство постояльцев пансиона — англичане, — заметила Ивлин, усаживаясь рядом с ним на диван.
— Англичане — слишком общее понятие. Почти все, кто приехал сюда одновременно с нами, — шотландцы. Один даже обратился ко мне по-шотландски. Я и не думал, что еще есть люди, говорящие на этом языке.
Удивленная поведением племянницы, Эми не подошла к ней, а села в дальнем углу гостиной, наблюдая, как Ивлин приняла угощение от своего нового знакомого, который сказал, что его зовут Джейк Армстронг и что это его первая поездка за границу.
— Какая ужасная здесь еда! — пожаловался он. — Кажется, они даже и не слыхали о яичнице с беконом или о рыбе с чипсами.
— На континенте надо привыкать к местной кухне, — сказала Ивлин. — Что мне здесь нравится, так это то, что они не пытаются кормить гостей на английский манер.
Обычно Ивлин не замечала, что ей подавали, но сейчас вдруг вспомнила, что на ужин была жареная телятина с рисом и яблочный пирог.
Джейк сморщился.
— Значит, мне придется с этим смириться. Вот пиво здесь неплохое, хотя и стоит дорого.
В комнату вошла сестра Джейка в сопровождении мужчины средних лет, и скоро они уже беседовали вчетвером. У Мэри Армстронг были такие же карие глаза и каштановые волосы, как у брата, но в отличие от него она была в восторге от всего тирольского. В их обществе Ивлин было просто и весело, и она расслабилась. Эми наблюдала за племянницей и, увидев, как она смеется над наивными высказываниями брата и сестры, облегченно вздохнула. Теперь, может быть, ей удастся уговорить Ивлин, которая раньше чудесно выглядела в ярких нарядах, отказаться от серых тонов в одежде.
Брат и сестра Армстронги оказались довольно заурядными молодыми людьми, но они были молоды, а Ивлин нуждалась в обществе своих сверстников. Макс подтолкнул ее на путь возвращения к нормальной жизни, и его поступок начал приносить свои плоды. На щеках девушки появился румянец, ее черные глаза засияли. Эми очень хотелось, чтобы Макс увидел эту метаморфозу.
Как ни странно, Ивлин тоже этого хотела.
Однако на следующее утро у нее появилось резко отрицательное отношение и к Максу, и к Джейку. Она вновь стала замкнутой и неприступной. Сомнения и противоречия терзали Ивлин всю ночь. Ей приснился Гарри, который обвинял ее в том, что она позабыла его. Девушка уже пожалела, что согласилась поехать на экскурсию к перевалу Бреннер. Тем не менее отказаться уже не могла. Если она сошлется на недомогание, Макс сразу поймет, что она притворяется, и будет презирать ее за трусость.