— Решил не откладывать и лететь в Сидней сегодня вечером, — сказал он прямо с порога. — Вернусь в среду к обеду, чтобы в четверг вместе с тобой поехать на бега. Да, я приношу извинения, но не за свои действия, так как, уверен, ты довольна мной, как мужчиной, — не преминул злорадно вставить он, — но за то, что посмел унизить тебя, обвинив в измене. И… и за то, что сделал нашу жизнь столь тусклой и безликой. Только сейчас до меня дошло, какой я был глупец в своих опасениях, что ты не хочешь от секса больше, чем то, что сложилось между нами. Прости, но мне казалось, постель — не твоя стихия. Очевидно, я проглядел что-то. А может быть, сказались мои частые отсутствия — этого больше не повторится. — Он вздохнул. — Мне страшно потерять тебя, Юлиана. Я очень дорожу нашими отношениями и не хочу, чтобы вот так, в один миг, все распалось. Как ты думаешь… не пора ли нам подумать о ребенке? — неожиданно закончил он, как-то робко глядя на нее.

О ребенке? Ребенок, конечно, свяжет их. И… бесповоротно. Но то, что только что произошло… Хоть после исповеди Блейка у нее стало намного легче на душе и горечь обиды уже не так саднила, она все же не поручилась бы сейчас, что их семья не развалится.

— Я… мне кажется, нам лучше подождать с этим, Блейк, — с нерешительностью в голосе отозвалась она. — По крайней мере, до Нового года, как мы планировали.

Он пристально посмотрел ей в глаза. Что он пытается там разглядеть?

— Хорошо, — равнодушно и как-то очень поспешно согласился он. — Ну ладно, тогда пока. До среды. Предупреди миссис Доусон, что я приеду к обеду.

С этими словами он удалился…

Юлиана тяжело вздохнула. Ну и что изменилось? Даже не поцеловал на прощание. Не попросил проводить его до аэропорта. И естественно, он ни разу не позвонит ей — ведь по мнению Блейка, три дня не такой уж большой срок, чтобы забивать голову ненужной телефонной болтовней.

Но на сей раз интуиция подвела Юлиану. Он позвонил… И причем не однажды — теперь они общались каждую ночь. Сначала это заинтриговало ее, а потом вошло в привычку. В разговоре с ней Блейк был очень немногословен и даже несколько грубоват. Да он просто проверяет меня, дома я или нет по вечерам, наконец с обидой догадалась она. И когда Блейк позвонил ей утром в среду на работу лишь только для того, чтобы сообщить, что заказал столик в ресторане и в связи с этим передать миссис Доусон, чтобы та не беспокоилась об ужине, она ответила так резко, что удивилась сама. Она сорвалась чуть ли не на крик, возмутившись, что он отрывает ее от дела по пустякам. А потом, положив трубку, Юлиана ужасно переживала из-за своей несдержанности…

На беду, в тот день неотложные дела вынудили ее задержаться на работе. Подъезжая к дому, она заметила свет в окне его спальни — значит, он уже вернулся.

Юлиана заволновалась.

Все ночи, проведенные без Блейка, были для нее пыткой. Каждый раз, ложась в постель, она вспоминала его, и чем больше грезила им, тем сильней возбуждалась. И это необузданное плотское желание порабощало ее. Оно мучило, терзало, раздирало бедняжку на части. Со временем ей стало казаться, что та безумная ночь и утреннее еще более безумное продолжение случились не с ними, а с кем-то другим. В какой-то момент Юлиана испугалась, что по возвращении Блейк снова станет прежним и ей больше никогда не испытать того блаженства.

Войдя из гаража в дом со стороны кухни, Юлиана не увидела там экономки и вспомнила, что сама предложила ей уехать куда-нибудь на ночь, а та безумно обрадовалась, сказав, что наконец-то сможет навестить свою сестру в Данденонг-Хиллс, и пообещала вернуться не позднее завтрашнего полудня.

Мы одни с Блейком во всем этом огромном доме, ликовала Юлиана. Одни… как здорово!

Но оказалось, что ее муж был настроен несколько иначе. Она застала Блейка в гардеробной в тот момент, когда он вставлял золотые запонки в манжеты шелковой рубашки цвета слоновой кости. Он не успел до конца еще застегнуть ее, и из расстегнутого ворота выглядывала загорелая грудь. Почувствовав, как на нее накатывает волна возбуждения, Юлиана оперлась о дверной косяк. Блейк поднял глаза и радостно заулыбался.

— А наконец-то, Юлиана! — В его словах не слышалось и намека на обиду или неудовольствие, что она пришла так поздно. — Я заказал столик на полвосьмого. У тебя тридцать минут, чтобы привести себя в порядок. Слушай, может, ты оставишь волосы, как есть, быстро примешь душ и наденешь свое зеленое бархатное платье? Ну, то, в котором ты ходила в театр. Мне так оно понравилось, и тем более его не надо гладить.

Он покончил с запонками и принялся застегивать рубашку. А она, все так же завороженно глядела на него и не могла сдвинуться с места.

— Что-то не так? — поинтересовался он, недоуменно подняв бровь.

Его вопрос вывел ее из оцепенения. Смутившись, она покраснела и опустила глаза.

— Нет, просто хотела спросить… как дела в Сиднее. Ну да ладно, подождет.

Выскочив от него, Юлиана влетела к себе в комнату и захлопнув дверь, закрыла глаза, чувствуя себя страшно неловко со своей заполнившей все ее существо страстью к собственному мужу.

Двадцать пять минут спустя, когда она боролась с длинной молнией, неожиданно за ее спиной вырос Блейк.

— Позволь мне…

Она посмотрела в зеркало, и их взгляды встретились. Он улыбнулся ей и застегнул платье. Блейк задержал руки у нее на плечах, восхищенными глазами пожирая ее отражение. Сердце Юлианы бешено забилось.

В наряде Юлианы не было ничего необычного. Строгое, неотрезное, сильно облегающее платье, длиной немного повыше колен. Узкие рукава в три четверти, подчеркивающие изящность тонких рук. Но главное заключалось в большом вырезе очень красивой формы, открывающем верхнюю часть высокой груди.

Впервые Юлиана поняла, что ей идет декольте, когда надела выпускное платье Барбары, и с тех пор она часто покупала себе открытую одежду. Единственная сложность заключалась в том, что при большом вырезе, как ни крути, а лямки бюстгальтера все-таки выглядывают, то есть такие наряды требуют соответствующего нижнего белья. Юлиана нашла выход, надевая под платье корсет из черного атласа, который держал и, приподнимая, несколько увеличивал небольшую грудь, а заодно подтягивал фигуру, подчеркивая ее стройность. За годы работы моделью она отлично научилась преподносить себя.

Однако в присутствии Блейка даже мысли о нижнем белье оказались не на шутку волнующими. Она вновь почувствовала мучительную, сладостную истому внизу живота.

— У меня есть маленький подарок для тебя, — сказал он, несказанно удивив ее.

Юлиана хотела обернуться, но Блейк остановил ее.

— Нет, постой…

Достав из кармана пиджака длинный футляр из зеленого бархата, он открыл его и положил перед ней на туалетный столик. В нем лежало прелестное золотое колье с изумрудами.

— Ой, Блейк! Оно изумительное! — воскликнула она и, едва касаясь, погладила его пальцами. Теперь ясно, почему он попросил ее надеть зеленое платье. — Но… но по какому случаю? — Она взглянула на него в зеркало. Мой день рождения только через месяц.

Он лишь улыбнулся в ответ и надел колье ей на шею. Потрясающе, как маленький аксессуар украшает женщину! Но у Юлианы вдруг появилось сомнение: а что если Блейк своим подарком лишь расплачивается с ней?

— А разве обязательно нужен повод? — мягко возразил он. — Могу я просто подарить что-то своей красавице-жене?

— Да, но…

Она замерла, когда он наклонился и поцеловал ее в шею.

— Пожалуйста, Юлиана, не надо лишних слов. Ну разве тебе не приятно? И потом, не ты ли говорила, что я не оказываю тебе должных знаков внимания? Теперь все будет по-другому. Считай это одним из моих капризов, причуд, как хочешь, но я закидаю тебя подарками. Ты только не отталкивай их…

Он снова нежно поцеловал ее. Юлиана содрогнулась от желания.

— Может, поедем? — ласково предложил он.

Обед в ресторане неожиданно стал для нее не отдыхом, а мукой. Блейк привел ее в одно из тех злачных мест, куда в основном приходят не поесть, а показать себя. Их окружали знаменитости и миллионеры. Большинство мужчин были не с женами, а с любовницами и подружками, обвешанными бриллиантами и дорогими украшениями.

В свете неоновых огней новое изумрудное колье Юлианы словно вспыхнуло у нее на шее. И одна очень неприятная особа не преминула отпустить едкое замечание по этому поводу, дав понять, что она выглядит содержанкой. Содержанка! Глупость какая! Блейк не кто иной, как ее муж. И даже если бы это было не так, она не находится у него на содержании.