Catelyn May - Ангел во тьме

- Ну что ты! Совсем не глупо! Мы обязательно сделаем это, только … Они заговорщически переглянулись и вновь утонули в долгом горячем поцелуе, наслаждаясь своим выстраданным счастьем, нежностью и страстью, захватившей их обоих словно усталых путников, достигших наконец-то родного очага.

На рассвете Уильям осторожно поднялся, стараясь не разбудить Викторию, свернувшуюся клубочком около его груди. Он посмотрел в ее безмятежное лицо, которое светилось настоящим неподдельным счастьем, как будто она обрела, наконец, то, что давно искала в этом мире.

Подойдя к окну, он слегка отодвинул занавесь и посмотрел на улицу. Там внизу, на пустынной мостовой стоял человек в сером пальто и шляпе, делая вид, что ожидает кого-то. Чуть поодаль прогуливался солидный мужчина, с тростью в руке. Многолетний опыт не давал Мельбурну ошибиться. Реальность, воскресшая перед ним при свете дня, была острой как лезвие бритвы.За домом следили. — Но как это могло случиться? Он всегда был осмотрителен, уходя от «хвостов», которых было не мало. Скорее всего, это необдуманный поступок Виктории, когда она разыскивала его в отеле.

" Смотри, во что ты втянул ее !" — с ужасом подумал Уильям.

Глупая, фатальная ошибка, слабость, которая едва не стоила когда-то ему жизни!

Виктория беспокойно заворочалась на постели, ища его руками подле себя. Но как только ее пальцы окунулись в пустоту, она тут же испуганно открыла глаза, совершенно по детски уставившись на Уильяма, словно не понимая, что происходит.

Он присел рядом, посмотрел в ее, все еще сонные глаза.

— Ты хорошо спала? — задал он ей вопрос, легким поцелуем коснувшись ее каштановой макушки.

Она ярко улыбнулась ему, просияв невероятными ямочками на щеках, которые он никогда не видел раньше:

— Еще бы! Знал бы ты, какой я видела сон! — она немного смущенно ткнулась в его плечо,

— Расскажешь? - он нежно провел пальцами по ее щеке.

 Она не ответила, потянувшись к его губам, но он мягко отстранился, несмотря на явное желание ответить на ее призыв.

— В чем дело, Уильям?

— Виктория, мы должны поговорить. Ведь, по сути, ты провела ночь с совершенно незнакомым тебе человеком, — попытался он начать этот разговор, к которому неизбежно надо было прийти.

— Но мне кажется, я знаю тебя, целую вечность! Мне не нужно большего.— ее голос испуганно задрожал.

— Ты всегда казалась мне слишком безрассудной и упрямой, но я не думал что до такой степени. — удивленно произнес он.

"Боже, она и не подозревает, что все гораздо опаснее, чем она думает, а я просто мерзавец, — проклинал он себя, глядя, какими влюбленными и доверчивыми глазами она смотрит на него.

— Мое настоящее имя — начал он, отметив как его голос не слушается, скатываясь в шершавую хрипоту, — Уильям Лэм, я работаю на британскую разведку, — он внимательно следил за ее реакцией и сейчас увидел как она вся напряглась, под занавесью напускной собранности, но продолжал дальше, — Так было и в сорок третьем, когда я носил форму обергруппенфюрера.

Виктория сосредоточенно слушала его, перед глазами вставал промозглый ноябрьский день, он тогда признался ей, что давно не слышал своего настоящего имени. Но у нее не было времени размышлять, на кого он работает. Главным в тот момент был факт, что он не связан с интересами СС.

— Тогда ты ведь провалил свою миссию? — спросила она, замерев, ожидая его очередное признание.

— Да, но этот провал и спас меня. Немцы подумали, что на Вильхельма Мельбурга напали сторонники Сопротивления, когда нашли в лесу пустую машину и следы крови. Несколько дней карательные отряды прочесывали лес вдоль и поперек, но партизаны и беглецы из гетто уже были далеко от того места, ты успела их предупредить. Через два дня после твоего ухода, как только я пришел в себя, мне пришлось тайно покинуть дом той женщины, которая помогла нам. До сих пор не верю, что мне удалось выжить. — он смотрел словно через мутное стекло, вглядываясь в те дни, полные ужаса и отчаяния. В тигриных глазах метались тени прошлого.

"Магда… Моя милая добрая дорогая Магда…"- память Виктории вновь воскрешала образы давно оплаканных близких и друзей, сердце вдруг залилось горечью.

— Если бы ты меня не встретил, то твоей работе и твоей жизни ничего бы не угрожало,- сказала она,уже не в силах сдерживать слезы.

— Если бы я не встретил тебя, моим билетом обратно из Рейха была лишь смерть. Рано или поздно, они бы подобрались ко мне, и все было бы кончено. Знаешь, что мы всегда носим в лацкане пиджака, кителя или пальто? Ампулу с ядом, чтобы принять его в случае провала операции. Эта участь была уготована и мне. Я смирился с этим. Но ты -маленькая диверсантка нарушила все мои планы и правила.

Виктория смотрела на него, так как будто увидела в первый раз. Она и вправду совсем его не знала. Он был тайной за семью печатями, одна из которых была взломана сегодня, им же самим.

— Я и сейчас связан этой работой Виктория. Вот почему мне не удавалось найти тебя раньше. Это было смертельно опасно. Когда я увидел тебя в кафе тем утром, а рядом с тобой этого молодого человека… То, как ты на него смотрела… я не сомневался, что ты счастлива. Это было единственное, в чем я хотел быть уверен. Жизнь, которой я живу, не была предназначена для тебя.

— Уильям! Но ведь война закончилась? Зачем все это нужно?- ошеломленно спросила она.

— Для таких, как я, война никогда не заканчивается, девочка моя,- он опустил глаза, стараясь не видеть ее отчаяния. — Ты должна знать об этом.

Она вдруг поняла, к чему весь этот разговор, и спросила в упор:

— Ты собираешься …вновь исчезнуть! — ее глаза, наполненные влагой, задрожали, словно два прозрачных кристалла.

— Я собирался попрощаться с тобой вчера и улететь сегодня утром, но все пошло не так … Прости …. Теперь я уже не могу оставить тебя в покое. Все зашло слишком далеко.

— О чем ты? — испуганно переспросила она.

— За твоим домом следят, Виктория. Вспомни, с кем ты говорила в отеле? Кого расспрашивала обо мне? Это важно!

Виктория почувствовала, как предательски задрожали колени. Уильям сжал ее руку, стараясь успокоить:

— Это был портье, только он. Совсем молодой, стеснительный, но очень любезный. Он разрешил мне тебя подождать и согласился передать записку с адресом...

Сделав паузу, Мельбурн обреченно выдохнул:

— В этом отеле никогда не держат стажеров.

— Что теперь будет?

— Теперь они знают, что ты, каким-то образом связана со мной и попытаются получить нужную им информацию. Прости , я поступил как эгоист, не подумав, к чему приведут мои чувства. Но если бы я не пришел вчера, кто знает, что сейчас было бы с тобой.

— Я ни о чем не жалею! Ни на секунду! — она порывисто прижалась к нему , он же накрыл ее губы долгим и страстным поцелуем, который ему вновь пришлось прервать.

Отстранив Викторию от себя, все еще бережно держа ее лицо в ладонях, он посмотрел в омут ангельских глаз уже серьезно, словно строгий и властный наставник на свою подопечную.

- Выслушай внимательно. Тебе опасно здесь оставаться. Я выйду из дома и уведу за собой часть нашего «хвоста», твоя задача покинуть дом незамеченной. Надень какую-нибудь неприметную одежду, и все то, что может поменять внешность. Заходи в магазины, броди по ним, выходя с разных сторон, присматривайся к прохожим, не торопись, запутывай следы.

Его голос звучал уверенно и спокойно, как будто он отдавал приказ, который нельзя было нарушить.

- Я буду ждать тебя на вокзале в семь. Не опаздывай пожалуйста, мне нельзя оставаться там долго. Если все пройдет удачно, мы оторвемся от слежки. Если же ты задержишься, и не застанешь меня, садись на ближайший поезд до Меца. Запомни —все зависит от тебя, ты справишься.

Они оба молчали. Виктории предстояло осознать, что теперь она стала участницей сложной и опасной игры. Но эту опасность, это предвкушение чего-то неизведанного, нового с ним, она бы не променяла, ни на какую другую жизнь.

Кости покатились по зеленому сукну, пути назад не было.

      Виктория добросовестно бродила по городу, ныряя в самые узкие улочки, которые с детства знала наизусть,сидела в кафе, высматривая вокруг любопытные глаза, скрытые газетным разворотом, полями шляпы или козырьком кепки. Выйдя из дома, она чувствовала, что за ней наблюдают, но не видела своих преследователей. Ее ладони вспотели, сердце подбрасывали мощные спазмы страха.