Пегги Уэбб - Бабье лето

Позднее шоу закончилось, и он начал раздеваться, собираясь лечь спать. Из кармана выпала коробочка с кольцом. Это вызвало в нем чувство вины. Он обещал Дженис позвонить сразу после приезда в Миссисипи.

Он глянул на часы, надеясь, что уже слишком поздно для телефонных разговоров. Почти полночь. Болтон мог бы убедить себя в том, что она уже спит и что не нужно ее будить, но он никогда не лгал даже самому себе. Дженис ждала его звонка, волнуясь и, быть может, плача.

Он набрал номер, и она ответила после первого же гудка.

– Болтон! Где ты?

– На северо-востоке Миссисипи – родине Элвиса Пресли и Вирджинии Хэйвен.

– Той женщины, к которой ты поехал брать интервью? – изумилась Дженис.

– Да, той женщины, – ответил Болтон.

Он расслышал легкое хлюпанье носом, затем деланное оживление в голосе.

– Болтон, я не хочу, чтобы ты думал, что я слонялась вокруг телефона в ожидании звонка. Я знаю, что ты вполне способен позаботиться о себе сам. И я ни капельки не волновалась.

– Ну вот и отлично, Дженис.

– Болтон… – Опять это негромкое хлюпанье. – Мне не о чем беспокоиться, верно?

Он дотронулся до коробочки, лежавшей на столике рядом с кроватью.

– Для беспокойства нет ни малейшего повода, Дженис.

Если не принимать во внимание женщины по имени Вирджиния Хэйвен, женщины, которая ворвалась на белом скакуне прямо в его сердце.

Проснувшись утром, Вирджиния первым делом потянулась за телефоном. Она позвонит Болтону, чтобы тот наконец взял у нее интервью, и покончит со всем этим раз и навсегда. Затем он возвратится в страну апачей, а она вернется к своему надежному и верному компьютеру.

Дотянувшись до трубки, она увидела отражение своего лица в трехстворчатом зеркале над туалетным столиком. Без макияжа она выглядела на свои сорок восемь, если не старше. Значит, сначала она примет ванну, приведет себя в порядок и лишь потом позвонит Болтону.

Ванная комната своим вычурным интерьером была обязана временному умопомешательству хозяйки. Иначе нельзя объяснить, зачем в ванной нужно окно во всю стену, выходящее во внутренний двор, и открывающаяся стеклянная крыша, сквозь которую летнее утреннее солнце дарило ласку выстроившимся в ряд на кафельном полу зеленым папоротникам. Вирджинии всегда хотелось побольше света в доме. Если не хватало естественного освещения, то по периметру зеркальной стены зажигались яркие электрические лампы.

Эта ванная была комнатой для любовников – достаточно просторной, чтобы предаваться любви на полу, сама же ванна – достаточно большой, чтобы в ней порезвиться, к тому же в помещении было полно зеркал, чтобы созерцать любовные забавы.

Нагнувшись над ванной и включив воду, Вирджиния вновь подумала о Болтоне.

«Когда я окажусь в твоей постели, ты не будешь моим трофеем. Мы будем на равных.» В памяти всплыло заманчивое, искушающее обещание Болтона. Не если, а когда.

Закрыв глаза, она представила себя в его постели, в его объятиях. Из груди вырвался тихий стон. Желания, столь долго подавляемые, внезапно проявились. Страсть, которой так долго не давали выхода, пронзила ее. Склонной к фантазиям Вирджинии так реально привиделся Болтон, что левой рукой она принялась ласкать свое изящное крепкое тело, правой же довела себя до трепещущего оргазма.

Шум льющейся воды вернул ее к действительности. Ванна вот-вот переполнится и вода хлынет на пол. Солнечный свет, неумолимый и безжалостный, проникал сквозь огромное окно и освещал женщину средних лет с целлюлитом на бедрах и животом, которой уже никогда не станет плоским.

Вирджиния всегда была одной из тех, кто жизнерадостно утверждал, будто каждый сам выбирает свой возраст, однако сегодня она внезапно ощутила груз прожитых лет. Ей захотелось оказаться в ванной без окон, а еще лучше – если бы темные облака заволокли солнце и все вокруг скрылось бы во мраке.

Что сможет дать Болтону женщина ее возраста?

Вирджиния быстро опустилась в ванну, чтобы не видеть больше отметин, оставленных жизненными невзгодами, родами, операциями по удалению аппендицита и матки, заботами о карьере, беспокойством по поводу прошлого и тревогой о будущем.

И все же какая она дура! Мечтает о мужчине, который на тринадцать лет моложе!

Сердясь на себя, она поскорее ополоснулась водой, затем прошествовала в свою спальню, разбрызгивая капли воды и оставляя мокрые следы по всему полу. Отыскав карточку Болтона на антикварном столике рядом с кроватью, она придвинула к себе телефонный аппарат.

– Будь же ты на месте, – бормотала она, набирая номер.

– Болтон Грей Вульф, – раздалось в трубке почти сразу.

Услышав его голос, она на мгновение лишилась дара речи.

– Черт, – в замешательстве буркнула она.

– Прошу прощения? Вирджиния? – спросил Болтон.

– Я уронила телефон, – сообщила она.

– Понимаю, – вежливо отозвался он.

В его голосе слышалась насмешка. Не над ней ли он смеется?

– Будь ровно через час, – огрызнулась она. – И покончим с этим интервью.

– Я приеду, – пообещал он.

– Я готова, жду, – бросила Вирждиния.

– Я рад, – Болтон закончил разговор.

В его голосе снова послышались насмешливые нотки. Готова? Боже, будет ли она когда-нибудь готова… Она вспомнила, чем занималась в ванной, и ее обдало жаром. Даже не попрощавшись, она бросила трубку, тяжело опустилась на краешек своей кровати и уставилась на телефон.

– Мама? – В дверях спальни появилась Кэндас. – Ты не спустишься к завтраку? Через полчаса я уезжаю в школу.

– Извини, дорогая. Я забыла. Сейчас иду.

Как могла она забыть о столь важном для Кэндас событии, как сегодняшний бал в студенческом городке? Набросив на себя розовый махровый халат, Вирджиния быстро расчесала волосы.

– Ты выглядишь великолепно, моя радость. – Она обняла дочь, и они вместе спустились по лестнице в столовую. – Вальдорф будет сражен наповал.

– Вексфорд, – поправила Кэндас.

– Вексфорд. Его фамилия Бофор, не так ли? – уточнила Вирджиния.

– Да. Он из Шревепорта. В городке все девчонки позеленеют от зависти, – заявила девушка.

В столовой Кэндас бросила неодобрительный взгляд на тарелку Вирджинии.

– Мама, это все, что ты собираешься съесть? – спросила она, посматривая на мать.

– Фрукты и каша. Превосходный завтрак, – оправдывалась Вирджиния.

– Четыре дольки грейфрута и полчашечки каши? Да. Превосходный завтрак для птички, – не унималась Кэндас. – Когда доживешь до моих лет, дорогая, тебе тоже придется подсчитывать калории, – назидательным тоном заговорила мать.

Кэндас рассмеялась, с любовью глядя на нее.

– И сколько еще, по-твоему, я смогу поглощать бананы, горы взбитых сливок и попкорн, с которого так и капает настоящее масло? – весело спросила она.

– Еще долго. И пользуйся этим, дорогая, – с улыбкой ответила Вирджиния.

– Обязательно. – Кэндас поднялась и поцеловала мать в щеку. – У меня есть отличный пример для подражания.

Вирджиния проводила дочь до машины, а потом, стоя у входа в дом, еще долго махала рукой – пока небесно-голубой «Тандерберд» с откидным верхом не скрылся за очередным поворотом извилистой дороги.

Она все еще стояла на пороге дома, когда на дороге появился другой автомобиль, красный «Мустанг», за рулем которого сидел Болтон Грей Вульф.

«Как знаменательно, что даже арендованная им машина носит имя лошади», – подумала Вирджиния.

– Я приехал пораньше, – сказал Болтон, ничуть не стесняясь своей «непунктуальности».

В свете утреннего солнца, обвешанный фотоаппаратами, с лицом, только что выбритым и непослушными волосами, которые растрепал ветер, он выглядел отдохнувшим – его распирала энергия. Вирджиния представила себе, как стоя перед маленьким зеркалом в ванной мотеля, он пытается справиться с этой черной гривой волос.

Было бы неплохо оказаться там в тот момент и помочь ему. Эта мысль заставила ее улыбнуться.

Болтон нацелил камеру и сделал первый снимок.

– Я выгляжу ужасно, – произнесла Вирджиния, закрыв лицо рукой.

– Не надо. – Болтон мягко отвел ее руку и слегка приподнял ей лицо.

От его прикосновения у нее перехватило дыхание. Нечто магическое возникло между ними, и в какой-то момент ей показалось, что он собирается ее поцеловать. Она хотела, чтобы он ее поцеловал.