— А я слышал, что твоя мама познакомила тебя с тысячью молодых кавалеров.
— Верно, — кивнула Кей и, улыбаясь, принялась пририсовывать утке синий клюв. — Мы с ней целых восемь месяцев путешествовали по Лондону, Парижу и Риму, и у меня появилось очень много знакомых. Дальний родственник отца женился на дочери графа, и теперь его сын — граф. У них мало денег и совсем нет недвижимости, зато есть титул. Мама использовала все свои связи, чтобы познакомить меня с достойными холостяками этих стран. Она хотела отвезти меня и в Вену, но я не могла этого допустить, потому что она страшно соскучилась по отцу.
— И что же ты сделала?
— Я заболела, у докторов не хватило ума понять, что со мной, пока я сама не рассказала одному из них. Мы с ним сговорились, и он объявил маме, что я страдаю от очень тяжелой формы ностальгии, поэтому ей следует немедленно везти меня домой. Мама собрала вещи, и меньше чем через сутки мы уже плыли на корабле. Самое забавное…
— И что же?
— Что по приезде домой она сразу заболела и четыре дня лежала, не выходя из комнаты. Отец так беспокоился за нее, что дежурил все это время у ее кровати.
Алекс расхохотался. Насколько он помнил, весь минувший год он ни разу не смеялся. За это время он прошел через самый настоящий ад, а компанию ему составлял только Нат, серьезный и строгий, так что поводов для смеха просто не было.
— А что насчет молодых кавалеров, с которыми ты познакомилась?
— Некоторые из них были замечательные, — с энтузиазмом ответила Кей, — а некоторые — ужасные. Я познакомилась с сыном герцога, и он заявил, что, если я попрошу его жениться на мне, он обдумает этот вариант. Думаю, он считал, что мне польстило его предложение.
— А оно польстило?
— Ни капельки. Я побывала на таком количестве пикников, что почти превратилась в корзинку. А еще были оперы, балеты, концерты. И танцы! Я, наверное, сносила тысячу пар туфель.
— А результат?
— Такой, на какой рассчитывала мама: предложения руки и сердца, естественно. Моя семья богата — у мамы было большое приданое, а папа его приумножил. Добавь к этому вполне приятную внешность и манеры, которые не смущали даже англичан, — и вот у моих ног толпы поклонников.
— А ты приняла хоть одно из этих предложений?
Кей на мгновение запнулась, прежде чем ответить.
— Мне очень хотелось, потому что я злилась на тебя за то, что ты уехал от меня. Я представляла, как напишу тебе, что очень счастлива, безумно влюблена и собираюсь выйти за сказочного принца.
— Но не вышла, — сказал Алекс, и в его голосе явственно прозвучало облегчение.
— Нет, не вышла. Но ведь никто из этих мужчин не знал меня. Они смотрели на меня и прикидывали, смогу я вписаться в их жизнь или нет. Сколько детей смогу выносить, сумею ли управлять их поместьями, А больше всего их интересовало, буду я мириться с их связями на стороне или нет. Знаешь, кем был тот единственный, кто по-настоящему привлек мое внимание?
Алекс попытайся нахмуриться, но у него ничего не получилось.
— Нет, кто?
— Тренер лошадей из огромного поместья, принадлежащего одному англичанину, который хотел жениться на моем приданом. Он был высок, широкоплеч и темноволос. Англичанин называл его волшебником.
— Волшебником?
— Я звала его Мерлином, и когда мы поехали на верховую прогулку, я его поцеловала.
— Вот как? — Алекс непроизвольно сжал кулаки.
— Да. Да! — уже гневно повторила Кей. — Пока ты целовался со своей женой, — она пренебрежительно хмыкнула, — и спал с ней, я целовалась с другим.
Алекс разжал кулаки. Он радовался тому, что она злится и ревнует.
— Я поцеловал ее только один раз, тогда, когда ты пряталась за шкафом и все видела. После этого я вообще не прикасался к ней и, честное слово, не спал с ней. Благодаря тебе я смог заглянуть за то, что привлекло меня в ней, и увидеть человека. Она постоянно клялась, что не знала, что меня судят за убийство, но она не могла не знать. Нат съездил в тот городок в Джорджии, куда она сбежала сразу после своей так называемой смерти. Так вот, все газеты города подробно описывали судебный процесс. У редактора даже нашлась запись, что она под вымышленным именем подписалась на его газету. — Он глубоко вздохнул. — Я с трудом выносил общество женщины, которая смогла так подло поступить со мной.
— Знаю, — сказала Кей. — Нат писал нам, как она тебе противна. Но мой ум и мое сердце действуют независимо друг от друга. Ум все воспринимает и анализирует, а сердце чувствует.
Кей слегка подвинула к нему ногу. Алекс осторожно прикоснулся к тонкой щиколотке, обтянутой шелковым чулком. Кей не убрала ногу, и тогда он принялся поглаживать ее.
— А Нат рассказывал тебе, что племянник ее мужа жив? Она не убила его, просто оглушила. Те люди, которые искали ее в Чарлстоне, были от ее мужа. Он хотел ее вернуть.
— Нат писал мне обо всем. — В ее голосе слышался упрек, что вот он, Алекс, ни разу не написал ей. Однако, хоть и через Ната, они все же поддерживали связь. — Значит, она вернулась к мужу?
— Да. — Алекс снял с ноги Кей туфельку и принялся поглаживать ей ступню. Он знал, что Нат в письмах рассказывал Кей обо всем, но было и кое-что, что Алекс собирался рассказать лично. — Я говорил с ее мужем и рассказал ему о том, что эта женщина сделала мне. Я даже заставил Мег рассказать ему правду о ее юности и о том, как она солгала, чтобы познакомиться с ним. Оказалось, что он все это знает. Как выяснилось — она мне об этом не говорила, — в юности она работала у него на кухне, и он запомнил ее. Он понял, кто она такая, когда увидел ее в одежде дочери своего кузена. Он без труда догадался о том, что произошло.
— И простил ее?
— Более того, он полюбил ее. Он сказал мне, что в первый раз женился, чтобы угодить отцу, и ненавидел свою богатую жену-аристократку. А во второй раз он женился, чтобы угодить самому себе.
— Значит, они счастливы?
— Когда мы с Натом уезжали, Мег уже была беременна от него.
— От Ната? Папе это совсем не понравится.
На мгновение на лице Алекса появилось озадаченное выражение, затем он расхохотался — от души. Искренний смех зародился где-то внутри его и вырвался наружу. Он и забыл, как она умеет все превратить в шутки. Целый год он занимался только серьезными вещами, общаясь с судьями, юристами и Мег. Он очень скоро понял, что ее красоты мало, чтобы привнести в его жизнь радость и веселье.
Алекс переживал, что Кей отказывается смотреть на него, а этот смех успокоил его. Рисунок на мольберте напоминал творение ребенка-дальтоника — в розовом пруду плавали пурпурные утки с синими клювами.
Алекс сдернул ее со стульчика на траву и принялся страстно целовать.
— Как же я скучал по тебе, — выдохнул он. — Каждый день, каждую минуту я думал о тебе и мечтал оказаться рядом. Нат читал мне твои письма и письма твоей матери, где вы рассказывали о приемах и о танцах. Твоя мама даже написала о том, что из-за бесконечных танцев она не успевает покупать тебе новые туфли.
— Это я попросила ее написать об этом, — сказала Кей, с улыбкой глядя на него.
Она погладила его по щекам, радуясь ощущению его кожи под ладонями. Она обязательно покажет ему его портреты — их набралась уже целая сотня или больше, — которые она нарисовала по памяти. Со сколькими, бы мужчинами она ни знакомилась, как бы красивы они ни были, она всегда видела рядом с собой Алекса.
— Я так и подумал, но потом сказал себе: нет, это невозможно, мой дорогая Кей не может быть так жестока.
— Я? Жестока? Это ты олицетворение жестокости. Испанская инквизиция тебе в подметки не годится. Мой ужасный братец во всех подробностях описывал все то, что вы выяснили… насчет той женщины и ее мужа. А ты уверен, что это не она убила девушку в экипаже? А вдруг она…
Кей замолчала, потому что Алекс поцеловал ее. Отстранившись, он заглянул ей в лицо.
— Мне тоже приходила в голову эта мысль, но ее муж знал об аварии. Один из его рабочих видел, как все случилось, и этот самый муж уже собирался туда, когда на пороге его дома появилась Мег и заявила, что она — погибшая девушка. Его позабавила ее дерзость, а вскоре он уже влюбился в нее. — Голос Алекса зазвучал тише: — Кто может понять любовь? — Он потер рукой лоб. — Я согласен с твоим отцом: если бы у тебя была голова на плечах, ты бы приняла предложение Армитиджа. Вы с ним принадлежите к одному классу, и…