Мелоди Томас - Ангел в моей постели

В ответ она привлекла к себе его голову и поцеловала, стон вырвался из глубины ее горла, когда она обхватила ногами его бедра. Он ответил на ее поцелуй и вошел в нее.

– Ты делаешь меня беспомощной, Дэвид. Это же чувство вскоре овладело и им.

Тяжело дыша, переплетя с ней пальцы, он все глубже входил в нее. Они двигались в одном ритме и вместе достигли вершины блаженства. Дэвид излил в нее свое семя. Когда в изнеможении он упал на нее и они лежали усталые и умиротворенные, Дэвид подумал, что если мир сейчас рухнет, он этого не заметит.

Первые лучи восходящего солнца показались на горизонте, когда, открыв глаза, Виктория увидела, что Дэвид несет ее по коридору в ее комнату. Под халатом у нее ничего не было. Ее ноги свешивались с его руки, и она улыбнулась. У него под пальто одежда была в полном беспорядке.

– Куда ты меня несешь? – шепотом спросила она. – В твою комнату или в мою?

То, что Дэвид творил с ее телом, заставляло ее краснеть, однако она не была готова к тому, что это утро уже закончилось.

– Не думаю, что мы можем и дальше хранить нашу тайну.

Она почувствовала прикосновение его губ к своим волосам.

– А я и не собираюсь ее хранить, любовь моя.

– В мою комнату. В ней постель мягче, – сказала Виктория.

И лишь когда он посадил ее на кровать, вспомнила, что бросила телеграмму лорда Рейвенспура на ночной столик. Она открыла глаза и увидела, что Дэвид стоит у лампы и читает телеграмму, которую отдал ей Неллис. Дэвид, прищурившись, посмотрел на нее:

– Это дал тебе Неллис?

Она глубоко вздохнула, понимая, что бесполезно скрывать правду:

– Я не рассказала тебе, потому что не хотела, чтобы ты бросился к нему домой и дал ему повод арестовать тебя.

– Это было бы маловероятно.

Виктория натянула на себя одеяло, его уверенность не убедила ее.

–Он сказал тебе, что лорд Рейвенспур служит у министра иностранных дел. – Дэвид сложил телеграмму пополам. – Забыл только сказать, что лорд Рейвенспур – мой шурин.

– Может быть, он не знал, – предположила Виктория.

– Если бы он не знал, тогда я мог бы кое-что понять.

– Думаешь, я что-нибудь понимаю? – спросила она, заправляя пряди волос за уши.

– Только то, что Кинли об этом узнает, – сказал Дэвид. По его глазам было видно, что он о чем-то думает. Дэвид достал листок бумаги из того же кармана, куда сунул телеграмму. – Это адрес Неллиса?

– Да. – Виктория заметила, что почерк тоже принадлежит Неллису. – Где ты это взял?

– В спальне Памелы.

– Интересно, как ты там оказался?

Дэвид опустился на край кровати, наклонился к Виктории и грудью прижал ее к подушкам.

– Я очень разборчив, когда решаю, куда поместить определенные части моего тела. Всегда был таким.

– Рада слышать.

– Неллис сказал тебе, что Рейвенспур работает на лорда Уэра. Ты подумала, что я готовлю тебе ловушку?

– Моя тревога родилась от сознания моей собственной вины, поскольку дело касалось нашего прошлого.

Он убрал прядь волос с ее щеки.

– Неллис предпочел не говорить тебе, что Рейвенспур – муж моей сестры. Неллис не знал, что я обратился с просьбой к властям, чтобы они помогли снять с тебя обвинения. С таким намерением я и связался с лордом Рейвенспуром. Вот почему я не сказал тебе. Я не знал, если...

Она приложила палец к его губам.

– Ты хотел сначала поговорить со своим родственником.

– Я не появился на вокзале в Нью-Хейвене, и теперь Рейвенспур попытается найти Кинли. Если шурин не знает о нас, то довольно скоро узнает.

– Как ты объяснишь своим родственникам наши с тобой отношения?

– Я познакомился с тобой в Индии, – безразличным тоном ответил Дэвид, хотя этот вопрос не шел у него из головы.

– Неужели ты думаешь, что твоя семья примет меня после того, как узнает правду? Нельзя сказать, что я не виновна в том, в чем меня обвиняют.

Он взял ее руку и нежно поцеловал ладонь.

– Учитывая твою молодость во время совершения преступления, а также условия твоей жизни с полковником Фаради и все, что ты сделала потом, мы добьемся помилования. Я в этом уверен.

Луч надежды словно луч солнца согрел ее сердце. Дэвид погладил ее по щеке.

– Ты первый заставил меня поверить в несбыточное, Дэвид.

– Если твой отец здесь, мы найдем другой способ поймать его.

– Если?

– Я неуверен, что из того ружья стрелял полковник Фаради. Как и в том, что он еще жив.

– А есть ли вероятность того, что его нет в живых?

– Рокуэлл сомневается, что он жив.

– Это ничего не значит. Сэр Генри не уедет отсюда, Дэвид. Если мой отец жив, он последует только за мной, если я уеду.

– Я нахожусь здесь уже не как агент королевской службы, Мэг. А как твой муж.

– Кинли об этом знает?

Дэвид погладил ее по волосам.

– Узнает, как только я поговорю с Рейвенспуром.

Незнакомую ему прежде нежность и ранимость она видела в его глазах, и сердце ее смягчилось. Она поцеловала его в уголок рта.

– Потому что ты надеешься сделать своего шурина своим союзником. А может быть, еще и семью?

– Не важно, если кто-то еще будет на моей стороне.

Но она знала, что это неправда. Если его семья не примет ее, это не разлучит их, но ранит Дэвида сильнее, чем их неприятие сделанного им выбора, из-за которого он оказался в этом месте.

– Твои родные, как только узнают тебя, сразу полюбят, – сказала Виктория. – А если полюбят тебя, то полюбят и нас с Натаниелом.

Он сел и, посадив ее себе на колени, покачивал в своих объятиях.

– Так ты говоришь, никто не может устоять передо мной? Его наглая улыбка возмутила ее.

– Я бы не хотела, чтобы такая мысль пришла тебе в голову.

Он пощекотал ей подбородок и поцеловал ее.

– Боюсь, она уже там, любовь моя.

Над тяжелой дубовой дверью раскачивалась на ветру вывеска с изображением пышногрудой русалки. Дэвид едва успел войти в общий зал гостиницы, как услышал раскат грома и мелкий дождичек превратился в ливень. Вокруг столов толпились мужчины, пили эль, разговаривали. Высокие двустворчатые окна выходили на главную дорогу, идущую от Нью-Хейвена.

Белая деревянная гостиница, находившаяся неподалеку от «Пещеры контрабандистов», носила соответствующее название – «Пышногрудая русалка» – и была такой же, как и много лет назад. Принадлежала она добросердечным супругам, с которыми Дэвид познакомился в первую же неделю своего пребывания в этой части Англии. Мистер Смит занимался хозяйственными делами, а его жена управляла гостиницей. «Сюда, милорд. – Миссис Смит высоко подняла фонарь, провожая Дэвида по скрипучим узким ступеням на второй этаж. – Вас ожидают».

Уолтер Кинли посмотрел поверх очков в золотой оправе на открывшуюся дверь. В гостиную, служившую Кинли временным загородным штабом, вошел Дэвид. В комнате горел камин и было тепло. Второй мужчина, стоявший у огня, устремил на Дэвида ледяной взгляд.

Рейвенспур посмотрел на черное кашемировое пальто Дэвида и опустил глаза, когда тот отдал пальто, шляпу и перчатки слуге.

– Рейвенспур. – Легким кивком Дэвид поздоровался с шурином. Рейвенспур был одного роста с Дэвидом, и они могли смотреть друг другу в глаза.

– Кажется, вы не нуждаетесь в представлении, – сказал Кинли. – Рейвенспур настоял на нашем разговоре, иначе вас не позвали бы. Как вы отсюда уйдете, зависит от вас.

Дэвид усмехнулся:

– Хотите сказать, что намерены схватить меня и расстрелять?

– Если вы не предпочитаете петлю на шее, – заметил Рейвенспур.

– Садитесь, если хотите, Донелли, – предложил Кинли.

– Зачем понадобилась эта встреча? – спросил Дэвид, давая лорду возможность еще раз оценить ситуацию, и отошел к окну, хотя ничего не мог увидеть в черной как уголь ночной темноте. Заглянув в соседнюю комнату, он увидел там слугу, убиравшего со стола остатки обеда, но никто не прятался за дверью.

Получив известие от Рейвенспура, Дэвид ехал под проливным дождем, чтобы добраться сюда до наступления ночи. Он оставил Мэг и Натаниела в Роуз-Брайере. В церкви оставалась группа рабочих, которые разбирали обгоревшие стены. Глядя на шурина, одетого в темный сюртук, бордовый жилет и безупречно отутюженные брюки, выглядевшего истинным лордом и помощником министра, Дэвид почувствовал, что все его надежды рухнули. Но если существовал человек, который мог бы заявить, что он безгрешен, то его шурин возглавил бы список упорных бунтарей как человек, который в прошлом чаще восставал, чем покорялся.