— К черту все, надо было бросить тебя на улице.
Я отпрянула, словно он меня ударил.
— Так вот что я получаю за помощь в твоей семейной драме? «Надо было бросить тебя на улице?»
Его мама находилась в опасной близости.
Уфф, почему я продолжаю это делать? Воображать, что он заботится обо мне, тогда как он, вероятнее всего, смотрит на время, считая часы до своей следующей девчонки.
— Что ж, — я боролась со слезами, — мы договорились делать это вместе, помогать друг другу. Хотя, Бог знает, я, должно быть, была пьяна, когда сказала «да» прошлым вечером. Либо мы придумываем план, как избежать вечеринки, либо всех расстраиваем и причиняем боль нашим семьям… снова. Дедушка все еще не забыл, что ты наделал, и могу гарантировать, у него до сих пор кошмары после того, как он побывал в плену во время войны. Последнее, что тебе нужно, это чтобы он обратил все свое внимание на тебя. Он очень жестокий человек.
— Твой дедушка делал велосипеды для детей, — сухо сказал Лукас, качаясь на каблуках.
— Он был снайпером.
— Хорошо. — Плечи Лукаса поникли. — Давай просто покончим с этой частью, а обо всем остальном поговорим позже.
Я кивнула, слишком уставшая, чтобы спорить, неохотно взяла у мамы свою карточку и начала заполнять информацию.
Глава 21
ЛУКАС
Без паники.
Не показывать страх.
Мама сидела на одной стороне со мной, а Эвери — на другой. Я был в самом настоящем аду, и придется сменить рубашку, а также марку дезодоранта, поскольку тот, который использовал я, со своей работой не справлялся.
Хотя, дезодоранты не предназначены для ситуаций, включающих попытку исправить отношения между двумя семьями в худших из возможных обстоятельствах.
В моем случае это означало не позволить маме узнать о моей особой интимной жизни, а, наоборот, притвориться, что я помолвлен с младшей сестрой своей бывшей невесты, которой я изменил.
Думаю, раз все настолько запутано, дезодорант должен быть наподобие «Остынь, Лукас, я разберусь с этим».
Но я находился в гребаном кабинете гинеколога. Никакой мужской дезодорант не справится с подобным дерьмом.
С моей матерью.
С. Моей. Матерью.
Секретарь назвала имя Эвери.
Полные ненависти глаза Эвери метнулись ко мне, прежде чем она медленно встала и вытерла ладони о джинсы.
Медсестра окинула меня взглядом и ухмыльнулась.
Я постарался сдержать стон.
Знаю этот взгляд. Это был интерес. Причем явный.
Но я здесь со своей девушкой.
Невестой.
Пусть и ненастоящей невестой, но я не оценил призывный взгляд медсестры.
Я поднялся.
Что за черт?
Я все время встречался с разными женщинами!
Зачем мне теперь страдать, если невеста даже не настоящая?
Эвери оглянулась на меня, ее лицо побледнело.
Медленно, оцепенело, я потянулся и взял ее руку в свою, и по причине, которую, вероятно, позже буду анализировать с пристрастием, поцеловал кончики ее пальцев и подмигнул.
Полностью игнорируя медсестру.
И сосредоточив взгляд на единственной имевшей для меня значение женщине.
Только чтобы дать маме возможность разрушить момент, втиснувшись между нами и обхватив наши запястья.
— Это такая ответственность для вас, ребята.
— Да, именно так я и подумала, — сухо произнесла Эвери. — Ты такой ответственный, Лукас.
Я посмотрел на нее поверх маминой макушки и беззвучно произнес проклятье.
Эвери держалась бодро, пока мы не зашли в смотровой кабинет, и она не заметила стол, на который ей придется лечь.
С металлическими подставками.
Я закашлялся.
— Буду снаружи.
Мама схватила меня за воротник рубашки.
— Куда, интересно знать, ты собрался?
Я одарил ее беспомощным взглядом.
— Мам, Эвери необходимо уединение. Я подожду за дверью, пока медсестра и врач не… осмотрят ее.
— Полностью согласна, — мама кивнула и скрестила руки. — Поэтому, если понадоблюсь, я буду в приемной читать новую книгу про озорного герцога. Развлекайтесь!
Она ушла прежде, чем я успел ответить.
Оставив нас вдвоем в ужасе смотреть на стол.
— Мы можем ему заплатить.
— В смысле? — спросил я.
— И когда я говорю «мы», я имею в виду тебя. Ты можешь заплатить врачу, попросить его не заставлять меня снимать всю одежду и залезать на жертвенный стол.
— Эвери, я…
— Они заставят меня раздвинуть ноги, Лукас! — вскричала она. — И эту штуку, — она изобразила ладонями пасть аллигатора, — засунут в… ну… — ее щеки порозовели, — сам знаешь куда, а потом сделают ТАК! — она медленно раскрыла ладони. — ШИРОКО!
Я больной человек.
Потому что картинка совсем не была ужасающей.
На самом деле, я даже начал подумывать попросить посмотреть.
Что со мной не так, черт побери?
— Лукас! — прошипела она. — Обрати внимание. — Щелкнула пальцами перед моим лицом. — Я буду полностью обнажена!
Я оттянул воротник рубашки и кивнул.
— Эвери, расслабься, все закончится прежде, чем ты поймешь.
Она повесила голову и тихонько хныкнула, а потом произнесла:
— Ладно, что ж, мне нужно надеть рубаху смертника, так что ты… ты можешь идти.
Я вздохнул.
— Я отвернусь, пока ты будешь переодеваться, и подожду, пока доктор и медсестра не войдут, хорошо?
Эвери сникла.
— Поверить не могу, что ты довел нас до такой ситуации.
К сожалению, мне пришлось отвернуться, но я чуть не потерял сознание, когда услышал звук расстегиваемой молнии. Кулаки сжались.
— И как ты себе это представляешь? Вообще-то именно ты напилась и на следующий день наврала Эрин, не я.
— Ты был прав. Стоило оставить меня умирать на улице, Лукас.
— Поверь, так бы и сделал, но ты говорила, что не приветствуешь проституцию, а я гарантирую, что оставить тебя на улице — очень быстрый и верный путь к подобной карьере, от которой тебя бережет работа на меня.
Звук шуршащей бумаги вызвал слишком сильное любопытство, чтобы удержаться от взгляда через плечо. Эвери уже была на смотровом столе, ее колени обнажены, а маленькое тело полностью поглотило уродливое розовое больничное одеяние.
— Не… — выдавила она сквозь стиснутые зубы, глядя на розовую ткань, — …смейся.
Я засунул руки в карманы.
— Даже не возникает соблазна заглянуть под эту бумажку.
Она закатила глаза.
— Предпочитаю думать, что мы выше лжи.
Я прикусил губу, чтобы сдержать улыбку.
— Ладно. — Она бросила взгляд в небеса. — Можешь смеяться три секунды, но потом ты должен прекратить и рассказать, как сексуально выглядят мои ноги.
Я засмеялся и потянулся к ее колену, теплому, как вся ее кожа. Пальцы напряглись от такого невинного прикосновения, желая большего. Наши глаза встретились.
— Твои ноги сексуальны.
Ее губы приоткрылись.
Пальцы скользили выше к ткани.
После пары легких стуков дверь открылась, прежде чем Эвери смогла ответить.
— Эвери Блэк? — Один из самых привлекательных мужчин, которых я когда-либо видел, черт побери, зашел с планшетом в руках и дежурной улыбкой на лице. У него были почти белые светлые волосы и ямочки на щеках, он был широкоплечий и мускулистый. Дьявол, нет!
За ним проследовала медсестра и вежливо остановилась в углу. Я мог чувствовать ее обжигающий взгляд на себе, но мое внимание сосредоточилось исключительно на Эвери и ее реакции на доктора — «Мужчину твоих грез».
— Это я! — Эвери практически соскочила со стола, чтобы пожать руку врача.
Ублюдок ухмыльнулся и прикоснулся к ее плечу. Если это не нарушение врачебной этики, то я уж тогда не знаю.
Я быстро двинулся, перехватывая ладонь, практически коснувшуюся ее.
— Лукас Торн.
Он пожал руку, его брови сдвинулись.
— О, привет.
Черт побери, он не был геем.
Я действительно был уверен, что он гей. Так я хотя бы смог переключить его внимание от Эвери.
Никаких гребаных шансов, что он окажется даже близко к ее телу ниже пояса… Дерьмо, тут жарко?
— Эти окна открываются? — я указал на них и начал закатывать рукава, словно сам собирался по локоть залезть меж бедер Эвери, мысленное изображение чего повергало меня в ад.