— Ты разочарован?
— Вот ещё! Девочки — папины дочки, между прочим!
— Имена придумывайте хорошие, православные. А то назовёте Оливия да Бренда, как потом их ласково звать? — Ирина закрыла свой чемоданчик и посмотрела на меня с доброй улыбкой. — А ведь есть много русских имён красивых: Екатерина, Анастасия, Елизавета! Лиза, Лизонька, Лизуня…
— Лиза! — заорала я. — Лиза!
Мать и сын вздрогнули, и на их лицах появилось одинаковое выражение — смесь изумления и испуга. Мне стало стыдно. Напугала… Но ведь я вспомнила, вспомнила всё!
— Илья, мне надо очень срочно с тобой поговорить, — прерывающимся от волнения голосом сказала я. Ирина нахмурилась, но намёк поняла, встала:
— Я пойду поговорю с врачом. Возможно, если ничего страшного на МРТ нет, тебя даже выпишут сегодня.
Она вышла из палаты, а я зажмурилась, чтобы собраться с духом, и выпалила:
— Я вспомнила, что случилось!
— Рассказывай, — потребовал Илья.
— Лиза! Она меня толкнула с лестницы!
— Ну-у, не придумывай, Ника…
— Я не придумываю! Это всё Шагалина, она хочет нас с тобой рассорить!
Илья взял меня за руки, сказал успокаивающим тоном, которым обычно говорят с капризными детьми:
— Милая моя, не надо так волноваться. Ты пережила большой стресс, но всё будет хорошо, просто запомни: Юля не стала бы толкать тебя с лестницы! Она не такая. И её не было в городе!
— Лиза говорила по телефону с кем-то, я полагаю — с твоей бывшей женой, — я старалась говорить спокойно, хотя мне хотелось кричать. — И я слышала её разговор! Лиза сказала, что не хочет садиться в тюрьму, а за то, что она сделает, та другая ей будет должна подиум и олигарха!
— Что за ерунда?
— Это не ерунда, я слышала всё собственными ушами. Кто ещё вертится среди олигархов и может замолвить словечко за Лизу, чтобы её приняли в какое-нибудь крупное модельное агентство?
Илья устало поморгал, жмурясь, потом потёр ладонью лоб. А я вдруг засомневалась. Действительно ли я слышала этот разговор, или он мне привиделся, когда я лежала без сознания под лестницей?
Но ведь разговор Шагалиной в туалете я не выдумала! Ей заказали разорить фирму Ильи. И она просила дать ей время. А ведь дела идут не очень красиво с тех пор… Коллекции не вызывают особого восторга, Гладышев утверждает странные эскизы, Лера уволилась, а у неё всегда получались приличные модели… Юля работает и работает упорно над развалом модного дома. Я наморщила лоб. А вот Илья подстраховался. Он не зря создал дочернюю фирму с выкупом моделей. Я не удивлюсь, если в скором времени ко мне в ателье перейдут работать лучшие молодые дизайнеры Игнатовой…
— Ты, Илюша, не пытайся меня успокоить и усыпить бдительность, — сказала я твёрдо. — Просто услышь меня. Я ничего не имею против твоей бывшей жены, но она копает под тебя и под твой модный дом. А ещё она велела Лизе столкнуть меня с лестницы, чтобы я потеряла детей или вообще убилась насмерть.
— Я услышал.
Голос Ильи показался мне жестковатым, но нас прервали. Дверь открылась, и вошёл мужчина в годах, одетый в белый халат. В руках его была тонкая папка. Поправив очки на мясистом носу, он сказал:
— Так, с возвращением, Ника Ивановна. Разрешите, я вас осмотрю.
Илья встал, освобождая место, и врач быстро посветил мне в глаза тонким фонариком, спросил озабоченно:
— Тошнота, головокружение?
— Совсем чуть-чуть было, но уже прошло, — честно ответила я.
— Это хорошо, что прошло. Если появятся подобные симптомы, не стесняйтесь, звоните или сразу приезжайте. Так, что у нас на МРТ?
Он достал чёрные снимки с серыми узорами костей, сосредоточенно изучил их и покивал, пока я ждала вердикта, затаив дыхание. Потом сказал:
— Ничего страшного не вижу, трещина локтевой кости, руку подержим иммобилизированной… Ушибы, гематомки, это всё скоро пройдёт. Вам невероятно повезло, что беременность не прервалась. Вижу, коллега сделала УЗИ, раз там всё в порядке, думаю, дома долечиваться будет приятнее, не так ли?
— Так, — кивнула я радостно. — Хочу домой! У меня работы по горло!
— Никакой работы! Слышите меня? Даже не думайте. Больничный я вам открою пока на две недели, но потом приедете за продлением!
Врач строго посмотрел на меня, потом на Илью и веско повторил:
— Никакой работы.
— Я вас понял, доктор, если надо будет, я её привяжу к кровати, — пробормотал мой биг босс и будущий муж.
— Ну, не стоит применять силовые методы, — врач вдруг улыбнулся, видя решимость Ильи. — Думаю, Ника Ивановна сама понимает, что многоплодная беременность — это уже риск, а падение с лестницы может отразиться на детях с самой негативной стороны.
— Я всё понимаю, работать буду удалённо, на компьютере с дивана! — пообещала я совершенно искренне. — Честное слово!
— Ну если честное слово, то под него вас и отпущу, — усмехнулся врач. — Надеюсь на вашу благоразумность, Ирина Витальевна, и на вашу, Илья Владимирович.
— Ура! — шёпотом воскликнула я. Мне уже не терпелось оказаться дома, в шале, где мамуля, где пахнет вкусной едой, где свежий воздух от прошедшего дождя… Где мой ноутбук и моя любимая работа!
— Подпишете бумаги, сядете в кресло, и вас отвезут, — ворчливо отозвался врач. — И не прыгайте так, замужняя дама, почти мать…
Я даже не обиделась, уловив шутливую нотку в его голосе, но ответила:
— Пока ещё не замужняя.
— Но скоро ею станешь, — закончил фразу Илья. — Отдыхай пока, я позвоню твоей маме, потом подпишем бумаги, и я отвезу тебя домой. Мам, спасибо, что пришла, тебя тоже подкинуть?
— Я на машине, — ответила Ирина, забирая чемоданчик. — Я подъеду завтра, посмотрю ещё раз, как там мои внучки поживают, а до этого никакой самодеятельности.
В общем, меня крепко запугали со всех сторон, глядя сердито и строго, словно я была малолетней дурочкой. Нет, я всё прекрасно понимала! Они волнуются. Как будто я скакала по лестнице козочкой! Я не скакала, меня толкнули преднамеренно. А там, между прочим, двадцать ступенек, которые я пересчитала головой и, как оказалось, локтем. Слава богу, что природа предусмотрела защиту для малышей в животе! Об этом я читала, боясь за свою врождённую неловкость. Да и старалась ходить помедленнее, держаться за поручни, дорогу переходить в положенных местах… А вот оно как обернулось.
После двенадцати мне принесли на подпись административно-медицинские бумажки, потом Илья аккуратно усадил меня в кресло на колёсиках и отвёз к паркингу. С ума сойти, кресло мне даже с собой дали! Из него мой любимый пересадил меня на сиденье джипа и самолично закрепил ремень. Я воспротивилась:
— Илья, ну я же не инвалид! Я сама могу!
— Мне так спокойнее, — ответил он, ничуть не смутившись, и, обойдя машину, сел за руль. Завёл двигатель и усмехнулся: — Дома я на тебя напущу твою маму. А пока будь паинькой.
— Я паинька, — нахохлившись от обиды, я сложила руки на груди и решила сегодня с Ильёй не разговаривать. Нет, вообще… Сам себе злобный буратино! Не верит мне — и не надо. Я сама разберусь с Лизой и с Шагалиной. Обе стервы, а теперь ещё и потенциальные убийцы…
Впрочем, за стервозность у нас не сажают, а убийства не было. Так что доказательств у меня нет. Но как-то остановить их надо, боятся за свою жизнь и своих детей мне очень не хочется!
Дома меня с порога встретил запах пирожков. Когда мама была в ударе, она замешивала тесто и лепила пирожки с разнообразной начинкой. Особенно хорошо ей удавались пирожки с капустой и с картошкой. А тут походу пахло и грибами, и яйцами, и капусто-картошкой, и ещё чем-то непонятным. Две приходящих уборщицы как раз заканчивали пылесосить и протирать гостиную, а когда я вошла, они хором поприветствовали меня. Потом та, что помладше, всплеснула руками:
— Ника Ивановна, как вы нас напугали!
— Да, Ника Ивановна, уже два дня сердце не на месте! — добавила старшая. — А уж как обрадовались, когда Татьяна Ивановна позвонила и попросила прийти убраться, потому что вас выписывают! Мы мигом прибежали, вот уже и закончили!
— Спасибо, — улыбнулась я, с наслаждением вдыхая запах свежей домашней выпечки. — Всё в порядке, всё хорошо.
— Можете идти, спасибо за уборку, — Илья отпустил женщин взмахом руки. — Так, Ника, куда тебя посадить?
— На диван, будь так любезен, — я всё же решила отвечать ему, но не на все вопросы. Пусть помучается.