Т. И. Каминская - «Антика. 100 шедевров о любви». Том 5

О бедная Эллада! Как ты ныне

Осиротеешь, потеряв его!

Отец, ты смолк, – и я могу ответить;

О, потерпи и выслушай меня!

Скажу лишь то, что долг повелевает.

Так яростно не предавайся гневу,

О, выслушай, иначе не поймешь,

Что в ненависти ты неправ и в злобе.

Скажи и замолчи. Мешает боль

Тебя понять – мне речь твоя темна.

Хочу сказать, что с матерью случилось, —

И что на ней, злосчастной, нет вины.

О негодяй! Ты смел упомянуть

О матери своей – отцеубийце?

В подобный миг молчанье неуместно.

О чем молчанье? Об ее злодействах?

О том, что ею ныне свершено.

Скажи, но сам не окажись злодеем.

Ее уже не стало – пала мертвой.

От чьей руки? Вот сладостная весть!

От собственной, не от чужой погибла.

Увы! Не от моей… а заслужила…

Твой гнев пройдет, когда открою все.

Речь странная, однако говори.

Она ошиблась: цель была благая.

Злодей! Благая цель – убить супруга?

Хотела лишь тебя приворожить,

Жену увидев новую. Ошиблась.

И кто ж такой в Трахине чародей?

Ей Несс-кентавр совет когда-то подал

Тем средством страсть твою воспламенить.

Увы, увы мне! Гибну я, злосчастный…

Конец, конец… Не мне – сиянье дня.

Увы, я понял все: мне нет спасенья.

Иди, мой сын, нет у тебя отца.

Зови своих всех братьев и Алкмену

Несчастную, что Зевсовой супругой

На горе стала, – я хочу, чтоб вы

Пророчества, мне ведомые, знали.

Но матери твоей здесь нет. Она

Давно уже в Тиринф переселилась

И часть внучат с собою забрала,

А остальные обитают в Фивах.

Мы здесь одни, отец. Лишь прикажи,

Я ревностно исполню все, что должно.

Так слушай. Доказать настало время,

Что в самом деле ты Гераклов сын.

Когда-то мне отец мой предсказал,

Что смерть свою приму не от живого, —

Но от того, чьим домом стал Аид.

И вот, в согласье с божьим предсказаньем,

Кентавр меня убил: живого – мертвый.

Теперь узнай, как древнее вешанье

Подтверждено другим, совсем недавним.

У горцев селлов,[76] спящих на земле,

Я записал слова, что провещал мне

Глаголющий листвою Зевсов дуб.

Он предсказал, что время на исходе

И ряду тяжких подвигов моих

Пришел конец. Я думал, буду счастлив…

Но, видно, разумел он смерть мою:

Ведь для умерших нет уже трудов.

Все явственно сбывается, мой сын:

Ты ныне будь соратником отцу.

Не доводи меня до горьких слов,

Но покорись, исполнив тем завет

Прекраснейший – отцу повиновенье.

Хоть я и трепещу перед исходом

Беседы нашей, – все, отец, исполню.

Сперва мне руку правую подай.

Отец, ты клятвы требуешь? Зачем?

Давай же руку – повинуйся мне.

Вот протянул, перечить я не смею.

Клянись главою Зевса моего…

Но для чего, родимый? Ты откроешь?

…Что выполнишь все то, что повелю.

Клянусь, – и Зевс да будет мне свидетель.

Молись о каре, коль нарушишь клятву.

Я клятвы не нарушу… Но молюсь.

Ты знаешь эту – Зевсову вершину?

Да, жертвы там не раз я приносил.

Туда, мой сын, на собственных руках

Меня внеси, – тебе друзья помогут, —

Там, коренастый дуб свалив, побольше

Дров наколи да наломай маслины —

И сверху положи меня. Возьми

Сосновый факел и зажги костер.

Но не хочу я видеть слез при этом;

Все соверши без плача и рыданий,

Коль ты мне сын. А если нет, – в Аиде

С проклятием тебя я буду ждать.

Что молвил ты? О, что со мною сделал?

Так должно. А не хочешь – поищи

Отца другого, – ты уж мне не сын.

Увы! Увы! Ты требуешь, отец,

Чтоб сын родной твоим убийцей стал!

О нет, мой сын, – целителем ты будешь,

Всех мук моих единственным врачом.

Сожгу тебя – и этим уврачую?

Страшишься жечь, – хоть прочее сверши.

Тебя перевезем мы, не откажем.

А сложат ли костер, как я велел?

Я сам к нему не приложу руки, —

Но остальное совершу покорно.

Так, хорошо. Но малую услугу

Среди больших мне окажи вдобавок.

Готов я и на самую большую.

Ты, верно, знаешь дочь царя Еврита?

Иолу разумеешь ты, отец?

Ты угадал. Вот завещанье, сын:

Когда умру, – коль хочешь уваженье

Мне доказать и клятву соблюсти, —

Женись на ней, послушайся меня, —

Чтобы ее, лежавшую с отцом,

Никто не звал женою, кроме сына.

Мой брак ты унаследуешь. Покорствуй.

Ты мне в большом не отказал, а в малом

Ослушавшись, на нет сведешь всю милость.

Увы! Нельзя сердиться на больных,

Но как терпеть подобное безумье?

В твоих словах не слышу я согласья.

Да кто ж ее, виновницу всех мук,

Что терпишь ты, и смерти материнской,

Не помрачась умом, возьмет женой?

Готов я лучше умереть, отец,

Чем рядом жить с таким врагом заклятым.

Я вижу: он не явит мне почтенья

Перед концом. Но знай – настигнут боги

Того, кто непокорен был отцу.

Увы! Я вижу, ты впадаешь в бред!

Ты будишь сам притихнувшую муку.