— Себастьян пишет книгу о своем опыте отцовства…
— И в ней есть я! — похвасталась Офелия.
— И я тоже! — собственнически поправила ее Летиция.
Себастьян, державший на руках свернутого до состояния кокона спящего младенца, апатично поднял глаза от своего блокнота. Он окинул Мэдди взглядом поверх очков в стиле Джона Леннона и сказал: «Привет!» Одинокий мужчина в группе одиноких женщин. Ему было необязательно делать какие-либо усилия для того, чтобы показаться интересным. Лишь взглянув на его хрустящие, чуть ли не накрахмаленные джинсы и безукоризненной чистоты свитер, наверняка связанный перуанскими лесбиянками, Мэдди сделала вывод, что Себастьян — Отец Полка. То есть человек, ушивающийся каждой возможностью получить удовольствие от роли отцовства… но не подпускающий собственных детей ближе расстояния вытянутой руки.
— Как тебе нравится, Себастьян? — светилась неземным светом Офелия, протягивая ему костюм Питера Пена, над которым трудилась до этого момента.
— Себ! Себ! — подошел к нему его малыш. — Какашки!
Глаза Себастьяна беспомощно заметались вокруг.
— Я чуть не стала работать одним из персонажей Уолта Диснея, — произнесла, кокетливо улыбаясь, Летиция, которой удалось победить Офелию в нелегкой борьбе за право переодеть малолетку Себастьяна. — Но потом я напомнила себе, что должна быть оригинальной. — Улыбка Офелии угасала со скоростью сдуваемого шарика. — А еще я вышила костюм маленькой божьей коровки, — добавила Летиция с демонстративной скромностью.
— А ты? — спросил Себастьян у Мэдди, посасывая кончик перьевой ручки «Мон-Блан». — Как ты развиваешь творчество своего ребенка?
— Ну, он насобирал столько ушной серы, что из нее можно ваять скульптуры. Это считается?
Мэдди почувствовала, как три члена Евангелистов Творческого Развития поставили жирный крест напротив имени Мэдди и определения ее в качестве хорошей матери.
— Я обнаружила, что карточки с картинками дают хороший толчок развитию творчества, — сообщила Офелия. — Таркин начал разговаривать в шесть месяцев.
— Мой Винсом не мог дождаться момента, когда сможет разговаривать, — прошипела Летиция. — К тому же он даже не утруждал себя ползанием. Просто встал и пошел!
— Я вовсе не хочу сказать, что Таркин слабо развит физически! В нашей семье все физически крепки. Моей бабушке девяносто два года.
— Правда? — подзадоривала ее Летиция. — А моей сто!
— Именно поэтому я так быстро вернулась в одежду которую носила до беременности! — Офелия жестом показала на свои тесные джинсы от Версачи, заставившие Летицию в ее марлевой блузке натянуть на лицо кривую улыбку.
«Генные снобы», — подумала Мэдди. Парочка таких мамаш с «соревновательным духом», и дети просто будут обязаны вырасти в садистов-надсмотрщиков с толстыми лодыжками и чирьями на задницах.
— Ходил на горшок уже практически к пятимесячному возрасту…
— Гулил в четыре…
— А Джек, — радостно возвестила Мэдди, — родился, уже умея играть на концертном фортепьяно, управлять CD-ромом со встроенным модемом в роддоме и понимать санскрит.
Мэдди поняла, что теперь на ней стоят сразу два креста.
— Как жаль, что Порция спит так много и я не могу долго с ней играть, — посетовал Себастьян, похлопывая по свертку.
Материнская мафия растаяла, посмотрев в его сторону.
Мэдди, к тому моменту не спавшая по ночам уже целых шесть недель, сурово посмотрела на Себастьяна. Это выглядело так, если бы Твигги жаловался Лиз Тейлор, что худеет независимо от того, что ест.
— Неужели вам не хватает четырех-пяти раз, когда вы встаете ночью, чтобы с ней пообщаться?
— Винсом так замечательно спит! — похвасталась Летиция. — Все зависит от воспитания, знаете ли.
— Я так хочу еще одного ребенка, — поделилась Офелия, заглядывая в глаза Себастьяну. — Первого я рожала кесаревым, так что чувствую себя, как бы это сказать, обманутой. Будто бы я не обрела в себе богиню плодородия…
Мэдди вытаращила глаза на Офелию.
— Звучит очень похоже на Терри Уайта, если бы он стал жаловаться, что его выпустили, так и не пропустив электрический ток через его яйца.
Себастьян вздрогнул. Можно подумать, что она нанесла ему личное оскорбление.
— Хотя это позволило сохранить мое влагалище в целости и невредимости. А у тебя, Летиция, были сложные роды, насколько я знаю…
В глазах Летиции загорелся огонек ненависти.
— Да, но нормальные, настоящие роды… позволили мне ощутить себя Настоящей Женщиной.
Офелия натянуто улыбнулась в ответ:
— Я достигла того же результата, съев собственную плаценту после заморозки.
— Заморозки? — не отставала Летиция. — Я свою съела сырой!
Дети, оставленные без присмотра, ползали по полу церкви, а бригада Сторонников Натурализма в воспитании детей изо всех сил делала вид, что не старается заигрывать с единственным отцом, поучая Мэдди в том, как стать хорошей матерью.
— Ты не даешь ему фторид? Ну что ж, не волнуйся. У него же будут потом постоянные зубы, и, может быть, недостаток фторида на них не скажется, — сказала женщина, чей ребенок появился на свет под музыку Моцарта с помощью медиума — последователя Лебоера, в подогретые воды бассейна, да еще и в полнолуние.
— Если он не спит, то, возможно, чувствует себя неуверенно. Может, вы проводите с ним не достаточно времени? — предположила женщина, которая проводила свое свободное время за вязанием и плетением органических материалов.
— А может, вы проводите с ним слишком много времени? — высказалась сторонница Лебоера. — Ребенку необходима независимость.
— Вы позволяете ему смотреть телевизор? Тобиасу позволяется смотреть только один короткий мультфильм в неделю. Восточноевропейские самые лучшие из того, что можно найти. Иначе он не сможет заниматься гештальттерапией и уроками Судзуки, — сказала женщина, предложившая себя в качестве подопытной для медицинских экспериментов, чтобы избавить крыс и обезьян от неудобств, связанных с развитием медицины и науки.
У Себастьяна тоже хватало советов о том, как стать хорошей матерью.
— Начинать сексуальное образование, включая описание орального секса, лучше всего, когда ребенку четыре или пять лет, — говорил он. Мэдди еще подумала, что за такого рода образование можно получить четыре или пять лет, как минимум. — Мои дети будут знать все эротические детали своего зачатия, и благодаря этому мы станем ближе друг другу. — В ответ на эти слова члены материнской мафии громко завздыхали, не в силах сопротивляться его мужскому магнетизму. — Я укладываю своих детей на пол и обвожу их силуэты на бумаге. Потом прошу их приклеить на получившиеся фигуры пенисы и вагины, и мы о них разговариваем.
— А что думает об этом ваша жена? — спросила изумленная Мэдди.
Себастьян живо поправил ее, пояснив, что предпочитает этому избитому термину слово «товарищ».
— Это двуполая, неженофобная замена слову «супруга», — сказал он.
Это означало, что он спал со всеми подряд, поняла Мэдди.
Излучая во все стороны Христианскую Добродетель, опытные матери продолжили обсуждение того, что ватные шарики лучше увлажненных детских салфеток, ортопедическая обувь — самодельных пинеток и домашняя пища — детских консервов. Подумав, Мэдди пришла к выводу, что есть на свете вещи хуже, чем непослушный, неспящий и некушающий ребенок. Это авторитетное мнение о том, почему ваш ребенок всего этого не делает.
— Единственный совет, которым я могу с вами поделиться, — предложила Мэдди, решившая быть общительной до конца, — это как найти потерявшуюся деталь конструктора «Лего». Выключите свет и пройдитесь по комнате босиком. Один неверный шаг — и вы ее нашли! Да, и еще, все можно валить на прорезывание зубов. Включая отказ от кормления грудью.
— Ой, вы не должны прекращать кормить! Младенцы, которых вскормили грудью, обладают лучшим потенциалом для интеллектуального развития, — тут же встрял Себастьян, зацепившись взглядом за выдающийся бюст Офелии.
— Да что ты можешь знать об этом? Во-первых, у тебя нет груди, а во-вторых, даже когда ты не приходишь сюда в уморительных попытках войти в ряды молодых мамаш и в каждую из них в отдельности, за твоими детьми присматривает целое племя аборигенов из Развивающегося Мира, живущего в моем районе.