Дэни тряхнула головой, почувствовав тошноту, затем посчитала до десяти. Так всегда, и каждый раз, стоит той ночи всплыть в воспоминаниях снова. Ричард всё ещё лежал перед ней, его пальцы безостановочно сжимали белую простынь. Ему было больно. С трудом пересилив себя, Дэни расстегнула все пуговицы его халата, раскрыла его, прижала ладони к покрытой шрамами груди. Ричард был весь мокрый, это был холодный пот, и Дэни мигом забыла про свой страх.
Еле еле она стянула с него халат, вытащила его руки из рукавов, развязала шнурок на поясе штанов и опять заступорилась. Она не думала, что будет так тяжело, однако, раньше она никогда не работала с детьми старше десяти лет. Из-за жажды расквитаться со всеми долгами она наплевала на то, что её новый подопечный — взрослый. Чёрт подери, да самый натуральный мужчина.
Дэни судорожно сняла с себя свитер, осталась в тонкой майке-безрукавке. Ей самой уже было слишком жарко. Штаны с парня всё-таки нужно было снять, Дэни должна была обтереть его с ног до головы. Она схватилась за края штанов и как можно резче дёрнула. Снова, и снова. В конце концов, вся одежда парня лежала на полу. Невольно Дэни скользнула взглядом по его ногам к паху, резко отвернулась и сжала голову руками.
— Трусиха! Трусиха! — ругала она себя, вцепившись пальцами себе в волосы. — Члена что ли не видела никогда? Хватит этого детского сада! Хватит! Он не мужик сейчас, он — пациент.
Повернулась и сразу же уставилась ему в лицо. С этой секунды она действовала, словно по наитию. Мягкой, влажной тканью она обтирала его шею, грудь и торс, и ноги, от лодыжек до бёдер. Когда холодный компресс коснулся лица, Ричард попытался увернуться. Дэни взяла его лицо в свои ладони и очень тихо произнесла:
— Нет, нет, тише. Я знаю, тебе больно, но скоро станет легче.
Она обтёрла его влажный лоб, провела тканью по шее и плечам, затем настало время сменить компресс. Жар был слишком сильным. Дэни снова и снова пыталась сбить его, меняя воду и бинты. Она старалась не смотреть на него, однако, это оказалось довольно сложно, притом, что такой близости мужчинами у неё никогда не было. В какой-то момент она поняла, что его тело, его нагота совершенно не отталкивают её. Это было странно, такого не случалось раньше. Дэни смотрела на его шрамы и огрубевшие участки кожи и понимала, что чувствует себя вполне комфортно.
Пока девушка ставила капельницу спустя несколько минут, сильный жар ослаб, а Ричард и вовсе очнулся от лихорадочного сна.
— Что со мной случилось? — его голос прозвучал хрипло, тихо.
— У тебя повысилась температура, был сильный жар.
— Из меня словно все соки выжали... Такого раньше не происходило... Это всё ты, вывела меня из себя.
Дэни тактично промолчала, мысленно обругав его всеми известными ей способами. Неблагодарная скотина, вот он кто.
На несколько минут она оставила его, чтобы приготовить ванну. Она была очень внимательна, когда измеряла температуру воды, и в нужных количествах распределяла специальный раствор для пострадавшей от огня кожи.
Конечно, спокойно дотащить его до соседней комнаты у неё возможности не было, однако, уж в кресло усадить парня она могла. Складное инвалидное кресло находилось на первом этаже, мать Филча всегда прятала его там, зная, как сильно её сын ненавидит передвигаться в нём. Когда Дэни прикатила кресло и поставила его рядом с койкой, Ричард зло взглянул на неё и прошипел:
— Убери... это отсюда.
— До ванной комнаты ты сам не дойдёшь. Поэтому давай-ка по-хорошему поступим...
— Как же ты меня бесишь! Я сказал, что не сяду в это дебильное кресло.
— Эй, спокойней. А то кровь из носа пойдёт.
Парень зарычал и, к удивлению девушки, резко дёрнул за трубки капельницы: стойка свалилась на пол, а из ранки на руке Ричарда потекла кровь. Дэни лишь встретилась с ним взглядом и застыла в изумлении.
— Я не сяду в него, потому что я — не чёртов инвалид! Я не сяду в него, потому что я — не слабак, и не собираюсь показывать себя таковым перед девчонкой! Я не сяду в него, потому что ты мне не указ, моя мать мне не указ, и никто не смеет решать за меня, жить мне или умереть! И не стану я принимать твою грёбанную ванну, потому что не хочу, блять!
Он замолчал, откинувшись на подушки, снова тяжело задышал и подтянул тонкую простынь повыше, к груди. Дэни стояла в нескольких шагах, её руки дрожали. Она видела, каким диким был взгляд Ричарда, когда он кричал на неё. Такой знакомый до боли взгляд. Взгляд разгневанного мужчины.
— И перестань пялиться на меня! Слышишь? Пошла вон!
Он отвернулся, но сделал это слишком поздно, ведь девушка успела увидеть в его голубых глазах слёзы. Дэни поставила капельницу на место, сложила одежду в кресло рядом с аппаратурой и, не глядя в сторону Ричарда, вышла из комнаты.
За дверью она остановилась и, скользя спиной по стене, опустилась на пол. Она вдруг поняла, что никогда прежде не ощущала себя такой опустошённой, такой слабой. Ещё она поняла, что до сих пор не осознавала, как тяжело может быть этому парню. И, не смотря на то, что он — эгоист и урод, ему слишком больно и обидно, может быть, даже страшно. Дэни вспомнила свою сестру и закусила губу: она знает, каково это.
Она вспомнила про плеер в заднем кармане джинс, достала его и наушники, залезла в меню и стала просматривать плей-лист. В основном это был мало известный Дэни рок-н-ролл, металл, который она и вовсе не переносила, и кое-что из поп-музыки. Она хмыкнула, решив, что даже в этом искать что-то стоящее бесполезно. Её внимание привлёк только список песен с названием «Heartless: собственное». Недолго думая, она нажала на «воспроизведение» и взяла наушники.
Это была последняя из списка песня, которую Дэни прослушала несколько раз. Да, это было неплохо. Громко, настойчиво, живо. Это было похоже на отчаянный призыв к любви, к девушке, которую действительно потеряли, и о которой тосковали. И голос Филча был каким-то не таким, отличным от того, что Дэни знала при общении с ним. Парень умеет петь, подумала она без задней мысли. Он правда хорошо поёт. Дэни никогда не подумала бы, что ей понравится такой стиль, но это случилось. Может, стоит ему об этом рассказать? Или он опять пошлёт её?
Через несколько минут тишины Дэни услышала, как Ричард зовёт её. Она сунула плеер в карман и вошла в «палату».
— У меня словно вся кожа горит, — прошептал он вымученно, не поворачивая головы в её сторону. — Я так не усну.
— Всё-таки, примешь ванну?
Он не сказал ни слова, только кивнул пару раз. Дэни пожала плечами, подошла ближе и помогла Ричарду приподняться. С трудом и целым набором разнообразных ругательств парень уселся в кресло. Он всё ещё был слаб, зато в полнейшем сознании.
Ванная комната находилась за следующей дверью: просторная и светлая, где стены по всему периметру пересекала полоса из голубой мраморной плитки.
— Вода уже остыла, знаешь?
— Плевать. Помоги подняться.
Дэни поддерживала его, обнимая за пояс, всё время поражаясь, как же человеческое тело может быть таким горячим. Простынь, которую Ричард предусмотрительно обернул вокруг бёдер, соскользнула с него, и Дэни предпочла просто смотреть в потолок, пока помогала ему забраться в ванну, наполненную мутной водой.
— Да, так-то лучше, Господи... Не знаю, что они туда добавляют, но это обалденное средство.
— Рада, что тебе в кайф, — сказала она раздражённо, мысленно радуясь, что вода скрывает достаточно «зрелища». — Оставляю тебя, Ричи-Рич...
— А если я утону? Если засну?
Дэни остановилась, уже сжав дверную ручку пальцами, и повернулась к расслабленному, лежавшему в ванне молодому человеку.
— Хочешь, чтобы я осталась? Ты что, сам не отмокнешь?
— Ты должна за мной внимательней присматривать, — от его гнева и следа не осталось, теперь только странное лукавство. — Ты же не хочешь, чтобы я, не дай Бог, тут поскользнулся и упал...
— Ладно, блин! Только без штучек, типа «потереть спинку».
— Обижаешь!