Дафна Уайдер - Беспокойная любовь

И все же они неплохо посидели, и уходя из ресторана, Юлиана казалась здорово опьяневшей.

— Мне здесь совсем не понравилось, Блейк, — сказала она и, поморщившись, недовольно повела плечами. — Никогда больше сюда не приду.

— Да? Но почему?

— Еда отвратительная, так же как все вокруг, включая публику. Он засмеялся.

— Значит, тебе больше не нравятся богатые и знаменитые?

— Ты же прекрасно знаешь, я никогда их и не любила. Просто завидовала, что им все можно.

— И когда поняла, что не в силах превзойти их, ты решила перейти в их лагерь, так? Разреши тебе напомнить, что твой муж — одна из влиятельных фигур страны.

— Не стоит… — Она потрогала колье. Блейк заметил, как внезапно омрачилось ее лицо, но ничего не сказал. По дороге домой они не произнесли ни слова. Уже выходя из машины, Блейк нарушил молчание, предложив:

— Еще рано, не желаешь окунуться?

— Нет… что-то не хочется, — ответила она, хотя прежде бассейн был ее излюбленным местом, где она полностью расслаблялась и отходила от проблем.

— Тогда, что бы еще такого придумать? — Их взгляды встретились.

Юлиана вдруг поняла, что он намеренно подзадоривает ее, толкает на то, чтобы она сама предложила с ним переспать. Неужели это в наказание за то, что у нее хватило смелости изменить свой статус-кво? За что же такое унижение? Нет уж, у него ничего не выйдет. Ему ни за что не удастся вынудить ее просить секса, даже намекать на это.

— Не знаю, как ты, — стараясь быть как можно равнодушней, сказала она. — А мне попалась интересная книжка. Хочу почитать.

— Да? Что-то новенькое или я уже видел? Юлиана отвернулась, чтобы он не заметил по ее глазам, что она лжет.

— Не знаю, — коротко ответила она, судорожно соображая, где бы найти подходящее чтиво.

— Не выпьешь чего-нибудь перед сном?

— Ну… можно немного… портвейна. Будет смешно, если он решит, что она боится остаться с ним наедине, рассудила она.

— Тебя не интересует, как прошла моя поездка? Что-то ты молчишь, — как бы между прочим спросил он, разливая вино.

Юлиана села в кресло, обитое золотой парчой, которое было составляющим их гостиного гарнитура из трех кресел и огромной софы. Натянуто улыбнувшись, она приняла бокал.

— Извини, я просто уверена, что ты с блеском, не хуже фокусника, решаешь все свои проблемы.

— Фокусника? Ну-ка, ну-ка! Что значит фокусника? — Он развалился в кресле, вытянул ноги и расслабил галстук. — Мне пришлось дать такой разгон всем этим идиотам, бездельникам, что, наверное, было слышно даже в Мельбурне. Сомневаюсь, чтобы они рассказывали своим женам обо мне, как о фокуснике.

— Видимо, у тебя было плохое настроение?

— Да, не из лучших. — Он стрельнул в нее глазами. — Может быть, на то была причина…

— Не поняла…

— Тебе еще надо что-то объяснять? После того, что случилось перед моим отъездом?

Неужели ты полагаешь, я мог думать о чем-то, кроме тебя, моей невинной доселе женушки, в которой так невзначай открылись неистовое желание и любовь к сексу?

Юлиана дрожащей рукой поднесла бокал к губам, отпила немного и сквозь стекло посмотрела на мужа. Его глаза горели каким-то дьявольским огнем. От страха у нее засосало под ложечкой.

— Раздевайся, — вдруг приказал он. Она вздрогнула, и от резкого движения несколько капель портвейна выплеснулось ей на подол.

— Боже, мое красивое платье! — расстроилась она. — Это все ты, со своей «трогательной» нежностью.

Блейк засмеялся и встал.

— Не стоит сваливать с больной головы на здоровую. — Он подошел к ней и, достав из кармана носовой платок, промокнул пятно, а после, поцеловав ее в губы, заглянул ей в глаза. — Ты же с ума сходишь от желания переспать со мной. Разве я не прав? Ну и что же? Вместо того, чтобы подойти и прямо сказать, что хочешь трахаться, ты начинаешь юлить, извиваться, врать. Ну почему бы тебе не снять это чертово платье? Или ты не хочешь? Может, и в самом деле мечтаешь залечь в постель с книжкой? — Блейк злобно сверкнул на нее глазами и отошел к бару. — К черту этот портвейн! Надо бы чего-нибудь покрепче. — Он зазвенел графином о бокал, наливая себе виски. — Ну, за возврат к притворству! — насмешливо провозгласил он. Но с ухмылкой обернувшись, видимо желая продолжить свою обличительную речь, Блейк замер…

Перед ним стояла его жена — само олицетворение порока — в черном атласном корсете и черных чулках с резинками. Ее платье лежало на полу. Изумрудное колье на ее шее выглядело несколько экзотически и даже вызывающе. Он был поражен ее тяжелым дыханием и бешеным блеском в глазах. Она никогда не была еще так одурманивающе соблазнительна и безумно красива.

— Сука, — прорычал он сквозь зубы, поставив бокал и весь дрожа, подошел к ней.

Юлиана гордо подняла подбородок.

— Если я сука, то кто же ты? — прерывающимся шепотом парировала она, чувствуя, что он провоцирует ее. Но приняв вызов Блейка, она должна была играть свою роль до конца.

— Я? Я отъявленный подонок, — согласился ее муж и с жестокой ухмылкой потрогал колье на шее. — Но, заметь, очень богатый подонок, — добавил он и, схватившись да колье, рывком притянул ее к себе. Юлиана, разъяренная, рванулась назад. Застежка не выдержала и… вместо жены в руках Блейка осталось порванное колье.

— Не стоит упрекать меня своими деньгами! — прошипела она. — И больше никогда не выставляй меня перед людьми как дешевую, продажную шлюху! Вырвав у него колье, она швырнула его в другой конец комнаты. — Зря ты думаешь, что можешь купить меня!

Юлиана слишком поздно поняла, что добилась наконец того, к чему так долго стремилась, — вывела его из себя. Но на беду, она даже не представляла, какого зверя разбудила в нем. Казалось, еще одно слово, и он убьет ее.

— А мне и не надо покупать тебя, — беспощадно бросил он в ответ. — Ты моя жена, и я могу иметь тебя столько, сколько захочу.

С багровым от ярости лицом он рванул ее к себе, бросил на софу и прижал коленом. А сам стал срывать с себя одежду — сначала галстук, потом пиджак и рубашку. Оставшись по пояс голым, Блейк, тяжело дыша, посмотрел на жену и, расшнуровав, сдернул с нее корсет. Прижимая Юлиану за плечи к дивану и не давая ей пошевельнуться, он бросился на нее и поцеловал ее в грудь. Юлиана вырвалась и с кулаками набросилась на мужа.

— Нет, черта с два у тебя получится, — заорала она. — Мы будем трахаться только тогда, когда я дам на это согласие.

Он поймал ее руки и сжал так, что она едва не взвизгнула от боли.

— А куда ты денешься? Конечно, согласишься! А как же иначе? Согласишься… — И крепко схватив одной рукой ее за оба запястья, другой провел ей по животу и скользнул под черные кружевные трусики.

— Нет, — простонала она, чувствуя, что его слова очень близки к правде.

— Да, — яростно возразил Блейк, не прерывая своей жестокой пытки.

— Ты подонок… ублюдок.

— Это не новость…

— Я… я все равно не сдамся, — простонала она, но ее голос был предательски слаб, а сердце билось как бешеное.

Сжав зубы, она попыталась не обращать внимания на те ощущения, которые ему удавалось возбудить в ней, изо всех сил старалась сжимать бедра, чтобы не дать ему войти в нее.

И тут на нее как бы снизошло вдохновение. Она поняла, что должна делать. Проиграв, она победит!

Поймав его тяжелый взгляд, полный страстного желания, она улыбнулась. В тот момент в ней было столько порочного, что он от неожиданности вытаращил глаза и замер.

— Не останавливайся, — томно потребовала она и чувственно изогнулась, делая вид, что капитулирует.

Блейк отдернул руку и, тяжело дыша, вскочил.

— Ну уж нет! — язвительно проговорил он. — Так просто тебе не получить того, чего хочется. Ты сначала заработай это, женушка.

— Ас чего ты решил, что мне не хочется поработать? — дерзко ответила она и, выгнувшись, ухватилась за пряжку его ремня.

Он схватил ее руку и с силой сжал. Пряжка больно врезалась ей в ладонь, но она не издала ни звука, а лишь взглянула ему в глаза. Он засмеялся и, рывком подняв ее, поставил перед собой и снял трусы, оставив на ней только чулки и придерживавшие их пояс с резинками.

Какое-то мгновение он просто не мог оторвать от нее глаз. Полуоткрытый рот, набухшие соски, чувственный треугольник влажных завитков — все выдавало ее страстное желание. Грудь ее вздымалась, и когда Блейк прикоснулся к ней, она глубоко вздохнула и замерла…