- Ли, Стаса отпустят, не переживай, я уверен, что он к этому не причастен, - успокаивает меня Хантер. - И ты со всем справишься, не опускай руки!
- Я надеюсь, - вымученно улыбаюсь в ответ. - Как Инга?
- Все тоже не радужно, - тяжело вздыхает он. - У нее какие-то серьезные повреждения мозга и эта... частичная ретроградная амнезия, сказал врач. Она помнит все кусками, отрывками. Врачи проводят какие-то тестирования, просветы мозгов и прочее, говорят, что есть шанс на восстановление, но малый. А поскольку область повреждения очень большая, есть вероятность, что будут затронуты и другие зоны ее мозга, влияющие на что-то еще. Ли, я ни хрена не понимаю, но то, с каким лицом доктора говорят это родителям — точно дает понять, что мы в заднице.
Я не задаю вопросов, потому что чувствую, что парню хочется выговориться, что у него накипело, так же как и у меня. Этот разговор нужен нам обоим, чтобы облегчить душу.
- Насчет моего фееричного преображения, - грустно хмыкает Хантер, - тут все просто. Я в военкомате был, решил свалить, Лия, потому что больше этого терпеть не могу.
- Чего терпеть? - осторожно подаю голос я, рассматривая печальное лицо друга.
- Батя совсем кукухой поехал, - говорит он, уплетая кусок пиццы и громко чавкая. - Они с маман решили, что моя вина в поведении сестры и ее проблемах. Вот только господа предки упускают тот факт, что когда их по полгода не бывает дома — мы вынуждены выживать и решать свои проблемы самостоятельно. Будь то бабки, жрачка, тачка и психологические травмы, - парень бросает на меня многозначительный взгляд и я стыдливо опускаю глаза.
- Я, видите ли, испортил сестру своими пьянками и гулянками. Так же проще, не смотреть в корень проблемы, а лишь по поверхности. В наказание папочка вынуждает меня бросить физфак и поехать с ним в какую-то мухосрань в качестве помощника. Поэтому я решил просто свалить, хотя бы на год, а там как пойдет, - Хантер поднимается на ноги и подходит к панорамному окну. - Все равно я пока Инге не помощник, поэтому — валить...
Сложные отношения в семье Огневых для меня не новость. Постоянно работающие в бизнесе родители совершенно забывают о своих детях, но стоило приключиться каким-то проблемам — они резко превращаются в заботливую семью. Постепенно это вошло у близнецов в привычку: натворить что-то из ряда вон выходящее, чтобы хотя бы так обратить на себя внимание родителей. Так было ровно до окончания школы, но не сейчас.
- Наверное, ты правильно поступаешь, - произношу свои мысли вслух я и подхожу к другу. - За год многое может произойти. Когда ты уходишь?
- Мне дали неделю на сборы, - улыбается Хантер, приобнимая меня за плечи. - На проводы придешь? - хитро выгибает бровь он.
- Куда я денусь? - улыбаюсь в ответ.
Вскоре парень уезжает домой, а я ощущаю на душе непередаваемую легкость от нашего разговора. Я словно сбросила огромный тяжкий груз и теперь могу смотреть на ситуацию не из-под гнета сдерживаемых эмоций.
Завтра я совершенно точно позвоню Роману. Я буду действовать.
51
СТАНИСЛАВ АВДЕЕВ
После того как меня несколько часов, до самого утра, отмурыжили в душном отделении полиции, я, наконец, выхожу на воздух. Но вот дышится ни хрена не легче от этого. Мягко говоря, все, ради чего я работал и старался, катится в глубокую задницу. Чем я так не угодил вселенной, чего такого сделал ей наперекор, что она так рьяно ломает все мои планы?
Пока жду вызванное такси, звоню Роману и уточняю все ли хорошо с Лией.
Лия... Бедная моя девочка, почему именно она оказалась в центре этой идиотской истории... Как бы я хотел, чтобы все это дерьмо ни коим разом не коснулось ее чистой души. Я бы должен был оставить ее, расстаться, чтобы обезопасить от себя и своих проблем.
Но я не могу.
Без нее, блеска ее понимающих глаз цвета шоколада и синего моря, без нежных поцелуев и робких прикосновений я загнусь к чертовой бабушке. Эгоистично? Возможно.
Я настолько люблю это маленькое хрупкое создание, что готов бороться хоть со всем миром, лишь бы обеспечить нам с ней спокойное будущее.
Тихо усмехаюсь себе под нос и сажусь в подъехавшее такси.
Нам с ней спокойное будущее.
Я ни разу в жизни не думал о спокойном будущем с какой-нибудь девушкой. Просто были влюбленности и временные хотелки, а здесь... Парадокс. И откуда она только взялась такая, как говорят в романтическом кино: особенная, одна на миллион, та, что приворожила с первого взгляда и не покидает мои мысли ни на миг.
Я думал, что с приездом Славиной и ее брата все рухнет, все эти зародившиеся отношения с Лией, но как же я ошибся. Да, увидев Мирославу, мое сердечко ёкнуло, но лишь от чувства неловкости и тени стыда, уже совсем не от обиды, что она выбрала другого. Ровным счетом, я не почувствовал ничего к этой женщине. А пока в тот день ехали до стадиона, в голове то и дело билась мысль: «Как там моя Лия?».
Выхожу из такси и... не могу решиться, чтобы зайти в здание больницы. Я даже не приготовил «речь», которую буду говорить единственному другу. А что тут можно сказать? Такую новость нельзя преподнести мягко, ведь как бетонный блок не смягчай, все равно падать больно.
Набираю в легкие побольше воздуха и заставляю себя войти и подняться на нужный этаж. После короткого разговора с медсестрой и ее воплей «не положено, часы посещения с двенадцати до пяти», я все же попадаю в палату к Рику.
- О, здорова, бро! - радостно приподнимается на локтях друг, откладывая в сторону электронную книгу. - Чего как рано и с пустыми руками?
Твою мать. Не могу. Язык словно присох к нёбу, а в ушах стоит нескончаемый звон, словно эхо от часто бьющегося в груди сердца.
- Стас? - непонимающе приподнимает брови Рик. - Ты что как не родной? Давай заходи, садись, располагайся. Рассказывай, что там с нашим треком, как подготовка к соревнованиям? Как там мой пиздюк? - усмехается друг. - В какие передряги еще вляпался, засранец?
Подхожу к кровати Рика и смотрю на загипсованную ногу, стараясь набраться смелости. Но мой вид слишком красноречив, чтобы лучший друг не понял, что что-то произошло.
- Стас? - в голосе чувствуется беспокойство и волнение. - Что натворил Виктор? Он ведь что-то натворил, да? Бля, не молчи!
Перевожу взгляд на Рика и киваю.
Мать твою, просто киваю! Сыкло ты, Стас!
- Что?! - друг ерзает по кровати настолько, насколько ему позволяет его состояние. - Говори!
- У Виктора был передоз и... Скорая не успела, его нашли уже в критическом состоянии, - выпаливаю я, поражаясь своему голосу. Это говорю не я, а как будто какой-то малолетка! Сипло, дрожа, словно ожидая удара. Будь у меня проблемы с сердцем — схлопотал бы приступ, потому как оно с такой силой колотится в ребра, что дышать невыносимо.
Смотрю в лицо Рика, заметно бледнеющее и вытянувшееся. Мужчина открывает и закрывает рот, стараясь переосмыслить сказанные мной слова. Ожидание его реакции убивает меня, рвет душу на куски.
- Что ты сказал? - сипло переспрашивает Рик, сминая в кулаках край больничного одеяла. Его грудь часто вздымается и опускается, Рик на грани.
- Виктор умер от передоза. Сегодня ночью, - отвечаю я и кладу на кровать листок, что выписала вызванная скорая. Он берет листок и долго вчитывается в написанные на нем слова. На глазах друга выступают слезы, а губы заметно дрожат. Я не знаю, что мне делать дальше, поэтому начинаю собирать полнейший бред, выплескивая весь этот словесный понос: - Брат, прости... Я не уследил, я не знаю как это вышло...
- Спасибо, что сказал, - хрипло говорит Рик, опускает голову на подушку и сжимает в дрожащих руках проклятый листок, глядя в потолок стеклянным взглядом. - Уйди, пожалуйста...
Я ожидал совсем другой реакции, но не такого спокойствия. Это странно... Рик никогда не скупился на эмоции, будь то радость или гнев, поэтому опасно оставлять его в одиночестве.
- Я хочу помочь, не хочу оставлять тебя одного, - мягко пытаюсь настоять на своем присутствии, но Рик резко приподнимается, скомкав выписку из скорой в небольшой комок, швыряет ее мне в лицо и кричит нечеловеческим голосом:
- Проваливай, мать твою, я сказал! Пошел вон!
От его громкого баса слегка закладывает уши и я интуитивно отшатываюсь в сторону выхода. Следом за бумажным комком в мою сторону летит фарфоровая кружка, от которой я едва успеваю увернуться.