- Ой, это классно, я дико голодная, - вдруг призналась Бабочка. – Даже не помню, кажется, после завтрака ничего не ела еще.
Таким образом, совместными усилиями, через пятнадцать минут мы таки оказались перед телевизором, с мигающей огоньками елкой, с горячей пиццей, холодным шампанским и горой мандаринов. Глава государства что-то говорил на заднем фоне, а я развалился на диване, который мы раздвинули, и с удовольствием следил за Светой. Она лежала тут же, рядом, упираясь локтями в диван, уже проглотив два куска пиццы с молниеносной скоростью. Стонала, что сейчас лопнет и вертела в пальцах дольку мандарина, со смехом рассказывая о том, как ей на самом деле было страшно решиться на татуировку. И что она даже повалила небольшой столик с подсобными материалами, когда садилась на указанное мастером место. Так ноги тряслись. Но ей настолько хотелось меня удивить, и выразить, насколько я для нее важен, что пришлось собраться с силами и вытерпеть.
Меня радовало понимание, что в итоге у нее остались от всего этого только веселье и радость. Какой-то кураж. Потому как мне самому было не особо комфортно слушать о ее страхе, и какой-никакой, но боли. Но внешне я благосклонно улыбался, ероша ее волосы рукой, и наслаждался теплом кожи Светы, прижавшейся к моему боку. А она, уже совсем ничего не стесняясь, то и дело целовала то мои плечи, то щеки. Периодически сама попадаясь в плен моих рук и губ.
Такой Новый год не был для меня привычным. Прошлый я встречал в ресторане с “партнерами” и нужными людьми. Как и многие другие. Кроме тех немногих нескольких раз, в которые удавалось вырваться к брату и провести Новый год в кругу семьи. Но те праздники, пусть и замечательные, полные тепла и почти искренней радости практически всех, все-таки отличались от этого. Нашего с ней личного праздника, одного на двоих.
Обалденный опыт. Я точно хотел бы его повторить. И не один раз. А каждый праздник проводить с Бабочкой и какие-то свои, совсем новые, с ней создать. Судя по искристому блеску глаз Светы - она не будет против такой моей идеи.
На столе, между полупустой коробкой из-под пиццы и нашими бокалами лежала уже раскрытая праздничная коробка с моим подарком Бабочке. Хотя, можно было сказать, что это подарок нам обоим - две путевки в Словению на ближайшую неделю со второго января. И обошлись они мне “ой”, как дорого, учитывая, что бронь на этом курорте начиналась едва ли не в августе. А я потребовал в турфирме достойный отдых “начиная с послезавтра”.
Можно было, конечно, выбрать банальную Турцию: и проще с вариантами, и без такого напряга. Но я прекрасно знал, как сильно моя Света любит зимние праздники, и что с большим удовольствием она нырнет в сугроб, катаясь на лыжах, нежели в бассейн, спасаясь от жары.
Да и шанс встретить кого-то знакомого именно в том городе, не относящимся к самым популярным направлениям среди наших, был намного меньше. А мне хотелось просто отдохнуть со Светой, не думая обо всем остальном, чего у нас с лихвой будет по возвращению.
Бабочка безумно обрадовалась. Ей самой хотелось просто тихо и спокойно от всего отдохнуть. Слишком много всего случилось с нами за этот год.
Так что, с истории о татуировке, мы переключились на планы отдыха и то, что следует забрать, и как все организовать. Причем, мы так увлеклись этим, что едва не пропустили тот самый важный момент, когда начался бой часов.
- Ай! С Новым годом! - спохватившись, с восторгом прокричала Света, схватив свое шампанское.
С веселым звоном она чокнулась им о мой бокал.
- С Новым! - согласился я так же весело.
И, дождавшись, когда Бабочка отпила первый глоток шампанского, надавил ей на плечи, притянув к себе и крепко поцеловал, не дав даже сориентироваться. Шикарно. Что еще надо для самого настоящего праздника? Да и шампанское в таком варианте подачи мне понравилось куда больше, чем в бокале.
- М-м-м, - ничего более вразумительного Света не смогла ответить.
Но это “м-м-м” - простонала с удовольствием, так что я сделал вывод, что шампанского ей не жалко, и решил продлить поцелуй.
- Сереж?
Спустя минут тридцать, почти задремав опять после того, как проглотила еще один кусок пиццы, и даже соблазнилась парой не особо любимых ею виноградин, совершенно не глядя на продолжающий бормотать телевизор, Света вдруг подняла голову с моей груди.
- Мм? - ответил Бабочке ее же “фразой”.
Честно говоря, и сам уже начал дремать, и без разницы, что праздник. Мой праздник, постоянный теперь, сопел последние десять минут у меня на груди.
- Сереж, а что теперь будет?
- В смысле, драгоценная моя? - заставив себя полностью открыть глаза, я внимательно посмотрел на Свету.
- Наверное, не так просто будет это скрывать? А показывать… Тоже не стоит, да? Ты говорил… Это будет совсем глупо? - переплетя пальцы и устроив на них свой подбородок, Света сосредоточенно смотрела на меня.
- Не умно, так точно, - я опять откинулся, уткнувшись затылком в подушки дивана. - Но ничего, Бабочка, справимся. Решим как-то по ходу. Тебе об этом сейчас меньше всего думать надо. Отдохнем, вернемся, а потом разберемся. Хорошо?
- Хорошо, - вздохнув, согласилась она. Опять улеглась щекой мне на грудь и начала пальцами обводить контуры моей татуировки. И вдруг улыбнулась. - Разберемся, - добавила Света таким тоном, будто собиралась лично “разбираться” с каждым, кто будет против.
Что заставило меня искренне рассмеяться.
Света
Именно за эту неделю я отчетливо поняла: чтобы ни было мне известно из учебников о свойстве времени - все полная чепуха. И прав был Эйнштейн: непостоянная величина время. Совсем непостоянная. Только гибкая она не столько для скорости света (в конце концов, мне не была доступна такая скорость), а для состояния человеческого счастья.
Честное слово, я еще слишком хорошо помнила о том, как тянулись первые месяцы после смерти моих родителей и брата: не то, что каждый день, а каждая минута казалась бесконечной и полной безысходного горя. Не забыла, насколько долгими были часы в руках Малого. И каким длинным мне показался последний месяц без Сергея.
Сейчас же, на этих “каникулах”, которые любимый подарил мне, минуты пролетали мимо как раз с той непостижимой скоростью света. Стремительно, без остановки и пауз. Потому что я была бесконечно счастлива. Просто безгранично. Да и Сережу давно не видела настолько беззаботным, спокойным и счастливым.
Мы жили в небольшом, но точно дорогом отеле. Не впервые отдыхая за границей, да и об этом курорте узнавая раньше, когда папа спрашивал, куда мы хотим поехать, я имела представления о том, насколько сложно найти здесь номер в самый разгар праздников. И в полной мере оценила подарок. Но на мой интерес Сережа только заметил, что тут никто знакомый не должен попасться. А это самое главное - мой спокойный отдых.
А отдыхалось здесь действительно великолепно. Снег казался невероятно искристым и чистым, а воздух - просто сладким, несмотря на вполне зимнюю погоду. Видимо, именно счастье делало для меня все настолько прекрасным. Татуировка заживала без всяких проблем, хотя Сережа, видимо, чтобы поддеть меня той “настырностью”, с которой я следила за лечением его раны, все время настаивал на осмотрах. А может, ему просто понравился этот “подарок”, что казалось мне вполне вероятным. Любимый часто рассматривал узор на моей спине, а в последние дни, подобно тому, как я пальцами “впитывала” его татуировку волка, нежно и осторожно повторял контуры моей татуировки своей рукой.
И любил меня. Господи! Как Сергей меня любил.
Я всегда знала, что особенная для этого человека, даже тогда, когда наши отношения не выходили за пределы родственной любви. Но сейчас… Я действительно ощущала себя его драгоценностью. Той, для которой происходит все вокруг. Которую обожает этот невероятный мужчина. Мой “супергерой”, о котором только может мечтать девушка. И в то же время, реальный человек, из плоти и крови, жадный и страстный, нежный, а иногда - тираничный, не уступавший мне там, где не считал это верным, несмотря на всю любовь. Хотя, он никогда и ничего категорично не запрещал, а объяснял, разговаривал, аргументировал, почему этого делать не стоит.
И баловал, баловал, баловал…
Он почти не занимался своими “делами”, только раз в день созванивался с Николаем. Я эти разговоры не слушала, несмотря на желание все-все знать о любимом. Сережа не хотел, чтобы я в это вникала, а я слишком любила его, чтобы эту просьбу игнорировать.