Единственный раз, когда я завелся, взбесился просто, говоря с ней, это когда она спросила про минет. Меня реально взяла такая злость, просто бешенство. Не знаю почему, но я решил, что какой-то малолетний урод пристал к ней, подкатил с таким предложением. Еле сдержался, чтоб не сказать, что сейчас приеду и голыми руками задушу того, кто к моей Бабочке с таким в тринадцать лет подкатил. Но ни одной мысли о том, как она может такое сделать или воображаемых картин, вызвавших бы у меня сексуальное возбуждение, это не вызвало. Я хотел просто ее уберечь и защитить от всего в мире.
Зато сейчас я был просто каменный, и меня реально трясло, будто не мужик, трахнувший кучу баб, а пацан, который и одной еще не лапал.
Если бы еще вчера узнал, что на мою Бабочку тридцатишестилетний мужик засматривается, блин, убил бы. Сто пудов бы убил извращенца. А с собой что сейчас сделать? Как на нее смотреть теперь? В глаза Свете?
Еще три стакана виски ни на сантиметр не помогли мне продвинуться в мыслях о том, как жить теперь и что делать. Я выкурил пачку сигарет, прикуривая одну от другой, и чувствовал себя так, будто глаза сейчас вылезут из черепа. А придумать ничего не мог.
И почему-то только сейчас заметил темно-синюю коробочку с серо-стальной полосой по центру и записку, написанную торопливым, но округлым и четким почерком моей Бабочки: «Извини, мне правда стыдно за все мои психи. А ты - самый лучший. Всегда им был и есть. С прошедшим днем рождения! Бабочка»
С прошедшим… она и правда мне ничего не дарила, но какая разница, главное, что сама понемногу приходила в себя. Зачем мне еще какие-то подарки? А все равно, вдруг появилось любопытство, и даже это ненормальное желание и ярость на себя отошли на второй план. Отложив тлеющую сигарету в пепельницу, уже полную окурков, я большим пальцем руки откинул крышку.
Угодила. Или угадала. Или просто знала меня так хорошо, что не ошиблась. Мне пришелся по вкусу этот простой, но четкий браслет из металла. Я крутил его так и эдак минут десять, понимая, что мне нравится его текстура и плотность. А потом обнаружил небольшую гравировку. Бабочка. На тыльной стороне пластины. То ли случайно, то ли задумано тем, кто создавал этот браслет, получалось так, что когда защелкиваешь браслет на руке – пластинка чуть смещалась и гравировка оказывалась не по центру, а как раз над точкой, где бился пульс. Словно бы она и до этого не была у меня в крови.
Бабочка-Бабочка. Что же мне теперь делать?
Глава 5
Света
Не знаю, что разбудило меня в этот раз. Может, непривычное ощущение того, что я выспалась? После лета нелегко было подскакивать в половине седьмого, чтобы успеть и собраться, и позавтракать, и доехать до школы. Видно потому - пробуждения каждое утро казались каторгой. А сегодня – ничего подобного. Я проснулась с удовольствием, только ноги немного замерзли отчего-то.
Стоило мне открыть глаза – все прояснилось. Я снова заснула в комнате дяди. Ясное дело, не прихватив с собой будильник. Точно проспала, и уже, наверное, опаздываю. И даже не укрылась – все думала: посижу еще секундочку, и пойду к себе.
Подозревая, что могу пропустить первый урок, я вскочила с постели. И вот тут все стало «жужас-жужас», как любил иногда говорить Лешик, пока был маленький.
На полу у кровати валялся пиджак и галстук дяди Сережи.
Этих предметов одежды точно не было вечером, когда я пришла. Значит, он приехал раньше и все-таки обнаружил мою дурацкую привычку сидеть, да и спать в его комнате. Что он подумал? Почему не разбудил? Рассердился? И если знал и, допустим, решил, что в этом нет ничего страшного, почему утром не разбудил, зная, что я могу опоздать?
Мучимая всеми этими вопросами и совершенно не имея представления о том, как же отреагировал дядя, и что мне ему сказать, я решила – терять нечего. И пошла сама его искать, потуже затянув халат и прихватив бессменного зайца в качестве «моральной поддержки».
Сергей
Я так и не заснул этой ночью. А может, и отключался периодически на пару минут, точно не буду утверждать. Мозг окутало алкогольными парами почти так же, как весь мой кабинет – сигаретным дымом. И самое смешное, почему-то только тогда, когда двери открылись и на пороге показалась Бабочка, у меня в мозгу появились две несуразные мысли: почему она, вообще, спала у меня в спальне? Своя не нравится? Или еще что-то случилось? Спохватился, называется. И вторая: что надо же было ее в школу будить…. Только поздно, часы показывали половину девятого. Уже опоздала. И тут я не справился с обязанностями опекуна.
Я поднял голову и в упор глянул на нее, надеясь, что все это – ночное наваждение, уже ушло. Растворилось в алкоголе.
Ни хрена.
- Привет.
Прогоняя эти глупости из моего мозга, Света настороженно и неуверенно осмотрела комнату. И зайца притащила, будто ей до сих пор пять лет. А я ведь еще не забыл, что именно у нее под этим халатом.
ззУрод. Хорошо, она о моих мыслях не в курсе.
- Я думала, ты не куришь. Бросил, - как-то напряженно протянула она, закрыла за собой двери и подошла к столу.
- Бросил, - согласился я.
И смял в кулаке новую пачку, которую открыл час назад. Там еще две трети сигарет было. Какая разница? Ведь сам ей обещал. Отбросил помятую картонку в пепельницу.
Бабочка глянула на это все, и видно было по глазам, что хочется ей отпустить комментарий, но Света сдержалась. А еще крутилось у нее в глазах какое-то опасение, заставляющее меня напрягаться. Неужели Бабочка меня пьяного испугалась? Так не первый раз видела. Мы с Сашкой иногда, не часто, но бывало, хорошо расслаблялись. Никому кроме брата я не доверял настолько, чтобы хорошенько напиться в компании.
- У тебя что-то случилось? Или ты на меня рассердился? – она дошла до стола и присела на край, продолжая телепать этим зайцем, волоча его за ухо.
- За что рассердился? – выпитый виски явно мешал мне врубаться в ее вопросы. – Уже решили же, что понятно все с твоим поведением, еще вчера. И спасибо за подарок, племяшка. Хороший браслет. Четкий.
Я практически никогда не называл ее племянницей. Ни вслух, ни в мыслях. Не знаю почему. Света, Бабочка, малышка, как угодно. Не племянница. А сейчас, специально, чтоб напомнить себе, кто эта обалденная девушка, светящая своими коленками у меня перед носом, проговорил.
Мне хотелось чуть опустить голову и прижаться лбом к этим коленям. Повернуть лицо и провести подбородком, щекой по ее ногам, спускаясь к ступням. Знаю, что царапал бы нежную кожу своими небритыми щеками. Но и этого мне хотелось тоже. Отметить. Знать самому и наглядно подтвердить, что и эта молодая девушка – моя. Моя, как женщина. Так же точно как я знал, что она была моей Бабочкой.
Именно поэтому стоило ежеминутно напоминать себе, кем именно приходится мне эта девушка.
А Бабочка аж скривилась. Словно я что-то противное сказал. Хотя, может это из-за того, что я сейчас прилично сипел, прокурив голос.
- Понравился? – уточнила она, поежившись. Потерла одной босой ступней о другую.
Меньше всего мне хотелось бы нарушить равновесие в ее психике из-за собственных заскоков. Потому, вместо ответа я приподнял руку, демонстрируя запястье, на котором уже прочно обосновался ее подарок. Но не обнял и не поцеловал в макушку, как обычно делал. Поостерегся.
Но Бабочка все равно улыбнулась. Наверное, наиболее искренне и открыто за последний месяц.
- Я очень рада, правда. Мне так хотелось подарить тебе что-то классное. Как ты мне всегда даришь! – она закинула замученного зайца себе подмышку. Закусила губу, и как-то виновато, но весело глянула сквозь ресницы, обжигая меня взглядом своих темно-карих глаз. – А я уже опоздала в школу.
- Я заметил, - усмешка вышла немного кривоватой, но Бабочка, кажется, не обратила внимания, рассматривая свои ногти.
- Ты сердишься, что я в твоей комнате спала? – вдруг выпалила она на одном дыхании.
Тю, так вот что ее грызло.
- Нет, - я снова выдавил из себя улыбку. – Только, твоя чем тебе не по вкусу? Ты говори, Бабочка, если что – все переделаем…
- Нет, ты что!? – она повернулась, взмахнув этим придурочным старым зайцем. И что она так в эту ветхую игрушку вцепилась? Зайцы столько не живут. Спохватилась, поняв, чем машет и рассмеялась. – Мне очень нравится моя комната. Она такая классная! Просто, вообще! У меня даже дома… Ну, не такая классная была, - она только на секунду замешкалась, видно снова вспомнив семью. – Просто, когда тебя нет, мне совсем одиноко. И очень грустно. А так – я так вроде к тебе ближе.