— Руслан, нужно сматываться, увези меня отсюда, — совершенно спокойно произносит она.
Словно робот переключаю коробку на задний ход и осторожно двигаюсь обратно к коттеджу, дорога свободна, какой еще идиот кроме меня, решит кататься в такую метель. Яна тоже сидит в безмолвии, не шелохнется, как кукла.
Съезжаю с дороги, останавливаюсь у наших ворот. Девчонка забирает ключи от дома из бардачка, с невозмутимым видом покидает авто.
А я снова залип, да понимаю, реакция должна быть совершенной другой, однако в глубине души, уже потерял надежду увидеть Яну живой. И сейчас, мне кажется, это все миражом, галлюцинацией. Растираю глаза, крепко жму переносицу.
Через пару минут открываю дверцу, вхожу на территорию, потом внутрь дома.
Промокшая насквозь Степанова стоит посередине комнаты, спиной, недвижимо, словно приведение. Я, медленно приближаюсь к ней, задерживаю дыхание. Резко поворачивается ко мне, бежит навстречу, обвивает мои плечи и виснет. Придерживаю девчонку за талию, пытаюсь разглядеть ее лицо.
Что происходит?
— Руслан, единственный мой, — произносит Яна, утыкается носом мне в грудь. — Обещай, пожалуйста… Обещай, уберечь меня, от лап этого безумца. Ты моя единственная защита, любимый!
— Эм… конечно, понимаешь…
Не успеваю договорить, как Мелочь с силой отталкивается, хватается за лоб, отходит дальше и принимается нарезать круги по комнате.
— Это? Это блять, ты сейчас хотел услышать?!
Она кричит, громко, яростно. Топает ногами по полу, оставляет за собой мокрые следы.
Мой взгляд падает ниже. В носках, разноцветных, бежала по снегу. Теперь Степанову трясет, она никак не может сконцентрироваться, смеется как безумная. Вижу ее стеклянные глаза и зрачки, которые практически перекрывают радужку.
— Что он с тобой сделал?! Отвечай! Наркотой накачал? — срываюсь сам, крепко беру Яну за плечи, заставляю остановиться.
— Я член его видела, Юсупов, — пристально смотрит, сжимает руку в кулачок, подносит к моему лицу, — он воот такой!
Замираю, услышанные слова тонкой струной разрываются и бьют по вискам, обжигающим гневом. Внутри все пылает, разбивает на части, и я чувствую, как увеличивается давление, учащается пульс. Стискиваю зубы, стараюсь дышать ровно. Это последняя ночь для Коэна.
— Он тебя тронул?
— Это не человек, Руслан, — отстраняется и уже спокойнее продолжает, — в нем нет сознания. Коэн псих, свихнувшийся на всю голову! — Яна от шока опять смеется, разводит руки в стороны. — Он хотел насильно отвезти меня на аборт, но сначала трахнуть в бане. Представляешь?
Максимально напряжен, вслушиваюсь в каждое слово сказанное девчонкой. Однако визуальные границы размываются и теперь, вижу перед собой Коэна, точнее то, что от него осталось.
Степанова замолкает, закусывает губу и растеряно смотрит на меня. Я узнаю этот взгляд, наполненный страхом.
Мы в паре метров друг от друга, лицо девушки лишается прежнего румянца и приобретает землисто-серый цвет. Она невольно съеживается, втягивает голову в плечи, еще сильнее округляет свои и без того шальные глаза.
— Кипятком его окотила из ковшика, в плечо вроде попала или в ногу, не знаю… А потом сбежала, через маленький проем недостроенного забора. Узкий совсем, думала, не пролезу.
— В рожу надо было. Ты молодец, все правильно сделала.
Разглядываю это испуганное, но до чего серьезное лицо Степановой. Маленькая храбрая Львица, как же меня переполняет чувство гордости. Ее не сломить, гранитная скала, все снесла, не поддалась унынию, не опустила свои руки. Такая девушка достойна уважения.
Не отвожу глаз и ощущаю блаженную улыбку на своем лице, теперь все хорошо и больше никто не посмеет тебя обидеть. Коэн получит свое, завтра, когда я смогу передать своих девочек под надежную охрану людей из Греции. Русским не доверяю, даже, простая вылазка Степановой в свет, едва не обернулась трагедией.
— Ты куда? — спрашиваю, наблюдаю как Яна, странной пружинистой походкой топает наверх.
— Помыться хочу, прикосновения Коэна хуже дерьма.
Я запираю наш неуязвимый коттедж, на кухне достаю бутылку виски и залпом опустошаю пару бокалов. Упираюсь руками в тумбу, глубоко дышу.
Вспоминаю прошлое и того Зверя, что надежно был закрыт в самых глубоких чертогах подсознания. Он просыпается, разливается по каждой вздутой вене моего организма. Тяжелая жизнь, не знающая слова пощада, прожженная молодость, кровью, оставленная на поверхности рингов.
Еще бокал и вновь натягиваю на себя маску делового, серьезного инвестора, Яна не должна видеть меня таким, достаточно испугов на одну девчонку.
Поднимаюсь наверх, хочу проверить Степанову, ванна не заперта, внутри еще тепло и влажно, видимо Яна уже отправилась в комнату.
Сна для меня сегодня не будет, поэтому решаю тоже освежиться. Горячие струи бьют по обнаженному телу, расслабляют окаменевшие мышцы, шумно выдыхаю, запрокидываю голову назад.
— Что случилось? — вижу хмурную Степанову.
Подкралась, стоит напротив, скрещивает руки на груди. Махровый длинный халат и странная конструкция из полотенца на голове дополняют ее образ. Она фырчит, широко раздувает ноздри и, кажется, только сейчас по-настоящему отошла от шока. Хотя не уверен.
— Юсупов! — ругается, топает ногой, — ты хоть представляешь, что могло бы со мной случиться, не будь той чертовой дыры в заборе?! Где ты шлялся? Двести метров, соседний дом…
Что ж. Видимо, придется теперь потратить не один час, чтобы объяснить женской логике об отсутствии у меня экстрасенсорных способностей.
— Откуда я мог это знать? Я предпринял все необходимые действия, — закрываю серебристый кран, стягиваю с головы Яны махровую тряпку, оборачиваю ей бедра. Сей жест явно пришел не по вкусу госпоже Степановой, и она хватается своими цепкими пальчиками за ткань, пытается вернуть обратно. — Уже скоро ты и Алина улетите в Грецию, там ваш дом. Документы почти подготовлены. Как ты там говорила? Ммм? Закончится жопа.
Яна замирает, ее выражение лица не передать словами. Открывает рот, быстро-быстро моргает, явно хочет скрыть накатившие слезы. Я пока не понимаю, рада ли она или нет, но точно удивлена.
— В животе что-то щекочет, — морщится, прикладывает ладонь и тут же смотрит на мою взволнованную физиономию, — все хорошо, Руслан.
Перевожу дух и решаю отнести Яну в комнату, ей необходим покой. Под громкий визг подхватываю на руки, толкаю ногой дверь, укладываю девочку в своей спальне, накрываю сверху теплым одеялом.
— Согревайся и постарайся уснуть, — глажу блестящие каштановые волосы, дотрагиваюсь до лба.
— А ты?
— Не жди, позже лягу.
Она сворачивается клубочком и утыкается в подушку.
Одеваюсь, выключаю свет, спускаюсь на первый этаж. Около часа брожу из стороны в сторону, отсчитываю минуты до прилета друзей. Благодарю Всевышнего, что похищение так благополучно закончилось.
Нет уж, больше Степанову и на шаг от себя не отпущу. Возвращаюсь в комнату, аккуратно сажусь на край потели, сморю на голые ветви деревьев, снег, по ту сторону холодного стекла.
— Руслан…
Яна сонно трет глаза, подползает ближе, обнимает руками мою спину, крепко прижимается щекой.
От нежных прикосновений щемит грудь, делаю глубокий вдох, опускаю взгляд в пол.
Как я уже говорил, такие женщины как Яна — редкость. В ней абсолютно нет злобы или подлости, только большое сердце, чистое, подобное бриллианту. Она запомнилась мне еще при нашей первой встрече, той самой аварии и больше не отпускала мои мысли.
Тонкие девичьи пальчики царапают торс, поднимаются выше, нащупывают железную молнию спортивной кофты, тянут вниз, расстегивают вещь. Ее холодные ладони касаются обнаженной груди, Яна испускает тяжелый стон, упирается лбом в спину.
В комнате воцаряется абсолютная тишина, я чувствую только ускоренный сердечный ритм. Бледный лунный свет, очерчивает предметы мебели и наши тела, отбрасывает мутные искаженные тени.
Перехватаю тонкую кисть, целую тыльную сторону.
— Не можешь согреться?
Ее пальцы, словно маленькие кусочки льда, поглаживают грудь, едва ощутимо впиваются ногтями в мышцы.
А мне сейчас очень жарко, воздух становится душным, хочется выйти на улицу и нырнуть в снег. Чувствую горячий поток, он будто раскаленный свинец, разливается по венам, сбивает спокойное дыхание, заставляет член напрячься, в ожидании желанной близости.