Ася Андреева - Бери, если сможешь

- Ты обещал руки не распускать, - не понимаю зачем это мне, но начинаю ломаться.

- Вчера. Вчера обещал, и вчера обещание сдержал.

Нашему новому поцелую мешает телефонный звонок.

- Да, Юра.

Я пытаюсь восстановить дыхание, а Клим откидывается рядом со мной на подушку и кладёт свою горячую ладонь на мой голый живот, потому что майка задралась, пока мы целовались. Низ живота окатывает сильной волной, и я решаю выбираться, потому что рискую задержаться, а Юпитер уже ходит туда-сюда вокруг кровати.

- Пойдём, мой мальчик. Иди сюда, - подхватываю его на руки, оборачиваюсь, ловлю его ласковый взгляд и выхожу из комнаты.

Сегодня за ночь очень сильно подморозило. В ледяных лужах заискрило утреннее солнце, а воздух стал таким прозрачным, что даже унылые, почти голые деревья преобразились и заиграли поздними осенними красками. Порыв ветра неожиданно сносит меня с бардюра возле подъезда. И я, наконец, отчётливо понимаю, что моя жизнь снова делает поворот.

Я глубоко вдыхаю. И стою, как во сне. В моей квартире сейчас находится человек, от теплоты души которого я просто таю. Я невольно улыбаюсь, глядя на собаку. Юпитер как будто знает, что теперь ему будет доставаться любви вдвое больше. И, видимо, поэтому он, практически ошалевший, накручивает круги вокруг меня и кустов.

Сейчас я поднимусь в мою квартиру. И… Воображение подсказывает разные варианты событий, но я не хочу думать, не хочу мечтать. Я спешу жить. Хватаю при очередном врезании в мою ногу Юпитера и нетерпеливо возвращаюсь домой.

Едва я открыла входную дверь, как мне в нос ударил аромат крепкого кофе. Клим выходит мне навстречу. На нём повязка из полотенца ниже пояса, мокрые зачёсанные назад волосы и крупные невысохшие капли на груди. Он улыбается мне и берёт из моих рук Юпитера.

- Иди, умывайся, и будем завтракать.

Я молча прохожу в ванную. Быстро снимаю одежду и становлюсь под прохладный душ. Не потому, что мне необходимо его принять. Для того чтобы моё сердце стало стучать хотя бы тише. И чуть-чуть равномерней.

Вздрагиваю, когда открывается дверь.

- Ого, ты уже успела раздеться, - Клим одёргивает занавеску, внимательно изучает моё тело и довольно усмехается, а Юпитер пытается соскочить на пол. – Стой, грязнуля.

Он подходит к раковине и моет лапы собаке.

- Я тоже тебя хочу, - сообщает он как будто между прочим, выключая воду. – Но, сначала покушать. Ты совсем тощая стала.

Ставит собаку на пол, а сам берёт полотенце. Я переступаю ванну, а он укутывает меня в пушистую ткань. И прижимает к себе. Руки скользят по моей спине, а потом поднимают мою голову, оставшись на затылке.

- Почему мне не отвечаешь?

- Я не могу сейчас говорить, когда так счастлива, - мои глаза набирают влагу, а он мигом обхватывает меня и сжимает так, что мне не хватает воздуха.

- Девочка моя! Родная, каким я был дураком… Простишь ли ты меня когда-нибудь…

- Мне не за что тебя прощать. Я сама совершила немало ошибок.

- Пойдём, - он подхватывает меня на руки, а я помогаю открыть дверь, дотянувшись до ручки.

- Сколько ты весишь?

В ответ я только пожимаю плечами, потому что ему не понравится эта цифра.

- Я не слышу?

- Я не знаю.

- Тогда я сам куплю весы.

Он приносит меня на кухню и усаживает на стул.

- Знаешь, когда ты была в толстовке, я даже и не заметил, что так всё плохо. Но сегодня утром, разглядев тебя при свете…

- Ладно, я всё поняла. Давай, что там у тебя.

К моему удивлению, он достаёт из духовки омлет с колбасой. И мы, как когда-то очень давно, мило завтракаем в полуголом одеянии, кормя друга сначала из одной тарелки, потом из другой.

- Кофе остыл. Сейчас новый сварю. Ты извини, пришлось порыться у тебя тут…

Он смотрит на меня и словно хочет услышать какой-то ответ.

- В чём проблема? Бери, что тебе нужно.

- Я видел твои таблетки.

Я встаю и открываю шкафчик.

- Эти? Я уже два года их не пью.

- Их вообще нельзя было начинать пить. С них так просто не слазят.

- Как видишь, мне удалось отказаться. Тогда не было другого выхода. Были дни, когда я не спала четыре дня подряд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Он притягивает меня к себе на колени и зарывается носом в моё полотенце.

- Всё было так плохо? – и заглядывает в глаза.

- Что было, то прошло.

- И то, правда. Но к разговору мы ещё вернёмся, - он берёт меня за подбородок и заставляет посмотреть в глаза. – Вернёмся. Когда голод утолим.

Моё полотенце, задетое его большой ладонью, соскальзывает с груди и остаётся лежать на коленях. Я впадаю в оцепенение, потому что моё тело больше мне не подчиняется. Его рука медленно от живота поднимается к груди, а я запрокидываю голову и закрываю глаза.

Моё тело - один оголённый нерв. Я уже не понимаю, где его руки, а где губы. Через некоторое время выныриваю на поверхность и вижу, что сижу у него на коленях, прижавшись к нему спиной, широко расставив ноги. Два наших полотенца валяются у нас под ногами. А Клим увлечённо ласкает объект вожделения мужчин.

- У тебя даже грудь уменьшилась, - хрипло сообщает он мне.

- И что? Теперь не подпадаю под твои стандарты? Так вокруг других…

- Что-то ты разговорилась. Я, наверное, плохо работаю, - его одна рука ещё больше раздвинула мои ноги.

- Молчу – плохо, говорю – тоже. Я, в общем-то, не настаиваю… Можем сначала получше узнать друг друга, - кокетничаю я.

- Помечтай, помечтай, - и встаёт вместе со мной.

Я обхватываю его за шею и целую в районе уха, пока он несёт меня на кровать.

- Шалунишка. Рыженькая шалунишка, - и вот тут его прикосновения становятся уже по-настоящему жаркими.

Я не знаю, что поменялось со времён нашего последнего секса, но сегодня это была будто не я. Несколько раз, в моменты наиболее острых ощущений, ловила на себе его удивлённые взгляды. Впрочем, длилось это недолго. Мы ныряли снова и снова в водоворот нашей нахлынувшей, внезапно вернувшейся любви, даря неведомые, по крайней мере, для меня, друг другу наслаждения. Шептали всякие непристойности, глупости, которые в нормальном состоянии говорить не будешь, и даже подшучивали друг над другом.

- Мне надо начинать ревновать? – Клим отдышавшись, но ещё охрипшим голосом начал приставать ко мне с вопросами.

- Мы уже будем начинать наш разговор?

- Нет. Но… Да. У тебя кто-то был? – он нахмурился.

Я сладко потянулась, отвернув голову. А он вернул рукой её в обратное положение.

- Я задал вопрос, - он внимательно вглядывается в мои глаза.

- Нет, - просто ответила я.

- Так откуда такой опыт?

- Я, конечно, понимаю, что у тебя есть все основания мне не доверять. Но, нет. Это от нашей встречи у меня появилась какая-то неведомая сила, - я хихикаю, а он начинает меня щекотать.

- Я не знаю, зачем это спрашиваю. Я так тебя ревную. Ко всем, ко всем мужчинам на свете. Не знаю, откуда появилось во мне это чувство, но…

- Тише. Иди сюда. Мой любимый, - я притянула его голову к себе и поцеловала.

В ответ услышала его стон.

- Я не знаю, как я буду жить, если ты откажешься быть со мной.

- Есть причины? – я деланно нахмурила лицо.

- Может быть, - ответил он и тяжело вздохнул.

- Как там твой Никитенко говорит. Люди, когда любят, вместе не благодаря, а вопреки всему. А у тебя кто-то был? – не выдерживаю я.

Он приподнимается на локтях. Да, такая вот логика. Вопреки-то, вопреки, но соперниц давай, начинай сдавать по списку.

Человеческая психика хранит много загадок и тайн. Ещё вчера, увидев его в ресторане, подумала, что теперь моя жизнь окончательно сбилась с намеченного пути.

Вся выстроенная мною цепочка последовательных действий, которые должны были позволить мне сносно существовать в этом мире после расставания с Климом и смерти тётушки, порвалась на мелкие звенья.

Все чувства, которые я так старательно прятала от всех и, в первую очередь, от себя, не только возродились, но и притащили с собой новые, более сильные, потому что нас невероятно тянуло друг к другу. Жизнь без него сразу стала стала бесцветной. И я была бы счастлива провести с ним хотя бы пару часов вместе. Но это вчера.