Когда-то я обращал внимание на совершенно другие элементы своей работы. Я метеоролог, и наблюдаю за изменениями в атмосфере. Собираю данные с датчиков на метеостанциях, спутниках. Звучит красиво, но на деле, я просто вбиваю данные в таблицы и рассчитываю их по формулам. Не знаю, может у меня за несколько лет на одном месте пропало всякое желание изучать и радоваться очередным перьевым облакам и аномально сильному ветру. Пока я рвался и был занят всецело своей работой, пока у меня было желание получить повышение, чтобы составлять прогнозы и отправлять отчёты для новостей погоды, я считал свою работу интересной. Но когда передо мной вырос другой человек, получивший эту должность, я как-то скис, перестал интересоваться подробностями. Если от одного дела ты отвлекаешься на другие, быстро теряешь интерес. Становится как-то пусто, и хочется считать, что итак сойдёт. У меня слишком большой опыт, чтобы совершать ошибки. Так зачем перенапрягаться?
Если создать на рабочем столе ноутбука папку «Законченное» и закинуть туда все фото с путешествиями, все фото в отношениях, приключениями с друзьями, покинувшими тебя, коллегами с прошлых работ, армейскими сослуживцами, умершими или сбежавшими домашними животными, словом, всё, что отжило и пережило вашу близость, что останется в итоге? Если подумать над этим хорошенько и основательно, ответ найдётся. Что ещё остаётся в твоей жизни? Если думать над этим долго, пока не погаснет монитор, ответ найдётся.
– Я вот уже минуту перед тобой стою, а ты вообще не реагируешь, – улыбался внезапно выросший передо мной начальник. Я оглянулся, и увидел, что все служащие заняли свои рабочие места, и искоса поглядывают на меня, изображая возбуждённое сосредоточение на работе. Тупыми растерянными глазами я смотрел на своего начальника, поглядывающего на мой телефон на столе, и не знал, какую придумать отговорку.
– Давай так, – сказал он. – Оставим это в стороне. Сегодня можешь уйти пораньше. Минут через десять начинается обед, и с него можешь не возвращаться. Сегодня, разумеется, – прыснул начальник и с задором ударил кулаком по столу. – Мне нужен бодрый внимательный работник. А с твоими синяками под глазами, проку не будет. Так что, иди, отсыпайся, но помни: всё должно быть сдано в сроки.
Так я и оказался в парке. В парке и в сомнениях. В рубашке и туфлях под обеденным пеклом. Мне пришлось спрятаться под деревом, чтобы не получить солнечный удар. При обычном рабочем графике забываешь, каким бывает солнце в зените.
Мой хороший начальник отпустил меня домой. Не наорал, не заставил писать объяснительную, не загрузил работой. Он понимающе отнёсся к тому, чего не понимал я.
Моя хорошая жена поцелует меня по прибытии домой, поинтересуется моим днём, моими заботами.
Моё хорошее положение, без двух месяцев своя квартира, беззаботная жизнь не должны чем-то обременять меня, напротив, всё вышеперечисленное – блага, которыми обладает не каждый. Но почему-то разум мой занимали совсем иные, не совсем сформированные, как выкидыши, мысли.
В рубашке, галстуке и брюках я присел под деревом и достал из портфеля стопку графиков, данные из которых я должен был сегодня перенести в отчёт. Мой хороший начальник отпустил меня домой, и я не хотел подводить его со сдачей отчётом. Я даже чувствовал стыд перед ним. Всё опять сводится к тому, что я стыжусь своих мыслей.
Мне не нужно домой. Только не сейчас. Сейчас, если я попаду туда, я буду метаться из стороны в сторону, и разводить руками. Я не смогу потеряться в этой огромной двухкомнатной квартире, я буду вынужден чем-то заниматься на глазах у жены. Ей проще, она привыкла работать удалённо. Я же всегда очень ясно чувствовал бессилие свободы. В этом парке я никого не смогу смутить своим присутствием.
Вооружившись карандашом, я стал отмечать критические точки и помечать стрелками и подписями, что и в какую формулу мне нужно будет подставлять, затем на обратной стороне листов эти формулы стал рассчитывать. Мне было стыдно за свою лень, за свою несобранность на рабочем месте, и я хотел завтра быстрее выполнить работу. Ответственность не просто была требованием к моей работе, она достаточно глубоко въелась и стала частью меня.
Проведя около получаса в решениях уравнений, я на время отвлёкся, закрепил очки в волосах и посмотрел на мир вокруг себя. Я сидел в огромном парке с озером посредине под деревом, хотя в двадцати метрах от меня стояла скамейка. На лавочке никто не сидел, и никто из присутствующих в парке не обращал на меня внимания. Гуляющие парочки, бегающие дети, лавочки, деревья и гусеница на туфле – все они прекрасно справлялись без меня. И живут и радуются. Счастливые люди, играющие в бадминтон. Счастливые люди, выгуливающие собак. У них это хорошо получается.
Двухлетняя девочка, старательно вышагивая, несла мне свою лопатку. Заметив её, я не смог не улыбнуться. Её мама, молодая красивая женщина, не взглянула на меня косо, но взяла дочку на руки, и отнесла от меня подальше. Но, спустя минуту, я снова вижу, как девочка, розовощёкая и жизнерадостная, топает ко мне с заинтересованным лицом уже с другого направления, и улыбнулся сильнее. Я давно заметил, что дети меня любят. И я люблю детей. Жаль, что в мире всё не может быть так просто: просто люби и всё будет хорошо. Тем, кто не сумели любить, чтобы не было скучно, пришлось придумывать что-то ещё.
Взяв на руки малышку, женщина как будто хотела улыбнуться мне, как будто хотела что-то сказать, но я посмотрел ей в глаза, и положил свою правую руку поверх листов. Увидев кольцо, она всё же улыбнулась и унесла ребёнка куда-то на ту сторону аллеи – я даже какое-то время смотрел им вслед. Счастливые люди, они всё понимают, знают, что им нужно для их счастья, они легко принимают отказы, и пробуют, и пробуют, и пробуют, не упуская шансов. У меня так не получалось. Нововведение для меня – это попробовать чечевицу.
– Может, мне и самому следовало бы завести ребёнка? – спрашивал я себя. – Может, мне следовало пофлиртовать с этой женщиной? Может, мне следовало ещё раз сходить на то кладбище или хотя бы послушать песни Король и шут? Ещё вопросы в копилку.
Раздумывая над всем этим, я продолжал считать, машинально, бессознательно, отточенными движениями мысли врезаясь в листы. Я сидел под тем деревом, пока не закончил свою работу за сегодня. Мне оставалось только внести результаты в пару десятков граф и перепечатать три абзаца текста. Остановившись, я удивился: в стенах офиса я вряд ли выполнил к этому времени хотя бы половину работы. Добавив к вопросам, крутящимся в голове, ещё и этот, я поднялся с травы, попытался отряхнуть въевшиеся зелёные пятна с брюк, и отправился дальше, по изъеденным молью тропам к сундуку, внезапно выросшему на моём пути.
Я вновь отправился на кладбище, уже с конкретной целью, не окрашенной конкретикой. Но я отправился туда не к мёртвым, а к живым людям. Не обращая внимания на яркий солнечный день, на цветущие вдоль могил цветы, я приблизился к небольшому бетонному зданию, к каморке сторожа и уборщика кладбища.