— Руслан Тагирович, в целом картина не плохая, но следует пройти курс уколов, чтобы боль на время утихла, — говорит худощавый низенький доктор, протягивает листок с рецептом.

Благодарю врача, внимательно читаю печатный текст, иду вдоль белоснежного коридора.

— Простите, — на кого-то натыкаюсь.

— Ничего страшного, — я узнаю этот голос.

Быстро перевожу внимание. Мелочь. Тоже разглядывает бумажный листок, огибает меня, делает шаг вперед. Останавливаю Яну, кладу ладонь ей на плечо. Вздрагивает, оборачивается.

— Что там? — строго спрашиваю.

Девчонка вновь вспыхивает. Мне знакомо то выражение лица, с которым смотрит на меня Яна.

— То же самое, что и у тебя! — скороговоркой отвечает, прячет руку за спину.

— Да ну?

Тяну ее запястье, насильно разгибаю тонкие пальчики, забираю выписку. Что я испытал в первые три секунды? Не могу сказать, нет таких слов. Безумие. Сердце вырывается из груди, смотрю на Яну.

Глава 8.

***

Яна.

Собираю всю задницу в кулак, напрягаю волю. Нет, наоборот. Хотя это тоже бы подошло. Руслан стоит напротив, будто кол проглотил. Недвижим, а глаза бешеные, зрачки расширились, блестят, на лбу проявляется первая капелька пота.

— Это не твой ребенок, — выдавливаю из себя.

Рука совершенно не слушается, но я касаюсь выписки, и аккуратненько пытаюсь забрать обратно. Инвестор мертвой хваткой держит листок и мне кажется, что эта Смоль еще больше чернеет, в какой-то момент становится даже страшно. Он по привычке берет мою руку, сжимает, еще сильнее, теперь уже больно, но не настолько, чтобы я начала умолять его прекратить. Терплю, не отвожу от мужчины взгляда.

— Хочешь сказать, ты после меня еще под одним валялась? — рычит инвестор.

Я вижу, как его глаза наливаются кровью, Руслан в бешенстве, как бы не старался этого скрыть.

— Именно, на тебе свет клином не сошелся… — невнятно бормочу.

Ну же, дави мою руку еще, до искр, можешь сломать, покажи, какой ты на самом деле, чтоб я потом не удивлялась! Рефлекторно дергаюсь, инвестор приходит в себя, освобождает мое запястье.

— Да я тебя насквозь вижу, — говорит сухо, почти не слышно.

Делаю шаг в сторону, бегу к лестнице, но мужчина срывается следом. На первом этаже возле регистратуры настигает, его большие лапищи обхватывают меня сзади.

— Я спала с другим, и все, что ты рассказывал про свою жизнь, меня не касается!

— То есть, ты поверила в эту чушь? — усмехается.

Сейчас, я была готова разодрать его наглую физиономию на лоскутки. Но дышу, глубоко, раз пять. В горле сохнет, вижу кулер, иду.

— Обманул, зараза, — жадно делаю первый глоток из пластикового стаканчика.

— Нет, просто в который раз убеждаюсь, что врать ты, совершенно не умеешь.

Мне нехорошо. Обмахиваюсь ладошкой, хочу кричать, возможно, материться. На секунду висну, рассматриваю тонкую вязку на джемпере Юсупова.

— Руслан, чертов племенной бык… — вроде шепотом, но в то же время громко ругаюсь. — И что теперь? Кого зарежут? Меня?

— Я тебя умоляю, дурочка, — подходит за спину, — прошло почти двадцать лет.

Его руки обнимают меня, ладони мягко касаются живота, дышит в затылок.

Признаться, ощущаю внутри смешанные чувства, вроде как приятно, волнительно, но в тоже время, щенячьего восторга и нет.

Кидаю стаканчик в мусорку, поправляю пиджак.

Мне совершенно не понятна реакция Юсупова, то ли рад, то ли искусно притворяется. Вообще если покопаться в душе, я бы очень хотела, чтобы рядом со мной был такой мужчина как Руслан, красив, богат, за ним чувствуешь себя спокойно, даже не смотря на то, что он высокомерный циник.

Кожа горит на месте прикосновения, сжимаю его ладонь, освобождаюсь и вновь смотрю ему в глаза.

— Никто. Слышишь? Никто об этом не узнает!

— И до какого момента ты намерена скрывать? Ммм?

Юсупов как всегда. Самый умный.

Никогда не боялась смерти, до этого момента, мне было совершенно наплевать сдохну ли я завтра или через пятьдесят лет. Даже если бы попала в ад, в самое пекло, то наверняка нашла бы много общего с самим Сатаной. Мне всегда хватало смелости быть самой собой, и я уже привыкла к насмешкам, агрессии со стороны людей. Обществу просто необходимы, такие как я.

А знаете почему? Чтобы тыкать в нас пальцем и говорить: Вот он, плохой!

На фоне “плохих” любое притворство кажется возвышенностью, осуждения — гнилостным приличием. Держитесь подальше от “низшего сорта”, ведь такие люди найдут в себе силы высказать все в лицо, то, что они действительно думают.

Сейчас же, все по-другому, моя жизнь ничего не стоит, однако под сердцем, я ношу дитя, совсем крохотное еще, чистое, не видевшего всю испорченность этого мира.

— До восемнадцати, можешь даже не сомневаться!

Быстро топаю к гардеробу, инвестор, как черная тень, за мной. Мы выходим на улицу. Сегодня морозно и ледяной ветер только прибавляет лихорадки. Меня буквально колбасит, пытаюсь открыть тачку, но никак не могу попасть пальцем на кнопку брелка.

— Ты собралась за руль?! — громко кричит Руслан, выхватывает ключи.

— А как по твоему? Пешком? — пытаюсь унять волнение.

— Я тебя подвезу. Садись, — указывает на большой внедорожник.

— Чтобы потом, я вновь, как собака, возвращалась сюда, забирала свою тачку и думала, куда ты опять пропал?

До скрежета в зубах стискиваю челюсть, давлю в себе слезы, ни один человек не увидит их. Никто. Руслан открывает мою малолитражку, берет меня за руку, усаживает на пассажирское место. С трудом проталкивается за руль, откинутое на всю кресло чуть облегчает его страдание.

— Все изменилось, Яна, — строго говорит, заводит мотор.

— Мне нужно в агентство.

Руслан холодно кивает, сворачивает на нужную улицу. Я просто смотрю на прохожих, на заснеженный грязный город и говорить-то вроде как не хочется. Семья-это хорошо, замечательно. Правда, я смутно еще представляю какого это.

— За мной не ходи, — говорю, открываю дверцу.

Не знаю, что в голове у Юсупова, но он не спорит, только покидает мое авто. Мы молча стоим друг напротив друга, не замечая ничего вокруг. Душа кричит, от тех чувств, которые испытываю к Руслану, однако отвожу взгляд первой, разворачиваюсь, иду в здание.

— Вообще-то Яна, ты, конечно, предупреждала, но опоздание еще на полчаса… — визжит секретарша Инга.

— Захлопнись, — спокойно отвечаю, отмахиваюсь от девицы.

Миную холл, иду в общий кабинет. И вновь коллеги. Несмотря на мое повышение, отдельного угла со всеми удобствами у меня не было. Но на это я даже не рассчитывала.

Примеряю дежурную улыбку, здороваюсь, сажусь за свой стол, включаю компьютер, пока грузится, достаю выписку и снова перечитываю вердикт. Гадство, кожа на руке синеет, тяну край пиджака, не хватало мне еще разговоров, о тиране-инвесторе.

— Яна, зайдите ко мне, — показывается на пороге шеф.

Вот же… Кладу бумажный листок в сторону, быстро переставляю ноги вслед за Сергеем Александровичем.

Нет, меня не ругают, просто шеф маринует около часа, подробно объясняя стиль новой фотосессии моделей. Еще бы, любовница инвестора здесь на особом почете. Теперь за моей спиной возрастает гора сплетен и предположений, каким образом, сам Руслан Тагирович, обратил внимание на такую, как я. Догадок много, начиная от приворота, заканчивая глубоким минетом.

— Вам все понятно? — высокомерно вздергивает бровь шеф. — Бледная какая-то вы сегодня.

Я отшучиваюсь, возвращаюсь в свой кабинет.

— Бумажка где? — замираю возле стола, с ужасом осознавая ее отсутствие. — Вас спрашиваю? — Мой женский коллектив, состоящий еще из трех человек, прячет глаза, игнорит. — Лучше по-хорошему говорите…

— Степанова, шары разуй, — чванливо тянет тюнингованная брюнетка, пальцем указывая вниз, — под столом валяется!

Уфф… Ком у горла рассасывается, выдыхаю. Нужно быть внимательней, но сдерживаться и думать холодной головой становится все сложнее.

Сегодня просто все из рук валится, еле досиживаю остаток дня. Телефон молчит, потенциальный отец тоже. Накидываю подачку Юсупова, выхожу из агентства. Ползу в пробках и только к восьми вечера оказываюсь дома. У подъезда вижу соседа и мысленно думаю, куда его послать в этот раз, чтобы не повторяться.