Эльвира Барякина - Белый Шанхай

— Товарищ Нина просила не поминать ее лихом. Или нет: как-то она по-другому выразилась… Не покидать ее? Или не забывать ее? Ох, черт, — я уже не помню!

Клим знал, что Даниэль тоже что-то передавал Нине через Левкина. Когда-то ему казалось, что он готов с гордым видом отойти в сторону и не впутываться в их отношения, но сейчас при одной мысли об этом у него сжимались кулаки: «Нина — моя. Теперь точно никому не отдам! Надо будет — вообще увезу ее из Китая».

Одиннадцать утра… Судья уже должен был объявить приговор. Клим подошел к стеклянной двери с надписью «Закрыто» и хотел выглянуть наружу, но мастер-ремонтник, старый польский коммунист по имени Янек, остановил его:

— Сидите тут!

Время текло так медленно, что Климу казалось — его часы встали. Сердце судорожно вздрагивало каждый раз, когда на двери мелькала тень прохожего.

Ничего-ничего, все будет в порядке… Главное — не терять головы и действовать по плану.

Даниэль обещал пригнать автомобиль и привезти пропуск в Посольский квартал, чтобы судья мог укрыться у немецких дипломатов. Но машины пока тоже не было.

А вдруг Даниэль обманет? Что если он решил избавиться от соперника и намекнул полицейским, где они смогут поймать взяточника-судью и большевистского агента Клима Рогова?

Наконец послышались шаги и костлявый палец заколотил в стекло. Клим метнулся к двери и впустил Хо Цуна, уже переодевшегося в европейский костюм и шляпу.

— Где деньги? — спросил судья и, получив сверток, вывалил пачки долларов на верстак.

— Вы отпустили подсудимых? — в тревоге произнес Клим.

Судья кивнул и принялся считать купюры.

От навалившейся радости и облегчения Климу хотелось обнять старика.

— Спасибо, — тихо сказал он, но Хо Цун не обратил на него внимание.

Время шло, а Даниэля все не было. Хо Цун сбился со счета и начал заново перебирать купюры.

— Быстрее! — торопил его Янек, поглядывал сквозь жалюзи на улицу. — Если нет машины, уходите так, пешком!

Внезапно его лицо посерело.

— Вот и приехали…

Клим бросился к окну и увидел вдалеке полицейских.

— Здесь есть черный ход?

У Янека задрожала челюсть.

— Да, но он выходит на подъездную аллею, а там тупик с выходом лишь на главную улицу.

Клим ругнулся и перевел взгляд на судью: тот стоял, прижав к груди пачки денег.

— Полиция меня ищет?

— А кого еще? — угрюмо отозвался Клим. — Соседи, кажется, видели вас: вон они на нашу мастерскую показывают!

Он заметил у стены ряд ржавых газовых фонарей.

— Карбид! Они ведь на карбиде работают, правда?

Судья испуганно взглянул на него:

— Что?

Клим отодвинул его в сторону и скинул на пол крышку с железного ящика, на котором была намалевана химическая формула: CaC2.

— Янек, мне нужна какая-нибудь емкость: фляга, графин — все что угодно! Нам надо шугнуть полицейских!

Мастер сразу все понял и вытащил из-под стола пару пивных бутылок. Клим натолкал туда осколков карбида, залил их водой, потряс и, выскочив на улицу, оставил обе бутылки на тротуаре.

Китайцы кинулись к нему, и Клим едва успел забежать внутрь мастерской. Подряд грохнули два взрыва, витрина разлетелась, и полицейские с воплями бросились врассыпную.

— Они перебьют нас! — взвыл судья.

— Еще бутылки есть? — рявкнул Клим.

Послышался рев мотора, и в подъездную аллею влетел черный автомобиль.

— Ну где вы там? — крикнул Даниэль. — Быстро в машину!

Клим, судья и Янек повалились на сидения. Раздалось несколько выстрелов, но было уже поздно: автомобиль свернул в кривой переулок и понесся прочь, подпрыгивая на ухабах.

Хо Цун все еще прижимал деньги к груди; Янек сидел рядом с ним, схватившись за голову.

— Что у вас произошло? — спросил Даниэль, оглядываясь на Клима.

Тот нервно рассмеялся.

— Небольшое представление. Мы, когда делали радиоспектакли, изображали звуки взрывов при помощью карбида кальция. Сейчас пришлось сделать то же самое. А где Нина?

— У Валдаса, — отозвался Даниэль.

Клим с облегчением вздохнул. Уму непостижимо — как они смогли провернуть эту операцию? Ему все еще не верилось, что все закончилось хорошо.

Въехав на территорию Посольского квартала, машина подкатила к воротам советского полпредства, где уже собрались журналисты и фотографы.

Даниэль высадил Клима и Янека.

— Узнайте, что происходит, а я пока отвезу судью.

С бьющимся сердцем Клим подошел к взволнованной толпе.

— Не напирай! — орали красноармейцы, стоявшие на часах.

— Где находятся Фаня Бородина и остальные подсудимые? — выкрикнули из толпы по-русски.

— Ничего не знаем!

Клим и Янек протолкались к воротам и, показав пропуска, вошли на территорию полпредства.

На крыльце дома со львами их встретил незнакомый человек во френче:

— Товарищ Бородина и ее спутники были здесь, но уже уехали.

— Куда? — изумился Клим. — Они должны быть здесь!

— Сожалею, но я не в курсе.

— А где Валдас?

— Тоже уехал.

— А Левкин?

— Все прежние сотрудники полпредства эвакуированы в СССР.

Клим схватил его за плечи.

— Да вы что, издеваетесь?! Куда вы их дели?!

Оттолкнув человека во френче, он вошел в здание и отправился по комнатам, рывком распахивая двери. Примчалась охрана и, заломив Климу руки, вышвырнула его за ворота.

Он стоял в гомонящей толпе и смотрел на ограду, похожую на частокол из копий. Нину куда-то увезли, не дав ему с ней поговорить… Но ведь это невозможно! Левкин давно понял, что они не просто друзья!

«Мы всего лишь разминулись, — в смятении думал Клим. — Чжан Цзолинь сейчас готов перевернуть весь город, лишь бы разыскать подсудимых. Их где-то спрятали, и это правильно… Надо найти нужный адрес!»

Клим бросился к немецкому посольству, но и там ничего не добился: один за другим он называл псевдонимы Даниэля Бернара, но охранники отвечали, что понятия не имеют, кто это такой.

В течение двух недель Клим метался по городу в безуспешных попытках отыскать Нину.

Он страшно жалел, что устроил безобразную сцену в полпредстве, и теперь его даже на порог туда не пускали. Впрочем, Клим понимал, что ему никто не скажет, где скрывается его жена. Весь Пекин был оклеен портретами продажного судьи Хо Цуна и освобожденных им политических преступников — за их головы была обещана баснословная награда.

На Клима напала черная тоска: теперь он безвылазно сидел в номере «Сентрал-отеля» в нелепой надежде, что кто-нибудь позвонит ему. Несколько раз он напивался до бесчувствия, потом тяжело болел, потом часами бродил по городу, плохо понимая куда и зачем он идет. Все случившееся казалось ему затянувшимся бредом.

Наконец на пороге его номера появился Даниэль Бернар — худой, небритый и осунувшийся. Клим поднялся ему навстречу:

— Тебе что-нибудь известно о моей жене?

Даниэль покачал головой.

— Я по дороге загадал: «Если Клим еще не уехал, значит, он тоже не нашел Нину». Ну что ж, будем жить прошлым.

Он достал из кармана потертую книжку «Доходы и расходы», открыл ее на середине и вырвал вторую, уже исписанную половину страниц.

— Держи русскую часть, а я оставлю себе немецкую.

Клим пролистал свой изуродованный дневник. С внутренней стороны обложки были нарисованы аэропланы и несколько Нининых портретов — довольно похожих.

— Счастье — это искусство составления удачных воспоминаний, — сказал Даниэль. — Если тебе есть, о чем вспомнить с любовью, значит, все было не напрасно.

Он ушел, не подав руки, а через минуту коридорный принес Климу телеграмму от Тамары: «Китти очень скучает по тебе. Возвращайся скорее».

На следующий день Клим купил билет до Шанхая.

Клим сидел в студии перед микрофоном и зачитывал мировые новости:

— На фоне конфликта с Великобританией и другими Великими Державами в СССР прошла «Неделя обороны»: население училось стрелять и пользоваться противогазами. В Вене продолжаются столкновения между полицией и социалистами…