Труда Тейлор - Аристократ и куртизанка

Возможно, ты совершила ошибку, отказав ему.

— Сомневаюсь, — сухо ответила Мадлен.

— Большинство женщин находят его привлекательным. Люсьен имеет у них немалый успех. Та самая холодность, которая тебе так не нравится… похоже, ее воспринимают как вызов. Насколько я наслышан, с одной молодой вдовой в Англии у него был довольно долгий и бурный роман…

Мысль о том, что граф способен на страстные чувства, заставила Мадлен недоверчиво фыркнуть.

Филипп улыбнулся.

— Не думай о нем слишком плохо, Мади. При всех своих недостатках Люсьен благородный и надежный друг.

Мадлен кивнула, хотя и была не вполне согласна с маркизом. Тем не менее, его слова не раз вспоминались ей в последующие месяцы, когда народ Франции затеял революцию, изменившую лицо истории.

Апрель, 1791

Мадлен приложила лоб к холодному мрамору каминной доски и неподвижно смотрела в пустой очаг. На сердце лежал камень, а к горлу подступали слезы. Ее покровитель умирал. Утром доктор Мопре подтвердил то, что давно и так было ясно. Она долго не хотела признаваться себе, но, с тех пор как Филипп переехал на ее квартиру, здоровье его все ухудшалось. Поначалу Мадлен относила это на счет того, что маркиз пережил глубочайшее потрясение. Ведь на его дом напали бунтари и разорили его, а слуги, которым он безгранично доверял, покинули старого хозяина. Но причина была в другом: у Филиппа обнаружили заболевание крови, прогрессирующее и неизлечимое.

— Мадлен?

Она обернулась на голос, позвавший ее, и не удивилась, увидев вошедшего без доклада графа де Ренье.

За последние два года его внешность разительно изменилась. Несмотря на прежние заявления, графу пришлось все-таки расстаться со своей шпагой. Правда, он продолжал носить парик, но одежда его стала достаточно скромной. И если бы не надменность манер, де Ренье можно было бы принять за юриста или канцеляриста.

Мадлен удивляло то, что он все еще оставался в столице, когда большинство их старых друзей давно уехали в Англию, Страсбург или в провинции. Еще более ее удивляло то, что он до сих пор был жив, ибо каждый жест, каждое произнесенное им слово выдавали в нем аристократа. Однако завладевшая улицами агрессивная толпа не трогала де Ренье. Он до сих пор держал карету, хотя герб на ее дверце был закрашен. Но самое удивительное: большинство его слуг остались верны своему хозяину, в особенности же — его личный слуга Жан-Поль. Кажется, он по-прежнему был готов удовлетворить любую прихоть своего хозяина… Не раз Мадлен задавалась вопросом: можно ли связать затянувшееся пребывание графа в Париже с болезнью Филиппа, ибо маркиз явно нуждался в нем? Но она не решалась приписать столь альтруистический поступок надменному графу.

— Я стучал, но никто не ответил, — пояснил де Ренье.

— Иветта ушла вчера, — сказала Мадлен, имея в виду свою единственную служанку. — Ее отец решил, что оставаться со мной далее было бы небезопасно. И я не могу его осуждать. Девушку не раз запугивали по дороге, когда она шла за покупками.

— Понимаю. — Он не выказывал удивления и не делал попыток выразить сочувствие, ибо знал, что в его сочувствии здесь не нуждаются. — В будущем обязательно следите за тем, чтобы дверь была заперта.

— Да. — Господи! Даже в их нынешнем состоянии этот человек раздражает ее. Как ему только удается?

Он подошел ближе и кивнул в сторону спальни. На мгновение в его глазах мелькнула грусть.

— Как чувствует себя Филипп сегодня?

— Утром мне пришлось вызвать доктора. Маркизу было очень плохо, в нем едва теплилась жизнь. — Она глубоко вздохнула, голос у нее дрожал. — Он умирает. Доктор Мопре говорит, что это вопрос нескольких дней.

— Как печально! Я ожидал этого, но все надеялся, что ошибаюсь.

Мадлен отвернулась и поэтому не видела, как де Ренье поднял руку, чтобы приласкать ее, но тут же опустил.

— Могу я помочь чем-нибудь?

Она покачала головой.

— Никто уже ничем не поможет. Доктор советовал теплое вино, если желудок справится. У нас запасы кончились, и мне придется выйти в магазин. Мадам Робар держит хорошее бургундское. — Мадлен вдруг остановилась, почувствовав руку графа у себя на плече.

— Вам не следует выходить из дому сегодня, — сказал он, нахмурившись. — Настроение улиц ужасно. Прошел слух, что король и королева собираются уехать в Сен-Клу, и толпе это не нравится. Составьте список того, что вам нужно, и я прослежу, чтобы Жан-Поль все приобрел.

Они делали так и раньше. Слуга графа, казалось, без труда проникал в те части города, куда Иветта и Мадлен не решались ходить. Однако сегодня она была слишком раздражена на него, чтобы принять помощь.

— Благодарю вас, граф, но я вполне в состоянии сделать несколько покупок самостоятельно.

Он вздохнул, и Мадлен впервые заметила на его лице признаки усталости. Может быть, он был не столь уж хорошо защищен от тяжести жизни в столице, как мне до сих пор казалось, подумала она.

— Вы нужны будете Филиппу здесь, — сказал он. — Прошу вас, Мадлен, позвольте мне сделать то, что в моих силах. Он мой друг.

Ей стало совестно, она почувствовала себя мегерой.

— Извините, граф. Боюсь, я просто устала. Я вовсе не хотела бы показаться неблагодарной, ваша помощь нам очень нужна.

— Мне было бы весьма приятно, если бы вы называли меня по имени, — с досадой произнес он. — Если же это совершенно для вас невозможно, то, ради Бога, обращайтесь ко мне «мсье». Мы оба знаем, что во Франции нет больше никаких графов!

— Значит, мсье Валери? — Мадлен не могла не признать, что новая форма обращения совершенно не подходит графу. Это было почти забавно. Все равно что называть элитного спаниеля дворнягой.

Он вздохнул и улыбнулся одними губами.

— Как вы думаете, Филиппу не повредит свидание со мной? Он просил меня о некоторых услугах, и я пришел с докладом.

— Надеюсь, не повредит, — сказала она, направляясь в маленький вестибюль, куда выходила дверь спальни маркиза. Ее несколько разозлило то, что граф следует за ней, но останавливать его она не стала. Когда Мадлен открыла дверь в спальню и позвала Филиппа, тот отозвался слабым голосом. — У нас граф, — сообщила она.

— Люсьен? — прохрипел больной и попытался сесть, но ему это не удалось.

Без парика маркиз выглядел еще более старым и ссохшимся, а на его лице уже лежала печать мертвеца. Он улыбнулся де Ренье, и Мадлен почувствовала укол ревности. В отношении Филиппа к графу было нечто такое, чего она никогда не могла ни понять, ни разделить.

Оставив мужчин наедине, она вернулась в гостиную и устало опустилась на кушетку. Спать она не собиралась, но… очнувшись, увидела склоненного над собой графа. Его лицо было очень близко к ней, и глаза выражали нечто такое, что она не смогла бы охарактеризовать словами.

— Мадлен, — чуть охрипшим голосом произнес он, — мне очень жаль будить вас, но я ухожу… и хочу, чтобы вы заперли дверь.

— О да, — ответила она, еще не вполне проснувшись. — Как неучтиво с моей стороны! Я вовсе не хотела засыпать.

— Филипп просил меня привести сегодня господина Леклерка. Он хочет уладить кое-какие вопросы.

Мадлен побледнела.

— Неужели вы сказали ему?..

— Что он умирает? — Граф был мрачен. — В этом не было необходимости. Филипп сам знает об этом. Он весьма настаивал на том, чтобы я привел Леклерка именно сегодня.

И снова Мадлен едва сдержала слезы. В горле у нее застрял комок, мешавший ей произнести хоть слово.

— О, Мадлен. — Де Ренье вздохнул и легонько коснулся пальцами ее щеки. — О вас хорошо позаботятся, можете мне поверить.

— Я думала не о себе, мсье. — Она отвела его руку. — И ни в коем случае не буду нуждаться в ваших заботах.

Его глаза блеснули, но ответа не последовало. Граф повернулся и молча направился к двери.

— Жан-Поль принесет вино, — холодно произнес он на ходу, — а я вернусь с господином Леклерком около пяти часов.

Люсьен де Валери оказался, как всегда, верен своему слову. Не просто бутылка, а корзина превосходного бургундского вина появилась, едва пробило полдень. Ее доставил гражданин в полосатых штанах и трехцветной кокарде революционера. Ровно в пять пришли граф и адвокат, господин Леклерк. Они провели в спальне Филиппа почти час и удалились, оставив маркиза крайне усталым и еще более бледным, чем прежде. Мадлен была недовольна их вторжением и после ухода визитеров предложила больному выпить вина и постараться заснуть. Она опустилась на стул рядом с кроватью Филиппа.