Мои руки были такими же жадными – я не мог дать ей воли. Обнимал Бабочку, хоть и старался обходить татуировку. Намотал ее волосы на свои пальцы, держа еще крепче, хоть и с ненормальной нежностью. Чуть ли не трепетом. Мой рот был алчным. Я целовал ее так, словно проглотить хотел. Больше того, хотелось вдохнуть Свету, как дурь вдыхают. Чтобы она в легких моих была, по венам и артериям бежала с кровью…
Да. Я был таким: и жадным, и алчным, и ненасытным, вдруг разом ощутившим потребность в этой девушке.
- Любимый…
Она чуть отклонила голову, не пытаясь при этом высвободиться из моего захвата, и посмотрела на меня таким взглядом…
Какой там здравый смысл?! Да вы что?! Я понял, что не только меня покинула мысль тихо-мирно провести праздники.
- Сережа, а мы можем…?
Она вдруг умолкла и как-то робко стрельнула в меня глазами, после чего вновь потянулась к моим губам.
- Мы все можем, драгоценная, - я, в принципе, подозревал, чего моей Бабочке хочется. Но меня даже развеселило ее смущение, вылезшее непонятно откуда. И это после всех ее истерик по поводу моего пробуксовывания. – Если ты хочешь…
- Я хочу. Тебя. Очень, - все так же задыхаясь, прерывисто выдала она куда-то, в район моего простреленного плеча.
А я ощутил, как ее ладони скользнули вниз по моему прессу, добрались до пряжки ремня и не очень умело, но настойчиво потянули, недвусмысленно подтверждая слова. Другой рукой Света расстегнула пуговицу на своих джинсах. И тут же подняла голову, вновь одарив настолько горячим взглядом, который нивелировал все ее смущение. Доказывал, она действительно понимает, чего хочет и уверена в этом.
Понятия не имею, какой мужчина смог бы остаться сдержанным после такого заявления и действий любимой. И я не смог. Тем более что и до этого момента особо себя не тормозил.
- Люблю тебя, Бабочка, - выдохнул я в ее губы, вновь начав целовать так сильно, как только сумел, не боясь причинить боль.
А она застонала так, что у меня внутри все огнем полыхнуло, и ответила со страстью, не уступавшей моей по силе.
Блин, что называется – выбрали момент: у меня на плече десять швов и у нее свежая татуировка на спине. А допекло вдруг так, что все на второй план отошло, и боль уже не такая ощутимая стала. Собственно, за жаром и желанием к Бабочке, я вообще перестал о плече вспоминать. Но о ее спине помнил, потому постарался как можно осторожней отклонить ее от себя и спустился губами на шею Светы. Прошелся горячими поцелуями по ключицам и, наконец-то, добрался до ее груди. Вот тут я и понял, что таки да, «жадность» - мое второе имя.
Света застонала, низко, протяжно, и с силой вцепилась в мои волосы, прижав мою голову еще крепче к своей груди. Я же и не собирался отстраняться. И не заставил бы никто. Втянул в рот затвердевшую горошину соска, лаская языком, обхватил одной рукой полноту ее упругой и нереально нежной груди.
А второй рукой обнял Бабочку за плечи, осторожно повернулся, продолжая аккуратно обнимать ее, чуть ли не рухнул на диван, стараясь дать Свете опору. Усадил ее на свои колени. И позволил себе то, о чем последнее время мог только мечтать, особенно с тех пор, как месяц назад так сорвался – я алчно целовал кожу на животе Светы, ласкал впадинку пупка, если честно, про себя радуясь, что Света не решила набить «подарок» здесь. Нет, мне понравилась татуировка. Что там – меня проняло. Но ее живот – мой фетиш – нравился мне в своем первозданном состоянии.
Бабочка, кажется, уже просто задыхалась. И стонала так, что я искренне радовался решению оставить охранников дома. Нам точно придется как-то это решать это в будущем, но сейчас не хотелось ни о чем думать. Моя Бабочка могла наслаждаться так, как ей только вздумается.
Чуть приподняв ее, я полностью стащил одежду со Светы и, не отрывая губ от кожи, спустился ниже, прекрасно понимая, что в первый раз Бабочке будет не так уж и здорово. Потому хотелось дать ей по максимуму все, что только в моих силах.
Света
Я честно не думала, что все так получится. Настолько нервничала, когда увидела, что Сергей не особо обрадовался моему походу в тату-салон, что и в голову не пришло, насколько двусмысленна и щекотлива подобная демонстрация «подарка». Но сейчас я не за что бы ни согласилась все переиграть.
Когда Сергей начал меня целовать, тело будто вспыхнуло всем тем, что так долго томилось внутри, не находя выхода. Его руки, его губы – они были везде, на каждой клеточке и каждом миллиметре моей кожи. И это было так сладко. Так невыносимо! Мне кричать хотелось от тягучего, обжигающего томления. И я себя не сдерживала, хоть и пыталась. Стонала, задыхаясь. Меня колотило от возбуждения, но я тянулась к любимому, пытаясь и ему дать хоть часть того, что Сергей дарил мне. Но когда его губы спустились по моему животу, когда он добрался до безумно чувствительной точки, и принялся ласкать языком мой клитор – я действительно закричала и вцепилась в его плечи, напрочь забыв про рану и осторожность. У меня все из головы вылетело, а вместо мыслей появилось что-то горячее, плавящееся, красно-золотистым светом пробивающееся сквозь стиснутые веки.
Мне было так здорово!
Сергей усмехнулся, точно довольный такой моей реакцией, отцепил мои руки от себя, заставив меня упираться в спинку дивана, а сам спустился чуть ниже, не собираясь, похоже, прекращать на полдороге то, что начал.
Ох, я знала, что такое оргазм не только по книгам или тайком увиденным видео в интернете. Современная культура давно не скрывала и не отрицала пользы самоудовлетворения для молодых людей. Но до этого момента я и не представляла даже, насколько же отличается удовольствие, которое может подарить тебе любимый мужчина! Это даже невозможно было попытаться сравнить. И у меня не оказалось сил, чтобы как-то сопротивляться, вытерпеть натиск его губ и языка.
Вот то горячее и светящее «что-то», заполнившее мою голову, растеклось по всему телу и взорвалось в области живота и бедер. Не знаю, у кого и как это происходит обычно, но перед моими глазами и правда вспыхнули искры. Не так уж и врали все те истории про «салюты и фейерверки». Тело стало непослушным и тяжелым, словно тягучим. Каждая косточка казалась горячей и мягкой. Я рухнула на Сергея, не уверенная, что не придавила его рану, но не хватало сил сориентироваться. Реальность проходила где-то мимо меня. Совсем рядом, но все же не вовлекая в свое течение.
Я пропустила момент, когда он сам окончательно разделся, когда достал презерватив. И только ощутив, как руки Сергея опять с силой обняли мое тело, как его губы прижались к моей щеке; услышав, как любимый прошептал, задыхаясь:
- Прости, драгоценная моя, потерпи немного, - немного вернулась в сознание.
Руки Сергея крепко сжали мои бедра, мягко надавливая, но не позволяя сдвинуться. И я, честно говоря, напряглась, ощутив, как его твердая возбужденная плоть входит в мое тело.
Ну, все оказалось не так и плохо. Наверное, потому, что вся я еще вибрировала от пережитого удовольствия, боль от первого толчка оказалась не настолько уж страшной. Да и потом, вытерпев сегодня несколько часов набивания татуировки, я поняла, что довольно терпелива. Тем более что знала, ради чего это все. И мне было хорошо. Все равно хорошо. Не так, как когда он ласкал меня. По-другому.
Со всей силы обняв его за шею, я уткнулась лбом в щеку Сергея и пыталась расслабиться, впитать в себя как можно больше, каждое мгновение этого момента. Я понимала, что дальше будет иначе, а моя девственность не могла просто исчезнуть без всех этих болезненных «прелестей». И терпела. Но все равно наслаждалась каждым его движением. Правда, это удовольствие оказалось иным. Однако не менее сильным.
Сережа так старался быть аккуратным: я ощущала напряжение, которым он пытался сковать свое тело, сдержать движения. Видела испарину, выступившую на его висках. Но все равно, каждый его толчок, каждое погружение было таким мощным, таким глубоким. Он делал меня частью себя, сам спаивался со мной. И каждую секунду спрашивал, как я? Пытался остановиться, заглянуть мне в глаза. Но я только мотала головой и обнимала любимого еще крепче, отвечая:
- Хорошо, все хорошо, любимый. Все здорово.
И так действительно было. Из-за него. Из-за Сергея. Потому что никакая боль, никакой дискомфорт не будет иметь значения, когда ты видишь и чувствуешь, сколько удовольствия даришь такому мужчине. Любимому. Как хорошо с тобой тому, кто очень много видел, пробовал и испытал. Видя, понимая все это – начинаешь ощущать себя драгоценной для него, как Сергея меня и называл. И чувствуя все это – я с силой прижалась к его губам, просто не представляя, как дать выход всему тому, что сейчас переполняло душу.