А мне оформили запретительный судебный приказ. Вряд ли это поможет. Если Форбс захочет добраться до меня, его ничто не остановит. Но, думаю, не захочет. Видимо, между нами наконец-то все кончено.
– Нет, не открыла, – вздыхаю я.
Дэнни подходит, садится на мою кровать.
– Ты так долго на него смотришь. Так и дыру можно прожечь. Пожалей нас обеих, открой, а то я умру от любопытства.
Дэнни все известно про Джордана. Как я к нему относилась… до сих пор отношусь. Думаете, мои чувства к нему остыли? Ничего подобного.
И теперь вот, когда я близка к выздоровлению, меня одолевают сожаления – горькая пилюля.
Я очень по нему скучаю.
Дрожащими пальцами я веду по линии, проступившей на конверте, очевидно, от коробки компакт-диска – вывод, к которому я пришла, тщательно прощупав письмо.
Зачем он прислал компакт-диск?
Своими тонкими пальцами Дэнни коснулась моей руки.
– Вскрой конверт. Посмотри, что там. Может, это DVD с объяснением в любви. – Она театрально прижимает руки к груди.
Дэнни романтична. Несмотря на свой печальный опыт, она не утратила веры в любовь.
– Не знаю. – Я качаю головой. – Что бы там ни лежало, он отправил это более двух месяцев назад. За это время многое может измениться. Он наверняка уже забыл меня.
Дэнни качает головой.
– Исключено. Любовь быстро не проходит, тем более такая сказочная, как у вас.
Я вскидываю брови.
– О сказочной любви ты судишь по моим рассказам?
Дэнни смотрит на меня с упрямством во взгляде.
– То, что он сказал тебе в больнице… как он любит тебя… парни такими словами не бросаются, Мия, – во всяком случае, такие парни, как он. Сказочная, говорю я.
С тяжелым сердцем я смотрю на пухлый конверт, который держу в руках.
– Что ты теряешь? Курс лечения почти завершен. Осталась одна неделя. То, что лежит здесь, возможно, позволит тебе решить, куда ехать после больницы.
Кивнув, проглотив свой страх, я подсовываю палец под печать и разрываю конверт.
Почти слышу, как Дэнни затаила дыхание, когда я сунула руку в конверт.
Мое сердце колотится как сумасшедшее.
Я вытаскиваю сложенный пополам лист бумаги и прозрачную коробку с компакт-диском. На диске черной ручкой выведено «Мия».
Я смотрю на Дэнни.
– Читай, – подбадривающим тоном говорит она.
Трясущимися руками разворачиваю письмо.
«Мия!
Четыре гребаных дня я пытаюсь написать тебе письмо… пытаюсь рассказать о своих чувствах… как я тоскую по тебе. И все, что я пишу, – не то. Знаю одно: вдали от тебя… мне трудно дышать. Мне ужасно тебя не хватает.
Поэтому я посылаю тебе эту песню. В ней все, что я хочу сказать и не могу. И, если по прочтении этого изменится твое отношение ко мне… к нам с тобой, ты знаешь, где меня найти.
Я всегда буду тебя ждать.
Джордан».
Я вытираю слезы.
– Боже, ты меня убиваешь! Что там написано? – У Дэнни вид такой, будто она сейчас взорвется, и я отдаю ей письмо.
Наблюдаю, как ее глаза бегают по листку. Дочитав до конца, она поднимает голову, смотрит на меня. В глазах ее блестят слезы.
– Матерь божья… это ж… – Она хватается за грудь. – Ты должна послушать эту песню. – Дэнни бросает мне коробку с диском.
– У меня нет CD-плеера – только айпод, – говорю я обреченно.
Взгляд Дэнни скользит по палате.
– А телевизор! – восклицает она. – В него встроен плеер. Можно послушать через него.
Я воспрянула духом. Вскакиваю на ноги, хватаю диск.
Включаю телевизор, жду, когда засветится экран. Все мое существо трепещет.
– Гениально, – говорю я Дэнни, когда она подходит и становится рядом со мной.
– Такой у меня дар. – Она пожимает плечами.
Я вынимаю диск из коробки, вставляю его в плеер.
Жду, когда он загрузится, – кажется, целую вечность.
Потом начинает звучать песня, которую прислал Джордан. Палату заполняет мелодия тихого гитарного вступления к композиции «Человек, которого не сдвинуть с места» в исполнении группы «Скрипт»[23].
У меня учащается пульс, я закрываю глаза, слушаю слова. Впитываю их. И слышу именно то, что пытается сказать мне Джордан.
«Я всегда буду ждать тебя».
Он меня ждет.
Дэнни хватает меня за руку. Я смотрю на нее.
– Незачем ждать целую неделю. Езжай к нему. Прямо сейчас.
Глава 27
Прошло три месяца со дня ее отъезда. Два с половиной с тех пор, как я послал ей письмо и песню.
От нее ни слуху ни духу.
Песня не помогла.
Зря надеялся. Дурак.
После нескольких недель ожидания я смирился с тем, что она не вернется… и стал злиться.
Полагаю, это одна из стадий, через которую мне суждено было пройти. С депрессией покончено. Пришло время злиться, я пошел и напился.
Подцепил какую-то телку.
Чувствовал себя ужасно.
Как только она сунула руку мне в штаны и стала меня ласкать, я ее остановил, ибо понял, что, даже если пересплю с этой девушкой, ничего не изменится. Наутро, проснувшись, я буду чувствовать себя так же, если не хуже. Легче мне не станет. Мия не вернется. Я все так же буду тосковать по ней. Не исчезнет зияющая пустота в моей груди, которую может заполнить только она. Ну трахну я эту девицу, что с того. Душевного покоя не обрету. Так что я вытащил ее руку из своих штанов, извинился и ушел.
С тех пор, кроме моей собственной руки, к моему «мальчику» никто не прикасался.
Я думаю о Мие. Не только когда мастурбирую. Я постоянно думаю о ней, даже во время свиданий с собственной рукой.
Кроме нее, я вообще ни о чем и ни о ком думать не могу.
Наверно, когда-нибудь я стану реже думать о ней. Когда-нибудь придет такой час. Но это когда-нибудь.
Я стараюсь занимать себя работой. Вожу на экскурсии туристов Уэйда. Когда снова поехал в каньон Ла-Плата, в первый раз после того, как был там с Мией, было трудно, но я пересилил себя, и теперь с каждым разом мне легче бывать в тех местах.
Постояльцев у нас по-прежнему немного, но мы выживаем. Я активно занимаюсь сайтом отеля, связываясь с различными туристическими агентствами и бюро путешествий, размещаю нашу рекламу на их сайтах. Моя задача – разрекламировать нашу гостиницу хотя бы к лету следующего года.
Дозер подходит ко мне, тыкается мордой мне в ноги.
– Привет, приятель, как дела? – спрашиваю я, отрываясь от компьютера и глядя на него. Некоторое время назад ему сняли гипс, и теперь он совсем поправился, стал прежним.
Только по Мие скучает.
Порой мне кажется, что только он понимает мое состояние.
Дозер трется мордой о мою ногу, еще и лапой по ней бьет.
– Что? Проголодался? – Я беру со стола кусочек печенья, которое ем сам.
Даю ему. Он хватает печенье, ложится на пол и начинает грызть.
Я потираю уставшие глаза, смотрю на таблицу, с которой работаю. Бухгалтерия. Что может быть увлекательнее.
Конечно, плохо, что в пятницу вечером, когда даже отец мой на свидании, я сижу здесь со своим псом и разбираюсь в бухгалтерии.
Пора бы уже как-то и жить начинать.
Звонит гостиничный телефон.
– «Золотые дубы», – отвечаю я, откидываясь на спинку стула.
– Дома сидишь – в пятницу вечером? Тяжелый случай.
– Спасибо, Бет. Умеешь ты придать человеку уверенности в себе.
Она смеется.
– Ну, уверенности в себе у тебя хоть отбавляй, Джордан.
– Ладно. Подтруниваешь надо мной, а сама, можно подумать, отрываешься в городе.
– Увы, тружусь не покладая рук.
– Мама мало тебе платит за работу в кафе, так что приходится подрабатывать проституцией? Прямо кино для канала «Лайфтайм»[24].