– Показания? – нахмурился Игорь. – Да, конечно. Вот мой паспорт. Знаете, я не так воспитан, чтобы смотреть, как одного человека, лежащего на асфальте, пинают четверо зверей. Какими бы ни были аргументы, но «лежачего не бьют». Понимаете?
– Понимаю, – кивнул полицейский, задумчиво глядя на серый «козлик» с задержанными. «Кожаные» сидели там, потухшие и даже как-то протрезвевшие под угрозой судебного преследования. Я видела, как при досмотре у одного – того, что орал и матерился, – изъяли нож и какой-то подозрительный пакетик. Конечно, они должны были быть в состоянии опьянения – алкогольного или нет, не важно. Утрачивать человеческий облик настолько проще, если твой мозг одурманен. Если, конечно, исходить из того, что у них – у этих «кожаных» – есть мозг, а не булькающее желе вместо него.
– Ты сможешь вести машину? – спросила я обеспокоенно, когда мы сели к нему в «Опель», и Игорь закатил глаза.
– Я что, так похож на слабака? Думаешь, не могу выдержать пары ударов?
– Я никогда не видела, как дерется человек в таком хорошем костюме, – хмыкнула я. – Слабак или нет, а представить тебя в драке мне бы и в голову не пришло. Хотя… теперь эти видения будут преследовать меня по ночам. Ты в образе Рембо. Первая кровь.
– Опять издеваешься? – повысил тон он, впрочем, без злости. В глазах плясали бесенята, Игорь улыбался. – Так куда теперь едем? Вовку твоего, как я понимаю, уже отдали другим родителям, тем, кто заслуживает больше доверия.
– Иди ты в баню, – отмахнулась я. – Лиза забрала его. Но весь этот цирк с видеосъемкой… Поверить не могу, что «эти» повелись.
– Поверить не могу, что я «повелся». Так что, тебя отвезти домой?
– Это тебя нужно отвезти домой. Если бы я умела управлять этой штуковиной, то сама бы сейчас отвезла тебя в лучшем виде. Но моя беда в том, что живу и работаю я в одном и том же квадрате. Когда-нибудь благодарные потомки будут исследовать мою жизнь и придут к неутешительному выводу, что я провела ее в границах десяти квадратных километров, не покидая ареала, словно к нему пришита.
– Я, кстати, тоже тут неподалеку живу, – сказал Игорь так, словно я его спрашивала об этом.
– Значит, даже если бы я тебя подвозила, то осталась бы внутри заколдованного круга, – рассмеялась я. – Пожалуй, самое большое расстояние, проделанное мною за последнюю пару лет, – это поездка на тренировку к Сашке. Там, кажется, даже был лес. Впрочем, было темно. Может, это был парк.
– Как, кстати, прошла тренировка? – спросил Игорь после долгой паузы.
– Это какая-то просто магия в чистом виде, – призналась я. – У меня до сих пор болит все тело.
– Даже так? – нахмурился он. – Значит, вам с Сашей хорошо.
– Хорошо? Ау, ты меня не расслышал? Да у меня даже сейчас болят такие мышцы, о существовании которых я и не знала раньше.
– Да? – почему-то обрадовался Игорь. – Значит, больше не пойдешь туда?
– Нет, что ты. На самом деле мне очень даже понравилось. Говорю же, магия. Я вроде прямо завтра должна пойти снова. Не уверена, впрочем, что смогу – только-только возвращаю себе способность ходить.
– Столько деталей, без которых я бы обошелся, – пробурчал Игорь, достал из кармана пиджака чистый носовой платок и принялся промокать рану на губе.
– Все еще кровоточит? – посочувствовала я. Малдер повернулся ко мне и долго сверлил странным, пристальным взглядом, я бы даже сказала, с каким-то обвинительным уклоном.
– Обливаюсь кровью, – сказал он, как мне показалось, с ненужным в нашей ситуации сарказмом.
– Это потому, что ты все время трогаешь место удара. Я же все продезинфицировала. Дай-ка, посмотрю. – И я склонилась, взяв Игоря за подбородок уверенным жестом, как бы это сделала медсестра или фельдшер. Он не сопротивлялся, продолжая сверлить меня тем же горящим взглядом, а затем произошло нечто, чего я совершенно не ожидала. Игорь Вячеславович Апрель сдвинулся немного вперед, наклонился и прикоснулся своими губами к моим. Иными словами, он меня поцеловал. И это была явно не случайность. Поцелуй. Все было настолько неожиданно и странно, чудно и ненормально в одно и то же время, что и реакция моя была соответствующей.
– Гхм! – воскликнула я, и Игорь отодвинулся в изумлении.
– Гхм – что? – уточнил он, изучая меня, как диковинное растение.
– Гхм, мне нужно это обдумать, – пробормотала я, не сводя с него взгляда.
– Давай тогда еще немного подождем, пока ты подумаешь спокойно. Или мне уже можно ехать дальше?
– Нет, не надо ехать, – покачала головой я. – Я уже подумала.
– Да? И как? Каковы выводы? – насмешливо спросил Игорь, и я сама, не дожидаясь новых идиотских вопросов, поцеловала его. Губы у Игоря были теплыми и мягкими, чуть солоноватыми, припухшими. Ах да, он же только что подрался, спасая человека. Как настоящий герой. Чего я никогда бы от него не ожидала. Мне казалось, такие, как он, будут разглагольствовать о правде, чистоте и психологической подоплеке, но, случись реальный переполох, побоятся испачкать пиджак. Я совсем не разбираюсь в людях. Почему Игорь поцеловал меня? Влияние минуты, адреналин, стресс?
– Ты раздумываешь над этим всем больше чем нужно – раз в сто, – покачал головой Игорь и притянул меня к себе. Говоря словами Алисы из книжки, мне было «все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее». Руки у Игоря были крепкими, властными и жадными. Порывистыми жестами он стянул с меня куртку и бросил ее на заднее сиденье. Затем он обнял меня, обхватив обеими руками, так крепко, что мне стало трудно дышать – но я и не очень-то хотела. В конце концов, зачем дышать, когда можно закрыть глаза и отдать губы на растерзание, каждую по отдельности и обе вместе? Подышу потом. Я не целовалась, кажется, лет сто, а так, как сейчас – в запотевшей машине, на месте преступления, с упирающейся мне в бок твердой, несгибаемой ручкой автоматической коробки передач, – пожалуй, никогда. Когда я все же рискнула снова вдохнуть, меня до головокружения одурманил тонкий запах его одеколона, запах пота, усталого мужского тела.
– Ты там жива? – спросил Игорь, и я с удивлением обнаружила, что поцелуй прекратился или, по крайней мере, временно прервался. Этот факт был воспринят мною как скорее негативный. Мне хотелось целоваться и дальше.
– Ты пронзил мне сердце, – пробормотала я.
– Серьезно? – тихо рассмеялся он.
– Нет, не сердце. Печень, наверное. Твоя коробка передач. Кажется, она уже продырявила мое тело.
– Ох, я не заметил. – Игорь отодвинулся, но недалеко, так чтобы только чуть-чуть ослабить давление.
– Что это было? – поинтересовалась я.
– Это? Ты про поцелуй? Или про что-то еще? – усмехнулся он. – Наверное, ищешь сейчас пищу для волнений, размышлений и сомнений. Ты, как я понял, постоянно этим занимаешься.
– Кто ищет – тот всегда найдет, – кивнула я и склонилась, взяла красивое, я бы даже сказала, ошеломительно изумительное лицо Игоря в ладони, нежно склонилась и поцеловала его в губы. Все-таки как странно – простое соприкосновение губ не должно вызывать такую бурную реакцию организма. Я сидела, тяжело дыша, мое сердце билось неровно, словно я умудрилась заработать временную стенокардию, мои руки дрожали, и я одновременно хотела целоваться и боялась, что все происходящее – только сон.
– Так, все! – воскликнул Игорь. – Поехали.
– Что-то не так? – заволновалась я, глядя на раскрасневшееся лицо нашего психотерапевта. Он замотал головой, словно не мог и не желал облекать в слова то, что произошло. Я покраснела. – Извини.
– Что? За что? – Игорь завел машину, положил руку на ручку коробки передач, а затем посмотрел на меня осуждающим взглядом. – Вот скажи, Фая, ты сейчас за что извинялась?
– Я не знаю. Не уверена. Честно говоря, когда я нахожусь рядом с тобой, мне постоянно кажется, что я делаю что-то не так. Но я не хочу домой.
– Ага, – задумчиво кивнул он, а затем, не говоря больше ни слова, поехал по опустевшей улице. Я сидела, вжавшись в сиденье, смотрела на пролетающие мимо меня темные улицы. Поздно, уже совсем поздно. Вечер. Мама, наверное, волнуется. Я редко где-то задерживаюсь, не хочу ее волновать. Хотя иногда она и кричит, что лучше бы я была куда менее воспитанна, лучше бы уже научилась вести себя как беспутная женщина и устроила бы свою жизнь. Что ж, в таком случае она бы одобрила этот поцелуй. Поцелуй. Может быть, мне показалось? Неужели мы в самом деле целовались?
– Фая, не стоит думать слишком много, слышишь? Это я тебе как специалист говорю. Порой это может быть даже вредно.