– Как же мне сделать это? Она даже разговаривать со мной не хочет.
– Так напиши ей письмо.
– Письмо?
– Почему нет, черт возьми? – Уиклифф выглянул в серый, промокший от дождя сад. – Подобное уже произошло с твоей матерью. Она отказалась поговорить с Чарльзом. Тогда я предложил ему написать ей, а он отказался. Твой папаша был чертовски горд, чтобы пытаться загладить вину перед ней.
Уиклифф никогда прежде не говорил о ссоре между родителями Джека, и Джеку стало любопытно.
– Я никогда не видел их вместе, когда был маленьким. Из-за чего они поссорились?
– Твоя мать застала его с любовницей вскоре после твоего рождения. Мужчина имеет право делать то, что ему нравится, заявил он, и мне стыдно признаться, но это я так научил его с детства. Твоя мать собрала вещи и отвезла тебя в Уиллоуфорд-Холл. А Чарльз сказал, что когда рак на горе свистнет, тогда он и попросит у нее прощения. – Герцог фыркнул. – Поэтому у тебя нет ни братьев, ни сестер.
Джек знал, что такое гордость.
– Письмо не поможет. – Он поставил пустой стакан, чтобы не швырнуть его от досады в стену. – Джулия просто бросит его в камин.
– Тогда напиши ей другое, потом – еще. Клянусь небом, она должна увидеть, какой замечательный человек мой внук!
На этот раз оценка, данная дедом, не подняла настроения Джека. Он никак не мог забыть последние слова Джулии.
«Я даже не знаю, кто ты».
Неудивительно, что она не верит его обещаниям. Она не может разобрать, где миф, а где реальность. Но если она отказалась выслушать его, как же она узнает, каков граф Ратледж? Как она поймет, что негодяй, описанный в ее скандальной газете, тоже всего лишь маска? Как она почувствует, что он уже показал ей свое истинное лицо – в общении с Тео, с Беллой, а больше всего с самой Джулией?
Идея раскрыть Джулии самые презренные подробности своей жизни порядком испугала Джека. Этим он только усилит ее плохое мнение о себе. Но он уже упал на дно темной ямы, и впереди нет даже проблеска света.
Так что он потеряет, если попробует?
Первое письмо пришло спустя пять дней после похищения Тео.
Джулия задержалась в танцевальном зале, чтобы понаблюдать за репетицией спектакля, который школьники покажут через несколько недель. Последние дни дождь всех удерживал в помещении, не давая выйти погулять. Джулия смотрела, как Тео с важным видом ходит по импровизированной сцене, играя роль уличного мальчишки с развязными манерами, чем-то напоминающими манеры Джека, и хотела убедить себя, что только погода виновата в ее плохом настроении.
По крайней мере, ее сын не пострадал; он наслаждался своим новым положением героя школы. Даже Клиффорд уважал его за то, что он побывал под дулом пистолета и видел, как мистер Джекман побил похитителя. И все очень активно обсуждали новость, что учитель математики на самом деле оказался графом Ратледжем.
Но Джулия печалилась не о графе Ратледже. Она страдала без Уильяма Джекмана. И как бы она ни презирала его за обман, ей было невыносимо больно, что Джека нет больше рядом. Она скучала без его улыбки, шуток и, о Боже, без его поцелуев…
Кто-то потянул ее за юбку. Джулия, оглянувшись, обнаружила Кити, наряженную в белый костюм ангела. Эта девочка с золотистыми волосами была такой робкой, что Джулия даже удивилась, что она осмелилась подойти к ней.
– Что ты хотела, моя дорогая? – наклонилась она к ребенку.
Кити встала на цыпочки, чтобы прошептать Джулии на ухо:
– А мистер Джекман придет посмотреть на меня в спектакле?
«О нет!» Джулия погладила девочку по щеке, скрывая свою тоску.
– Боюсь, он ушел навсегда.
Голубые глаза малышки наполнились слезами.
– Но я хотела сказать ему, что научилась писать теперь свое имя. К-и-т-и. – Она начертила буквы пальцем в воздухе.
– Я очень горжусь тобой. – Джулия обняла девочку. – Твоя мама тоже будет очень рада. Она придет к нам на спектакль и увидит, что ты самый прекрасный ангел на сцене.
Кити повеселела и помчалась к другим детям. Джулия выпрямилась, желая, чтобы сама могла так же легко отвлечься от мыслей о Джеке. В последнее время все, словно по тайному сговору, напоминало ей о нем. Из окна своей спальни она видела каретный сарай. Заходила в кабинет и вспоминала их первую встречу. Проходила мимо его бывшего класса и ожидала увидеть его плутоватую улыбку.
Привыкнет ли она когда-нибудь к его замене – крепкой мисс Дикенсон с рыхлым лицом и плотно сжатыми губами?
– Почта, миледи.
Агнесс протянула ей письмо. Когда служанка ушла и Джулия бросила взгляд на знакомый четкий почерк, ей показалось, что время замерло. Детский смех и болтовня куда-то пропали. Лихорадочно перевернув письмо, она коснулась кончиком пальца красной печати с отчетливой буквой Р.
Ратледж.
Джулия не помнила, как покинула танцевальный зал. Ноги стали ватными. Почему Джек написал ей? Чтобы попросить дать ему еще один шанс? В который раз солгать в надежде завлечь ее своими уловками?
Она никогда не позволит этого. Хоть он и работал здесь две недели, им руководила цель раскрыть ее секреты. Но светский щеголь не способен жить жизнью учителя математики. Во всяком случае, долго. Он будет грустить по своей свободной жизни, скучать от повседневной рутины. Было бы слишком наивно думать по-другому. И Джулия никогда не вернется в его мир. Однако она верила, что Джек по-своему любит ее. Его взгляд словно прожигал ее насквозь, и это не было похоже на притворство. У него была возможность выдать все ее секреты Грешему, но он не сделал этого. Он хранил тайну, которую она доверила ему.
Но он увяз в карточных долгах. Он посещал сумасбродные вечеринки и водил компанию с девицами легкого поведения. Мужчины, подобные Джеку, никогда не меняются. Достаточно взглянуть на его распутного деда, герцога Уиклиффа.
Разъяренная его наглостью, Джулия сжала письмо в руке. Его следует сжечь не читая!
Невысокого роста неприятный темноволосый мужчина проворно выбежал из кустарника, где он поджидал, пока Джек вернется от своего банкира. С алчным выражением на лице он протянул ему бумагу.
– Милорд, я займу одну минуту вашего драгоценного времени, если позволите. Мой наниматель просит оплатить этот счет. Задолженность составляет шесть месяцев.
Прежний Джек отмахнулся бы от этого человека небрежным жестом. Но сегодня Джек посмотрел на сумму и горько пожалел о прежнем сумасбродстве.
– Я заплачу сейчас. Идите за мной.
– Да, милорд.
Поднимаясь по ступенькам и заходя в дом, Джек размышлял о печальном состоянии своих финансовых дел. Последние несколько дней он провел, подсчитывая все свои долги и обдумывая способы оплаты. Сумма, которую он все еще оставался должен, была ошеломляющей. Он получал небольшой ежеквартальный доход от Уиллоуфорд-Холла, но даже в этом случае ему потребуются годы, чтобы рассчитаться со всеми долгами.
Годы!
В своем кабинете Джек вынул деньги, отдал их мужчине и вычеркнул еще одну сумму из гроссбуха. Когда тот ушел, он сел за стол и потер переносицу. Вот и все, это были последние деньги из тех двух тысяч, которые он выиграл сразу после того, как начал преподавать в школе у Джулии.
«Ты можешь сделать это снова, – нашептывал ему соблазн. – Ты можешь выиграть всю сумму за одну ночь удачной игры».
Притяжение карт было настолько сильным, что Джек почти физически ощущал его. Он чувствовал, что даже вспотел, сопротивляясь ему. Тогда Джек закрыл глаза и представил тревогу Джулии, что он воспользуется ее состоянием, чтобы потакать своей привычке играть в карты.
Каким-то образом ему придется выбираться из этой ямы самому, не делая новых долгов. Проблема состоит лишь в том, что у него больше нет для этого средств.
Нет, есть одно.
Джулия уютно устроилась в кресле своей спальни, чтобы прочесть последнее письмо Джека. Она поднесла его к лицу и уловила знакомый терпкий запах. Какая она глупая, что изводит себя.
Снова и снова.
Каждый день в течение последних двух недель он посылал ей длинные письма. Джек рассказал ей о своем детстве, как они вместе с матерью жили в Уиллоуфорд-Холле. Мать учила его светским манерам, требовала, чтобы он хорошо учился, и заставляла с уважением относиться к прислуге.
В другом письме он рассказывал, как после смерти матери в десять лет переехал жить к отцу и деду. Они позволяли ему делать все, что нравится: есть сладости на завтрак, не открывать школьные учебники, ложиться спать далеко за полночь. И когда Джек стал старше, он привык к такому образу жизни.