Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви». Том 1

Молчу, Орест… Но Аргос за тобой?

Мы изгнаны… Там Менелай на троне.

И гонит он недужный братний род?

Не он – меня Эринии изгнали.

Ты в бешенство впадал на берегу

И этом, брат?.. Так мне передавали.

Не в первый раз, увы! глаза людей

В безумии неладного видали.

Я поняла… Богини мстят за мать.

Уста кровавой пеной наполняя.

Сюда ж зачем направил ты стопы?

Так Феб велел – его оракул дивный.

Зачем, Орест? Иль тайна есть и здесь?

Нет… корень зол великих знать ты можешь.

Когда руками кару совершил

На матери деяньем несказанным,

Безумной я стопою закружил,

Спасаясь от Эриний быстробежных…

И долго я блуждал, покуда Феб

В Афины не привел меня, богиням

Отдать отчет в содеянном. Туда

На судьбище священное впервые

Когда-то Зевс привел Ареса: бог

Злодейсгвенной был кровию запятнан.

В священный град пришедшего меня

Не принимал никто… Они богам

Меня считали, верно, ненавистным.

А если стыд был у кого сильней,

Чем страх, то мне под тем же кровом только

Отдельный стол давали, и, вина

Себе налив отдельно в кубки, гости

Там молча все сидели на пиру,

Чтобы сковать уста мне, и казалось,

Что не делю я пира их. Хозяев

Разоблачать не стал я, я скорбел

В безмолвии, и будто ничего

Я странного не замечал. И все же

Порой сдержать рыданья я не мог,

Когда меня кровь матери душила…

И говорят: злосчастие мое

В обычае афинском остается

С тех самых пор, и празднует народ

Cвященный день «Вместительного кубка».

Когда ж на холм Аресов я предстал

Пред древнее судилище, я камень

Ответчика там занял, а старейшей

Из Евменид предложен был другой.

Я отвечал и слушал показанья

О матереубийстве, и меня

В конце концов свидетель Феб спасает…

Паллада сосчитала черепки,

И поровну их было… Из суда я

Оправданным ушел. А из богинь

Решение приявшие покорно

Близ пастбища теперь имеют храм…

Ослушницы ж решения дотоле

Бесплодным бегом мучили меня,

Пока я вновь земли священной Феба

Ногою не коснулся и, пред храмом,

Плоть изнурив постом и распростерт,

Не поклялся расстаться тут же с жизнью,

Коль не спасет меня сгубивший бог.

И Феб тогда с треножника златого

Златое слово проронил, веля

Идти в ваш край и изваянье, неба

Прекрасный дар, в Афины водворить.

В спасении, которое оракул

Нам указал, ждем помощи твоей:

Коль идола богини мы добудем,

Безумие меня покинет, и

На корабле многовесельном в Аргос

Я отвезу домой тебя… Спаси ж

Отцовский дом, сестра, спасая брата!

Нет Пелопидов больше, коль теперь

Не завладеть нам дивным изваяньем.

О, страшный гнев богов на вас кипит,

Род Тантала кидая средь мучений.

Желание увидеть Аргос и

С тобой, Орест, увидеться желанье

До твоего приезда в сердце жило,

И вот они исполнились… Но мне

Уж мало этого: от мук Ореста

Освободить горю я и Микен

Восстановить поруганную славу.

Убийце зло простивши. Удержать

От моего Ореста нож сумела б,

Конечно, я, и дом спасти, но глаз

Я не могу закрыть на гнев богини

И царскую грозу. Коль не найдет

Он статуи на камне, что скажу я,

От смерти как уйду, что в оправданье

Придумаю? О, если б удалось

Тебе зараз и статую и жрицу

На корабле отсюда увезти.

Твой подвиг бы прекрасен был. Но если

Нас разделить придется, я погибла…

Что ж? Ты зато спасешься… Умереть

Я не боюсь, не думай, только б брата

Вернуть домой… Когда уколет смерть

Ахейца, слез уносит он в могилу

Обильный дар… Мы ж, жены, ни по чем.

Убийцей быть сестры?.. О нет, довольно

И матери с Ореста. Я делю

С тобой, сестра, желанья: или вместе

Остаться жить, иль вместе умереть.

Иль лягу здесь я мертвым, но с тобой.

Постой, однако ж. Если б Артемида

Шла против нас, зачем бы Аполлон

Мне приказал перевезти богиню

К Палладе в город крепкий и твое,

Сестра, лицо увидеть? Эти мысли

В душе сложив, я верю, что вернусь.

Но уцелеть, похитив изваянье,

Не так легко… И вера о скалу

Такую разобьется… Что придумать?

Могли бы мы тирана… порешить.

Что говоришь? Хозяина – пришельцам?

Но если риск спасет тебя и нас…

Я б не могла… Дивлюсь твоей отваге!

Но затаить ты в храме нас могла б?

Чтоб ночи мы дождались и бежали?

Да, вору – ночь, что истине – лучи!

Там стражи есть, и их мы не обманем.

Тогда конец… Последний луч погас.

Мне кажется, что есть одна возможность…

Какая? В чем? Не медли – поделись…

В мой план должно войти твое безумье…

На выдумки хитрее женщин нет!

Я объявлю, что матереубийца

Из Аргоса приехал… то есть ты.

Коль польза есть от этого, несчастий

Былых не жаль Оресту – объявляй.

И что таких богиня не приемлет.

А почему, я, верно, угадал…

Ты осквернен… а наши жертвы чисты.

Но статуи нам этим не достать.

Я объявлю, что кровь смывает только

Волна морей…

Но идол, наша цель,

От этого к ладье не станет ближе.

Ты осквернил и идола, скажу.

А место где ж укажешь? Эти скалы?

Где прикрутил канатом ты ладью…

Ты понесешь богиню иль другие?

Нет, я сама… Иначе был бы грех.

Но роли я Пиладовой не вижу…

Он осквернен с тобою заодно…

Но царь, скажи, об этом известится?

Ужели ж нет? Не скрыться от царя.

Ладья у нас надежная и люди…

Я на тебя надеюсь в остальном.

Вот только бы не выдали нас эти…

Так попроси же их… подбором слов

Поласковей. Разжалобить умеет

Людей жена… Все прочее теперь

Уладиться должно, Ифигения!