Эвери открыла рот.
Мама на нее шикнула.
— Просто послушайся, Эвери, это женская мудрость семьи Торнов, которую теперь я передам тебе.
— Нужно ли ей записывать? — вставил я.
— Ох! — мама улыбнулась. — Я скину их ей по почте на случай, если ты забудешь. А теперь слушай внимательно. — Я ухмыльнулся. — Полчаса ноги должны быть подняты, для того чтобы сперма оставалась в твоей матке!
Папа начал отчаянно что-то печатать.
Лицо Эвери вспыхнуло.
— И потом! — мама все еще не отпускала ее руку. — Помни, какое-то время не надо пользоваться дамской комнатой. Мы хотим, чтобы сперматозоиды достигли своей цели! Ведь правда, Билл?
— А-ага. — Даю десять баксов, что папа не знал, о чем мама его только что спросила.
— Теперь! — мамино поведение сменилось с веселого на серьезное. — Вы сейчас же должны поклясться, что никогда не будете использовать презервативы. Предполагаю, вы оба сдали анализы.
Эвери снова попробовала отнять руку. Брошенный на меня взгляд широко открытых глаз был на грани истерики. Очевидно, мама упустила то, что Эвери, возможно, сначала хочет реализовать себя в работе, прежде чем начнет рожать детей.
— Ну? — мама не собиралась отступаться.
— Э, да. — Эвери не смогла бы стать краснее, даже если бы попыталась. — Я, э… прошло какое-то время с тех пор, как я была у врача, но, в смысле, я полностью в порядке.
— Ох, дорогая, о нет, ох, так не пойдет. — Ее лицо погрустнело. — Я тебя отведу!
— НЕТ!
Мне бы стоило вмешаться, но было поздно. Если мама загорится идеей, заставить ее передумать уже невозможно. Мама была как политик, баллотирующийся на пост президента — не важно, насколько глупыми были ее идеи, она продвигала их, пока те не разваливались на части, как по большей части всегда и делали политики.
Она была Ральфом Нейдером.
Благослови Господь ее сердце.
— ДА! — Мама наконец-то отпустила руку Эвери и положила ладони на ее щеки. — Завтра я не работаю! Приеду в центр и заберу тебя! Можем устроить девичник! Сходим на ленч! Ох, ох, ох! — Она заерзала на стуле, и ее глаза наполнились слезами. — Я ждала этого момента всю свою жизнь. Момента, когда смогу проводить время с девушкой, которая остепенит моего Лукаса.
— Эй, ты проводила время с Кайлой, — вмешался папа. Видимо, он все же слушал. Мог ли ужин стать еще хуже? Вообще?
— О, — мама отмахнулась от него, — Кайла никогда не принималась в расчет. В конце концов, мать знает о таких вещах. Наш Лукас давно положил глаз на Эвери. С тех пор, как у нее появилась грудь!
Приехали.
Эвери подавилась водой.
А я молился об апокалипсисе.
Мы все хранили молчание, пока мама промакивала несколько слезинок под глазами.
— Простите меня, знаю, это звучит безумно, но вы в курсе, что я могу предчувствовать.
Папа кивнул.
— Но просто… — Она хлопнула отца по груди, и он поднял взгляд. — Так много времени прошло с тех пор, как мы были вместе с твоими родителями, и мы всегда считали… Что ж, мы всегда считали, что будем одной семьей, понимаешь? Но после, — она понизила голос, — инцидента, — все взгляды остановились на мне, — это было так тяжело и… — мама окончательно расплакалась. — Твоя мама была моей лучшей подругой.
Меня охватила злость.
Одно дело обвинять меня и заставлять чувствовать себя виноватым. В конце концов, я совершил ошибку.
Но втягивать Эвери и заставлять ее чувствовать себя, словно у нее не было выбора…
Я должен что-то ответить.
Даже зная, что это будет последний гвоздь в гробу моих отношений с родителями.
Я выругался.
— Послушайте, народ, мне нужно вам кое-что сказать…
— Подарок! — Эвери ткнула меня локтем. — Мы оставили подарок для вас в машине.
— Вы все оставляете в машине? — Это был папа.
— О, дорогой, это любовь. Ты забывчив. Вспомни, когда мы были помолвлены и…
Эвери оттащила меня от стола, идя с головокружительной скоростью, пока мы вновь не оказались в винном погребе. Ох, воспоминания.
— Что, черт побери, ты творишь? — рявкнула она.
— Слушай, — я провел пальцами по волосам, — это конец, я больше не могу… Как бы ни было увлекательно заставлять тебя страдать, я не собираюсь позволять тебе затонуть вместе с Титаником.
— В данном случае Титаник — ты? — мягко поинтересовалась она.
— Залезай в спасательную шлюпку, — кивнул я. — Может быть, в твоей версии ты могла бы спасти Джека и жить с ним долго и счастливо. — Мой взгляд поймал ее.
Эвери вздохнула и сникла, а затем пнула деревянный столик.
— Возьми бутылку вина, и можем добавить его в счет в качестве подарка родителям, они не узнают.
— Хорошо. — По какой-то причине я был разочарован. Хотя и не был уверен в причине. Может, я ожидал, что она хоть что-то сделает.
Да и потом, я изменил ее сестре.
В истории Эвери для меня все закончится плохо, и понимание этого адски жгло в груди.
— Моим родителям тоже было тяжело, — Эвери подняла на меня наполненные слезами глаза. — На самом деле очень, очень тяжело. — Она сглотнула и прижала ладони к вискам. — Возможно… Боже, не могу поверить, что говорю это, но, может, если бы мы притворялись еще немного, наши мамы начали бы общаться, а папы снова ходить на рыбалку…
— Они любили свои ежегодные поездки на рыбалку.
Она издала смешок.
— Помнишь форель, которую я спрятала в твоей кровати?
— Я видел, как ты это делала, и потом бросил ее тебе в лицо.
— Тогда я не отличалась хитростью.
— Не хочу это говорить, но ты и сейчас не отличаешься.
— И все так же громко топаю. — Она пожала плечами и одарила меня прекрасной улыбкой, доброй улыбкой, а потом потянулась ко мне. — Еще несколько дней притворства не убьют нас. По факту, это может дать ответ на все вопросы.
— О, и каким образом? — я схватил ее руку.
— Мои родители не должны были отталкивать твоих. Блэки и Торны, они как… арахисовое масло и желе.
— Мама скучает по своему желе.
Эвери прыснула со смеху.
— Ага, ладно, бери вино и постарайся не поощрять свою маму назначить еще больше странных встреч.
Мы вернулись за столик, держась за руки.
— Ну, что скажешь? — Все повернулись к Эвери, пока мама продолжала промакивать глаза салфеткой. Видимо, она продолжала плакать после того, как мы ушли.
— Я, эм… я не знаю, босс. — Эвери посмотрела на меня, моля глазами придумать планы на несколько дней. Мы же можем устроить несколько дней, правда? — Могу я взять на завтра выходной?
— А знаешь что? Среды всегда спокойные. Со мной все будет в порядке. Можете повеселиться, девочки.
Сжав кулаки по бокам, она коротко кивнула маме:
— Похоже… — прошептала она, но потом набрала воздуха. — Что ж, похоже, это будет лучший день в моей жизни.
Мама все еще не могла говорить тише.
— О, у меня есть гинеколог. Он великолепный молодой человек…
— Черт, нет. — Я покачал головой. — Никакой молодой человек не будет ее осматривать… — Я облизнул пересохшие губы. — Как насчет доктора Бирни? Ему около девяноста?
— Дорогой, он едва видит! — мама громко рассмеялась. — Как ты себе это представляешь? Ему понадобится лупа, чтобы…
— ОТЛИЧНО! — выпалила Эвери и пихнула меня в бок локтем.
Мама наклонила голову в мою сторону, и на ее лице медленно расплылась улыбка. О, нет. Господи Боже. Я знаю эту улыбку. Очень хорошо знаю. Желудок ухнул вниз.
— Лукас, — она взяла стакан с водой, — ты тоже пойдешь.
Заметьте, она не спрашивала.
Она говорила.
Как настоящая мать.
И как хороший сын, я не мог ничего сделать, кроме как кивнуть и произнести:
— Будет забавно.
Глава 19
ЛУКАС
— Объясни мне, — произнесла она спокойным голосом, когда мы оказались в машине. — Как ужин с твоими родителями обернулся дискуссией о помолвке, браке, внуках и безопасном сексе, а потом каким-то образом перетек в планы моего посещения гинеколога в присутствии тебя и твоей матери?
Мне.
Нечего.
Сказать.
— Если не можешь посмеяться над этим, можешь просто поплакать. Поверь мне, я вырос с ними. Не все так плохо.