«О молодость! Молодость!.. Может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности всё сделать, а в возможности думать, что всё сделаешь».
И.С. Тургенев
========== Нужно платье для взрослой жизни ==========
Я получила свои девяносто семь баллов по ЕНТ. Впереди выпускной вечер и зачисление в институт.
Вот так заканчивается детство… В один миг и после одного экзамена.
Не знаю, кто больше радовался окончанию мной школы — я или мои родители. Мама просто ревела на плече у папы, а папа обнимал нас обеих и глаза у него блестели от слёз.
Конечно, я спросила — почему, конечно, не поняла, с чего это им плакать, когда радость такая — я окончила школу. Я взрослая. ВЗРОСЛАЯ! Я так давно мечтала об этом, чтобы все, буквально все поняли, что я ВЗРОСЛАЯ. А они ревут!
— Ну, родители, ну что вы, как маленькие, что случилось-то?! Радоваться надо. Радоваться!
— Ой, Анюта, — проговорил с улыбкой и слезами в глазах папа, — время так быстро пролетело. Тебе восемнадцать, ты почти студентка… А мы с Машей уже совсем отработанный пар.
— Папа, не сверби. Сами только недавно Юльку родили. Четыре года девице, так что вы ближайшие двенадцать лет должны быть молодые. Глебку в люди выпустите, потом Юленьку. А тогда за внуков возьмётесь. Или путешествовать будете. На западе все пенсионеры путешествуют.
— Машута, она нас в пенсионеры, во вырастили…
Папа с мамой смеялись и я вместе с ними. Да, самые лучшие они у меня, вот не поверите, самые лучшие родители.
А ещё два дядьки, тоже лучшие, ни у кого таких нет. Один — Лёня. Он просто Лёня, потому что молодой и потому что друг. А второй — дядя Глеб. А вот это отдельная история. Он самый-самый близкий друг, он родной дядя и так с моих глупых шести лет. Да, он самый родной и самый лучший. И этих «самый» я могу перечислять сколько угодно. Потому что… Да что вам говорить, всё равно не поймёте.
Да, кстати, он обещал мне купить выпускное платье и босоножки… Сказал, что взрослую жизнь нужно начинать в самом красивом платье. И пойдёт со мной выбирать. Вот прямо завтра и пойдёт. Как же я рада!!!
***
— Анна Александровна, и долго ты собираешься ещё таскать нас по магазинам? Мы ходим больше трёх часов. Более бездарного времяпрепровождения я не видел, — это заявил мой любимый дядя Глеб, когда я развела руками в очередном бутике, показывая, что мне ничего не понравилось.
Лёня, который, естественно, был с нами, прыснул со смеху. А я просто закатила глаза от возмущения.
— Дядя Глеб, ты сам обещал купить мне платье!
— Но это уже седьмой бутик, в котором ты примеряешь всё! Причём, просто всё! Абсолютно всё, что висит на вешалках.
— Всё не то! Ладно, поехали домой, — я почти уже плакала. Ну, а как иначе, сам обещал, предложил сам купить мне выпускное платье. А оно же единственное такое, самое красивое, самое-самое. А я выбрать не могу, а он устал…
— Продолжай выбирать, ладно уж. Ань, ну я устал. Пожалей старого дядьку.
— Ну ты же сам видишь, что всё не то. Не могу я брать первое попавшееся, когда у меня такой день будет. Это же жизнь начинается! — «Ну, что за дядя Глеб!» — это я не произнесла, просто подумала.
— Тебе где-то платье понравилось. Может быть, его возьмем? — он спрашивал с надеждой.
— К нему не было босоножек, а туфли жмут. И я на таких каблуках ходить не могу.
— Почему мать может, а ты нет?
Всё-таки он переходит всякие границы. Я — не мать. И да, она столько лет всё на каблуках, а я в кроссовках и джинсах. И ещё папа с его рекомендациями. Вот расскажу Глебу, может, пожалеет.
— Ты знаешь, что папа удумал? Он меня гоняет вдоль одной полосы, пятки на одной линии, носки чуть врозь. И лёгкую походку требует. Садист! — «Всё, сейчас пожалеет и поймёт», — думала я.
— Это папа садист? Он бы с тобой вот так по магазинам походил, что бы сказал? А?
— Папа ходит только за продуктами. Ну ты же знаешь, а ещё квартиры ездит смотреть, — нет это не вечер, а ужас какой-то. Ну что он не понимает, что ли? Мне в новую жизнь, а он потерпеть магазины не хочет.
— Какие квартиры? — Глеб насторожился.
Я прямо видела, как меняется его настроение.
— Он хочет поменять квартиру на большую. Вот, смотрит, а маме всё не нравится.
— Зачем вам менять квартиру?
— Нам тесно. Глебка с нами в одной комнате, Юлька подрастает. Папа считает, что у мальчика должна быть своя комната, а у девочек своя.
Глеб расстроился. Я знаю, я вижу, я всё вижу, потому что слишком хорошо его знаю и люблю. Надо исправлять ситуацию.
— Анют, может быть, завтра продолжим поиск платья? Я хочу с папой поговорить.
— Я что-то не то сказала? Дядя Глеб, ты что?
Он действительно изменился в лице. Сник, совсем сник.
— Глеб, давай дома поговорим. Саша прав, — Лёня легонько коснулся его локтя.
— Почему он мне не сказал?
— Потому что ты бы тут же начал решать проблему сам. Он глава семьи. А его затёрли. Кстати, я догадываюсь, почему Маше всё не нравится.
— Я тоже догадываюсь. Ты знал, ты видел? Да? Лёня, я не смогу без неё, без детей. Леня, проблему надо решать.
— Может быть, сначала решим проблему с моим платьем?! Дядя Глеб, ну пожалуйста, пожалуйста. Папа дежурит сегодня. Я выберу, я куплю. Я…
— Хорошо, сегодня купим платье.
Прошел ещё час. Я выбрала, только сразу два. Два платья и две пары босоножек. Одно лёгкое с огромными хризантемами в красно-коричневых тонах, а второе очень простое и в то же время нарядное, сине-голубое. Теперь выбор стал в разы сложнее, надо определиться, которое купить, хотя нравятся оба. Да и хочется оба.
— Глеб, давай одно подаришь ты, а другое я. И всё будет нормально. В одном она пойдёт на выпускной, а в другом на зачисление в институт. Мы же будем провожать нашу Анюту везде?
Лёня, как всегда, всё рассудил правильно.
— Конечно, будем. Надо ещё Юленьке что-то купить.
— Очередную куклу?
— Нет, тоже платье.
— Так, может, тут и купим?
К разговору внимательно прислушивалась продавщица.
— Папаша, а сколько лет вашей младшей?
— Четыре года. Ей бы что-нибудь яркое, да, Лёня?
— Да, у неё глазки голубые.
Продавщица внимательно посмотрела на них, странно так, но, видимо, ничего не поняла, и пошла выбирать платья на девочку четырёх лет.
Принесла, разложила, Глеб и Лёня одновременно ткнули пальцем в одно и то же платье и расхохотались.
Покупки оплатили и упаковали.
Можно было ехать домой, но Лёня вспомнил, что он не готовил, а значит, есть у них совершенно нечего.
Зашли в кафе. Заказали яблочный пирог. Кофе.
— И давно папа смотрит квартиры? — снова поднял больную тему Глеб. Пришлось отвечать.
— Да уже пару месяцев. Он говорит, что мне нужно место для занятий, Глебке для рисования, а Юле скоро в школу.
— А мама?
— Мама молчит, она просила найти что-то в этом районе, но ничего нет, а сосед не хочет продавать. Папа с ним говорил. Ой, уже не раз говорил!
— Чувствую, моя очередь.
— Надо все пять подъездов прошерстить, ну должны же найтись продавцы. Не могут не найтись, — высказался Леня.
Дома уныние Глеба усилилось.
Конечно, сначала были вопли восторга маленькой Юлечки, примерка платья, которое она не захотела снимать, и даже возжелала спать в нём. Выговор мамы за очень дорогие траты, и за то, что слова «нет» её дети не знают — благодаря щедрым дядькам. Мои «спасибо» за всё.
Он улыбался, да, на его лице была улыбка, только душа была не на месте. Я знаю, я чувствую его, потому что люблю.
========== Новая жизнь, новое отношение ==========
Папа позвал пройтись.
Плохой признак. Видимо, я провинилась, только не пойму — в чём.
Он никогда не шумит дома. Он вообще никогда не шумит и не ругает. Всё сложнее. Он зовет пройтись. И там, в сквере или в парке, тихим и спокойным голосом все поступки раскладывает по полочкам. Причём, объясняя, откуда, зачем, почему и куда это приведёт.
Я не люблю такие моменты. Чувствуешь себя распятой. То есть, вот вроде всё в порядке, и это просто разговор, он же не ругает, он объясняет, какое ты…
Я всегда долго прихожу в себя и долго возвращаюсь к привычному комфортному состоянию. Глебка, видимо, тоже. Он никогда не рассказывает и не жалуется, но приходит после прогулок с папой тихий и задумчивый. Всё, что обсуждается и говорится, остаётся там за дверью.