— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо, — выдохнула я с улыбкой.
Я нашла свободное платье в богемном стиле в самом первом свадебном магазине, в который заглянула. Оно подошло, идеально сев по фигуре, мягкое кружево на лямках, обвивалось вокруг талии, юбка спадала, как занавес, к моим ногам, я поняла, что это платье ждало именно меня.
Как судьба.
Как и мы.
Я наклонилась вперед и пожала руку Пенну, когда священник начал церемонию. Я едва слышала его слова. Мое внимание было приковано к Пенну. Взгляд его прекрасных голубых глаз, когда они смотрели на меня со всей любовью. Точно такое же выражение было на моем лице. Я не видела толпы, собравшейся на пешеходных дорожках, чтобы засвидетельствовать нашу маленькую церемонию. Не слышала звуки города в качестве нашей свадебной мелодии.
Только я и Пенн. Клятвы и соединение нашей любви. С этого момента клятвы связывали нас вместе. Обещание быть в любовь до последнего дня.
— Клятвы — это не просто слова, а обязательства, которые вы даете друг другу в браке на все последующие годы, — сказал священник.
Я сглотнула и кивнула. Пенн усмехнулся в ответ.
— Берешь ли ты, Натали, Пенна в законные мужья, чтобы с этого дня, в радости и в горе, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, любить и лелеять, пока смерть не разлучит вас?
— Да, — выдохнула я.
— А ты, Пенн, берешь ли Натали... — начал священник, и непрошеные слезы навернулись на моих глазах.
Когда священник закончил, Пенн уверенно сказал:
— Да.
— Теперь перейдем к кольцам, — сказал он.
Пенн достал из кармана кольца и протянул мне свое. Я крепко держала его, так как у меня дрожали руки. Вот оно. Сейчас все стало так реально. Держа его обручальное кольцо и давая обещания друг другу.
— А теперь, Натали, надень кольцо на палец Пенна и повторяй за мной, — сказал священник.
Я сглотнула и двинулась вперед, надевая кольцо на палец Пенну. Я посмотрела на него с удивлением, как легко ему подошло золотое кольцо. Выглядело так, будто оно всегда должно было быть на его пальце.
— Это кольцо — знак моей любви, — сказала я, повторяя за священником. Мои глаза были прикованы к голубым глазам Пенна. — Я выхожу за тебя замуж с этим кольцом, со всем, что у меня есть, и со всем, чем являюсь.
Улыбка Пенна была широкой, когда он надел мне кольцо на палец, и я планировала носить его до конца своей жизни.
— Это кольцо — знак моей любви, — повторил он. — Я женюсь на тебе с этим кольцом, со всем, что у меня есть, и со всем, чем являюсь.
— Можете поцеловать невесту.
Пенн потянулся и подхватил меня на руки, прижимая наши губы друг к другу и скрепляя наш союз. Я прижалась к нему всем телом, чувствуя его надежную силу. Все, чего я хотела. И я каким-то образом оказалась здесь, в этом моменте, вопреки всему. Я боялась, что мы будем сломлены, разбиты, что наши отношения закончатся, но оказалось, благодаря этим трудностям мы стали еще сильнее. И я чувствовала каждую унцию нашей силы в этом идеальном поцелуе. Точно так же, как наш первый поцелуй перед Эйфелевой башней много лет назад.
В нашей невольной толпе свидетелей раздались радостные возгласы. Мы рассмеялись, оторвавшись друг от друга, радостно улыбаясь.
— Я не ожидал толпы, — призналась я.
— Такова наша жизнь.
Я встала на цыпочки и еще раз поцеловала его в губы.
— Пока я с тобой, это все, что имеет значение в жизни.
— Ты моя.
— Да, а ты мой.
Он подмигнул мне и пожал руку священнику.
— Спасибо, что уделили мне время так быстро.
— Ну конечно. Поздравляю! — сказал священник. — Наслаждайтесь своим медовым месяцем в Париже.
— Обязательно, — сказал Пенн, а затем подхватил меня на руки и понес к фотографу, который делал один снимок за другим.
Час ушел на снимки, мы поблагодарили фотографа и направились обратно в квартиру Пенна.
Последние три ночи мы провели в гостиничном номере Пенна, как и планировали, прежде чем окончательно переехали в его квартиру. Он хотел, чтобы наша первая ночь в его квартире была как мужа и жены. И я была взволнована тем, что проведу ночь в его постели, где он был первым моим мужчиной. На самом деле, одна эта мысль казалась такой нереальной.
— Вот мы и пришли, — сказал Пенн, поворачивая ключ и открывая дверь.
Я шагнула вперед, но он остановил меня.
— Ты не можешь лишить меня такой возможности.
Он подхватил меня на руки и перенес через порог.
— О боже, я люблю тебя, — он не отпустил меня, когда мы вошли внутрь. Вместо этого пинком захлопнул за собой дверь и пронес меня прямиком в хозяйскую спальню.
— Я тоже люблю тебя... жена.
Я обвила руками его за шею и потеребила волосы. Мои щеки порозовели от его слов и еще потому, что я была невероятно счастлива.
— Жена, — прошептала я.
— О, да, — сказал он, входя в комнату и укладывая меня на середину огромной кровати. — Моя жена. Мне называть тебя миссис Кенсингтон?
Я покраснела еще сильнее.
— О, конечно, муж.
— Ммм, — пробормотал он, забирая цветы у меня из рук и отбрасывая их в сторону. — Повтори еще раз.
— Муж, — выдохнула я.
Он оценивающе посмотрел на меня.
— Насколько тебе нравится это платье?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я подумываю его разорвать, чтобы добраться до тебя.
Я усмехнулась.
— Ты же не думаешь, что я позволю его так быстро снять с меня?
— Нет?
Я слезла с кровати.
— Ты должен мне танец.
— Неужели?
— Да, и торт, я думаю, тоже.
— Как насчет макарун и шампанского?
— Это даже лучше.
Пенн исчез на несколько минут и вернулся с коробкой макарун и бутылкой «Кристала». Из динамиков полилась музыка, и я рассмеялась.
— «Ты — самое лучшее» Рэй Ламонтань, — сказала я. — Хороший выбор.
— Он мой давний любимый фаворит, — ответил Пенн, открывая шампанское и наливая каждому из нас по бокалу. — К тому же именно его мы слушали в тот первый вечер. Мне показалось, он очень подходит.
— Это прекрасно.
Он поднял свой бокал, я подняла свой.
— За нас, любовь моя. За то, что нам посчастливилось найти любовь всей нашей жизни, и за то, что мы достаточно упрямы, чтобы ее не потерять.
Я усмехнулась от его слов и кивнула.
— За нас.
Я сделала глоток шампанского, взяла макарун с маракуйей, затем двинулась в объятия Пенна, когда мягкая лирика унесла нас прочь. Пенн кружил меня на месте, а когда песня подошла к концу, наклонил меня со всем мастерством человека, у которого было слишком много уроков бальных танцев в рамках его обучения этикету.
Наши губы встретились, и песня канула в небытие. Его пальцы нащупали бант на спине на моем платье и медленно стали развязывать его. Бретельки соскользнули с моих плеч. Длинный, волнистый материал зацепился за мои бедра, прежде чем его потянули вниз, вниз, вниз. Приземлившись кучей ткани на полу.
Я потянулась к его пиджаку, стягивая с плеч. Потом к его рубашке. Дюжина маленьких пуговиц выскакивали из петелек, прежде чем он сбросил рубашку со своих мускулистых плеч, позволив ей упасть вслед за пиджаком. Следующим был ремень на брюках. Раздалось шипение, когда я вытащила его из петли. Мои пальцы щелкнули пуговицей, потом молнией, брюки сложились в кучу вместе с остальной его одеждой.
Пока он не оказался в боксерах, а я — в одних белых кружевных стрингах с надписью — «Миссис в драгоценностях» на бедре.
Он ухмыльнулся.
— О, мне это нравится.
Он повел меня назад к кровати, ощупывая кружевную ткань. Мои колени ударились о кровать, а потом он стянул стринги с моих бедер и снял боксеры. Он последовал за мной, как хищник, когда я поползла вверх по кровати.
На этот раз я не возражала быть его добычей.
— Мне нравится быть у тебя первым, — сказал он, снова соединяя наши губы.
— Можешь быть у меня постоянно первым.
— Первым и последним, — сказал он, входя в меня.
Мои глаза закрылись, и я выгнула спину от сладкого ощущения его тела. Он был прав. Он был моим первым. И боже, я хотела, чтобы он был моим последним. Вот так. Мой муж. И я, его жена.
Его руки опустились по обе стороны от меня, заключая в клетку, когда он начал двигаться. Наши груди были прижаты друг к другу. Мои ноги держались за него изо всех сил. Глаза распахнулись и уставились в его голубые глаза, которым я поклялась в верности всего несколько часов назад. Он еще раз поцеловал меня в губы и ускорил темп.