Обследовали его недолго, сразу взяли в операционную.
Я помылась наравне с хирургами. Мыться и как вести себя в операционной меня ещё во время практики научили. А потом свершилось чудо, Илья Владимирович позволил мне держать крючки.
Впечатлений масса. От дрожащих поначалу рук до тошноты от вида крови и всего остального, что в операционной ране оказалось. А потом я сумела взять себя в руки и всё встало на свои места. И я увлеклась процессом, и тем, как он работает, и вообще я таких смешанных и бурных эмоций никогда в жизни не испытывала.
В тот самый момент я поняла, что действительно хочу быть хирургом. Вот в чём я сама себе призналась.
Да, именно так и стоило провести новогоднюю ночь, именно так.
После операции мы снова вернулись в ординаторскую к салатикам. Но тут произошло то, что испортило, вернее, не так — то, что сломало меня изнутри.
Илья Владимирович мне объяснял, что, зачем и почему было сделано. Затем попросил всё выучить и ответить к следующему разу. Причём не просто выучить учебник хирургии, а выучить все: и нарушение биохимических процессов, и физиологии, и патологии с гистологическими изменениями. Я слушала, открыв рот. Вот где всё оно сходилось, где был стык всех дисциплин, изучаемых на разных кафедрах и кажущихся иногда совсем оторванными от медицины. Вот для чего всё это было нужно. Это были процессы человеческого организма. То есть сама сущность человека. На микро-и макроуровне.
Он говорил ещё о воспалении, его стадиях и признаках, применяя к конкретному случаю, когда двери ординаторской отворились, и вошла ОНА.
Эту женщину я бы приняла за модель на пенсии, так как в моём понимании все модели после тридцати — уже пенсионерки. То есть лоск и повадки они сохраняют, но вот для подиума уже вовсе не подходят. Хотя красивая женщина.
Вот вошла она, окинула меня всю с ног до головы оценивающим взором и говорит:
— Илюшенька, тут, говорят, у вас кормят вкусно, — и садится так прямо рядом с Ильей Владимировичем на диван. И целует его прямо в щёку. А я смотрю на это всё. Просто смотрю.
— Да, у нас тут Анечка праздник устроила.
— Анечка? И кто у нас Анечка? Новая медсестра?
— Нет, Нина. Анна Александровна Говорова — студентка, хирургией интересуется.
— Надеюсь, только лишь хирургией. Погоди, Говорова? Александровна? Это не завтерапией дочка?
— Да, Нина.
— А, ну тогда понятно. Илюша, а ты после дежурства ко мне? Я скучаю…
Моё сердце просто оборвалось.
Я вышла из ординаторской и думала даже домой рвануть. Но не стала. Приду, как обычно после дежурства нормальные люди приходят. Нет, никто из домашних не заметит моего расстройства. никто ничего не узнает. Я же хирургию люблю, а не хирургов. Хирурга, одного Илью Владимировича. Или это не любовь? А что тогда?
Вопрос остался без ответа.
Утром Илья Владимирович хотел проводить меня до дома, но я отказалась. Пусть идёт к своей Нине.
========== Не умеешь — не берись… ==========
— Папа, кто такая Нина Заславская?
— Нина? Красотка такая, вроде как модель бывшая? Модель в отставке по возрасту. Так точнее будет, — папа улыбался одними глазами, хитро так улыбался.
— Ну да.
— Да никто, терапевт она, во второй терапии.
— Не у тебя?
— Нет, Анют, не у меня. Я патологических дур в отделении не держу, даже красивых, — папа многозначительно подмигнул.
Мы рассмеялись с ним вместе.
Всё-таки удивительный у меня папа.
— Что, совсем безнадёжно у неё с головой? — я продолжила издеваться над Ниной, получая при этом особое удовольствие.
— Ну, для какой красивой женщины, это считается недостатком?
— Папа!
— А что — папа?! Она очень нравится мужчинам. И отсутствие мозга ей не мешает.
— Особенно хирургам, да?
— Ты про Илью?
— Ну да.
— Да, он периодически встречается с ней последние три года, она и работает у нас всего года три.
— Три года?! — я была искренне удивлена.
— Может, больше. Тебе-то что?
— Да так, ничего…
— Нюта, Илья как преподаватель меня вполне устраивает. Как хирург тоже. Но на этом всё. Понятно? Вот пусть дальше встречается с Ниной, всё равно на ней не женится.
— Почему?
— Ну, наверно, потому, что есть женщины, с которыми хорошо провести время можно, а есть те, с которыми хорошо жить. Только это разные женщины.
— А если подробней?
— Дочь, имей совесть. Я не знаю, забыл, я слишком долго женат.
Больше мне из папы ничего вытянуть не удалось. Но настроение заметно улучшилось.
Жить стало легче, заниматься спокойнее. А зубрила и усваивала материал я теперь не только для себя и чтобы не подвести родителей, но ещё и для Ильи Владимировича учила. Он меня ни в чём уличить не сможет, я буду лучшая. Вот!
***
С Ванькой после Нового года сплошная туфта. Я же ему честно и радостно про операцию рассказала, и про дежурство тоже.
Я как лучшему другу, чтобы поделиться, чтобы он порадовался за меня, а он надулся как индюк и разговаривает со мной сквозь зубы.
Ничегошеньки я не поняла, ну и высказала, что друзья так себя не ведут, и так не поступают. Я наговорила, он ответил. Поссорились.
Теперь он от меня нос воротит.
После последнего экзамена я его подождать решила. Не нравится мне наша с ним ситуация! Не нравится и всё! За эти полтора года Ванька стал родным и необходимым, и наша размолвка даётся мне тяжело, очень тяжело.
Впереди каникулы, я просто не могу оставить всё как есть. Я должна что-то сделать, я должна с ним помириться, может, я и правда виновата перед ним, только не знаю — в чём и почему.
Еле как дождалась его.
— Вань, ну как сдал?
— Сдал, тройка. Плохо, очень плохо. Мама расстроится.
— Может, пересдать?
— Биохимию? Ты смеёшься? Да я в ней ни в зуб ногой! Хорошо, что тройка.
— На чём погорел?
— На цикле Кребса.
— Так это ж основное, как ты мог не выучить? Просто стихотворение, Ваня:
ЩУКа съела ацетат, получается цитрaт,
Через цисaконитaт будет он изоцитрaт.
Вoдoрoды отдaв НАД, oн теряет СО2,
Этoму безмернo рaд aльфa-кетоглутaрaт.
Окисление грядёт — НАД похитил вoдoрoд,
ТДФ, коэнзим А забирают СО2.
А энергия едва в сукциниле пoявилась,
Сразу АТФ рoдилась и oстался сукцинат.
Вот дoбрался он дo ФАДа — вoдoрoды тому надo,
Фумарат воды напился, и в малат oн превратился.
Тут к малату НАД пришёл, вoдoрoды приобрёл,
ЩУКа снoва oбъявилась и тихoнькo затаилась.
Видишь? Просто, как дважды два.
— И что, что не смог? Я не знаю и не понимаю всю эту галиматью. Не нужна она мне, как и любому нормальному врачу не нужна. Только ты это выучила назубок. Единственная из всей группы. Особенная ты наша! Да, ты же непогрешимая, ты всё знаешь и всё умеешь с пелёнок. Тебе же всё генетически передалось. Ты же удовольствие получаешь от своей неповторимости. Королева, блин. Только короновал тебя кто?
— Ваня! Ваня! Погоди, не шуми. Мы же друзья, Ваня.
— Я тоже думал, что друзья. А ты — показуха одна.
Он рванул от меня, как от чумной, а я осталась.
Зря ждала я его с экзамена. Наверняка он расстроился, а я… Просто не к месту я.
Дома ревела. Хорошо, что никто не видел. Глебка в своей художественной школе был, а Юля в детском саду.
Потом глаза холодной водой отмачивала. А к вечеру пошла в общагу, к Ваньке, мириться. Пришла, а там отмечают окончание сессии.
Первый раз Ваньку пьяным видела, причём хорошо пьяным.
Мне ребята обрадовались, к столу позвали. И Ванька тоже рад был. Усадил меня рядом с собой и водки налил.
Я не пила до этого. У нас в семье вообще не пили. Редко, очень редко и мама никогда. А тут я попала…
— Ну что, Аня, раз пришла, то давай за примирение.
Я сначала хотела отказаться, а потом подумала, что конфликт надо улаживать, и согласилась. Выпила сначала рюмку, потом вторую. Закусывали картошкой с селёдкой. Но еда быстро закончилась. Парней было много, а картошки мало. Я же постеснялась взять себе, вроде как пришла с пустыми руками, неудобно.
Сколько я выпила, я не помню, потому что с какой-то рюмки я просто потеряла счет. Мне наливали — я пила.